Страница 40 из 80
Мир... мир разделенный на две неравные части.
Есть те, в чьих руках сосредоточены богатство и власть, судьбы сотен и тысяч, право решать быть миру или войне, право определять все, от строя до семейного уклада и размера подати. Те, кому противостоять практически невозможно. Маги.
И есть те, кто живет под гнетом или, если повезет, ласковой дланью правителей. Кто платит оброк, отдает сыновей и дочерей по требованию магов в услужение, те, кто пашет землю, сеет, те, кто строит, те, кто торгует и ловит рыбу с радужной чешуей. Не маги.
Жизнь не наделённой магическим даром огромной части населения любого государства зависит от того, каков маг - правитель, может ли он защитить границы, умело распоряжаясь данной ему властью, приструнить носителей дара, что считают себя богами, или будет их послушной марионеткой, чтит ли он традиции и законы пращуров.
Если бы я была магом - этого поединка не было бы. Мой выбор являлся бы окончательным и не подлежал пересмотру. Вне зависимости от уровня моей силы. Но я- не маг, и глупый, злой обычай глумился надо мной, давая претендующим на меня мужчинам определять судьбу шестой дочери воина Правой руки.
Наш род должен был замыкать процессию, хотя отец являлся телохранителем князя и всегда быть при нем, но сегодня Каралас должен был выйти последним, и только с его появлением начнется бой.
Аракиан стояла рядом со мной, напряженная, как струна, и пристально смотрела на супруга, поджавшего губы, рука его покоилась на поясе на том самом месте, где обычно крепятся ножны. По лицу его было понятно, что я поступила неправильно, нарушила договоренности. Каралас не мог отказать воину Правой руки, а вот я могла.
Когда последние гости исчезли в коридоре, отец выдохнул и сгорбился.
- Зачем ты согласилась, дитя?! - он закрыл глаза и покачал головой
Я заледенела. С рождения меня воспитывали в любви. Отец всегда говорил, что шестая дочь его мудра и спокойна не по годам. Но сейчас моя 'молодость' победила разум, который так упорно пытались взрастить мой отец и мачеха. И видеть их разочарование было выше моих сил.
Аракиан положила руку на запястье мужа и чуть сжала.
- Мы не могли этого предвидеть, Кар, - в ее голосе сквозили нотки неуверенности. Это напугало меня еще больше. Аракиан была силой рода, от ее решений во многом зависела наша жизнь. Точнее теперь уже не моя. Потому что сейчас мужчины во дворе крепости определят, за кем я пойду.
- Все же было условлено, Ария! Сальтирин - чужак! Как бы не принимал его князь, он - чужак, - отец сжал кулаки, и на тыльной стороне рук проступили синие нити вен.
- Зачем Локарт согласился кинуть вызов? - задумчиво произнесла старшая жена.
- Ему нечего терять, - бросил отец. - Кто еще из Правых предложит ему дочь в жены?
Отец глубоко вздохнул, пытаясь справиться с гневом, и подал руку жене. Вместе они медленно направились к выходу. А я следовала за ними и понимала, что натворила. И не исправить мне теперь ничего. Я была околдована синими глазами огневолосого. Юной девушке было сложно справиться с таким взглядом. Раньше мужчины никогда не видели моего лица, нас разделяла плотная ткань. Со мной говорили, мне улыбались, но для них я была лишь ворохом обрядовых одежд. А тут... В глазах Сальтирина было... Это было странное и страшное слово. И я боялась произнести его даже самой себе. Как и поверить в то, что я не ошиблась... Вожделение. Локарт не смотрел на меня так. Его взгляд был спокойным, уверенным, сытым.
- Прошу, отец, простить меня. Я виновата, - упав на колени, я смиренно склонила голову.
Через несколько мгновений сильные отцовские ладони легли мне на плечи и подняли с пола.
- Ты не подвела меня, дитя. Но теперь я не знаю, как защитить тебя, если Сальтирин окажется... недостойным мужем. Я не знаю, каков он, как глава рода. Ты хрупка и беззащитна, тебе нечем ответить, кроме твоего языка. И сердце мое сжимается при мысли о том, что моего маленького ландыша будут обижать, а я даже не смогу вмешаться.
- Кар, - позвала Аракиан. - Все не так плохо.
- Плохо, Ара. Мы можем потерять нашу девочку.
Отец мотнул головой и, взяв меня за руку, быстрым шагом направился к выходу.
Залитая солнцем площадь, окруженная высокой крепостной стеной, была запружена народом. Маги и не маги, все смотрели на нас. Отец чуть задержался на крыльце. Я знаю, эту заминку кивком одобрил князь. Обычай ему тоже не нравился, но поделать он ничего не мог.
Толпа, окружившая арену, на которой обычно тренировались воины, расступилась, давая дорогу 'виновникам' торжества. Я проследовала за отцом и мачехой, решив не поднимать глаз от вымощенной камнем площади.