Расколотое королевство

– Хочу получить ответы сегодня, – наконец тихо отвечаю я.

– Тогда поехали.

Он идет к внедорожнику, не дожидаясь меня. Я бегом догоняю его, хватаюсь за ручку дверцы и взбираюсь на пассажирское сиденье.

– И мы расстаемся, – пристегиваясь ремнем безопасности, говорю я.

– Да плевать! – Кайл нажимает на кнопку запуска двигателя. Из динамиков грохочет кантри.

Протянув руку, я убавляю громкость. Кайл бросает на меня убийственный взгляд, но я не убираю пальцы с переключателя. В этой битве победа будет за мной.

– Как долго мы встречались? – спрашиваю я.

– Что?

– Как долго мы встречались? – повторяю еще раз.

Если уж сегодня будет вечер ответов на мои вопросы, пора получать их уже сейчас.

– Не знаю.

Фелисити что-то говорила о том, что наш роман начался почти сразу же, как я перевелась в их школу. Если предположить, что учеба началась в конце августа, а сейчас близится День благодарения, то мы встречаемся не дольше трех месяцев.

– Я спрашиваю не про конкретную дату, а общий срок.

Он неловко ерзает.

– Наверное, несколько недель.

– Недель?

– Ну да, недель.

У него проблемы либо с памятью, либо с математикой. А может, и с тем, и с другим.

– Мы занимались сексом? – Меня тошнит от одной только мысли об этом, но я должна знать наверняка.

– Ага. – Он усмехается. – Я только поэтому и согласился с тобой встречаться. Знаешь, тебе даже пришлось умолять меня. Ходила за мной по коридорам, садилась рядом за ланчем. Даже оставила свои трусики в моем шкафчике. – Впервые за все время Кайл оживился. – Так что я решил позволить тебе поскакать на моей лошадке.

– Чудесно, – слабым голосом говорю я. Вряд ли можно опуститься еще ниже, и это касается нас обоих. Похоже, мы идеальная пара.

– Еще вопросы? Хочешь знать, когда и где мы занимались сексом?

– Нет, спасибо.

Диетическая кола, которую я выпила после ужина, начинает бурлить в желудке. Иногда амнезия – это даже хорошо, решаю я. Плохо здесь одно – воспоминания, которые мне предстоит вернуть. Я открываю окно и подставляю лицо ветру.

– Тебя сейчас стошнит? – с паникой в голосе спрашивает Кайл.

– Надеюсь, что нет, – невнятно отвечаю я.

Он вдавливает педаль газа в пол. Ох, милый! Я хочу избавиться от тебя не меньше, чем ты от меня.

Глава 9

Замок на двери квартиры Хартли оказывается таким хлипким, что мне даже не приходится доставать ключ, который я только что взял у домовладельца на первом этаже. Несколько движений рукой, и деревяшка распахивается.

В квартире пусто, как и говорил хозяин, но я все равно удивлен, а еще больше морально опустошен. Мне хотелось, чтобы здесь все говорило о Хартли, чтобы здесь были ее вещи, запах, она сама. Но вместо этого в квартире пустота. Десятилетней давности диван с разрезами на подлокотниках исчез. Открытые дверцы кухонных шкафчиков демонстрируют пустые полки. Пропал даже тот дерьмовый стол, который мог рухнуть в любой момент, даже если на него поставить бумажную тарелку. Она пропала. По крайней мере, такое у меня ощущение спустя неделю. Родители забрали Хартли из больницы, и с тех пор я больше не видел ее и ничего о ней не слышал.

Все эти дни были мучительной пыткой. Я писал ей. Пытался звонить. Даже проезжал мимо ее дома, словно какой-то извращенец, в надежде, что увижу ее в одном из окон. Но мне не повезло. Видимо, родители скрывают ее от всех.

Мне лишь остается надеяться, что с ней все в порядке. Одна из медсестер призналась – после льстивых уговоров – что Хартли выписали слишком рано, и с тех пор меня не покидает тревога за нее.

Черт, почему она не перезванивает?

Необходимость почувствовать себя рядом с ней, хоть как-то ощутить близость и привела меня сегодня вечером в ее старую квартирку.

Я бросаю рюкзак на кухонную столешницу и заглядываю в холодильник, где обнаруживаю три банки диетической колы. Открыв одну, мрачно оглядываю маленькое пространство. Я-то надеялся, что если привезу ее сюда, то помогу вернуть воспоминания, но родители Хартли убрали здесь все подчистую.

Теперь вообще не похоже, что в этой квартире кто-то когда-то жил. Даже грязный выцветший ковер пропал, обнажив дешевый терракотовый линолеум. Чувство беспомощности сдавливает горло так, что становится трудно дышать. Комната начинает кружиться, и бутылка в рюкзаке зовет меня.

Я сжимаю и разжимаю челюсти. Сердце глухо стучит в груди. Во рту сухо, как в пустыне. В ушах звенит. Выпивка и таблетки всегда были моим лучшим решением всех проблем. Мама покончила с собой – проглочу колесико. Поссорился с семьей – прикончу бутылку «Джека». Повздорил с девушкой – оба средства хороши, чтобы забыться до утра.

Алюминиевая банка в руке с хрустом сжимается.

Ты можешь только разрушать.

Я медленно опускаю банку в раковину и вытаскиваю телефон. Открываю заметки, чтобы посмотреть список мест, где мы были:

Пляж

Пирс

Квартира

Школа

Репетиционный класс

Мой дом (домашний кинотеатр)

Как это ни странно для парня, чьей основной целью в жизни было затащить в постель любую согласную девчонку, я никогда не приводил Хартли в свою спальню. Не знаю даже, дать ли себе за терпение золотую звездочку или кусать локти, что мы так и не сблизились. Мне бы хотелось, чтобы все эти места врезались ей в память и чтобы она увидела, как мы подходим друг другу.

Ты можешь только разрушать.

Я не могу заставить ее память вернуться. Но мне нужно заставить ее вспомнить, какими были наши отношения до того, как вмешалась Фелисити, до того, как угрозы отца напугали ее, до того, как я, пьяная задница, все испортил.

Мы были друзьями. Черт, да она была моим единственным другом женского пола, за исключением Эллы. Нам нравилось проводить время вместе. Я смешил ее. А она… Она пробуждала во мне желание стать лучше, чем я есть.

Я не могу потерять ее. И не потеряю.

Хартли снова живет дома. Со своими сестрами, мамой. И со своим отцом, этим сукиным сыном, который… Меня охватывает чувством тревоги. Я сажусь и отправляю еще одно сообщение:

Я всегда буду рядом с тобой. Несмотря ни на что.

Я смотрю на телефон, мысленно желая, чтобы она ответила мне. Но конечно, Хартли не отвечает. Напоминаю себе, что она еще не поправилась и наверняка принимает серьезные лекарства. Поэтому не отвечает. Блин, мне ненавистна вся эта ситуация. Но если буду зацикливаться на ней, от этого мне станет только хуже. До того как Хартли отправили учиться в школу-пансион, отец сломал ей запястье, когда она узнала, что он берет взятки. Правда, Хартли сказала мне, что это произошло случайно, и мне пришлось поверить ей. К тому же только псих станет бить уже и без того получившую травмы дочь.

Я открываю другое приложение на телефоне и начинаю составлять список вещей, которые мне скоро понадобятся. Первым делом – новый темно-синий диван. К нему добавляю два складных стула и маленький деревянный стол. Прежние стулья были пластиковыми, а стол… светлый точно. Из какого-то дерева светлых пород. Из сосны, может быть?

У нее были симпатичные полотенца для рук. Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить их цвет. Серый? Розовый? Или фиолетовый? Черт, не помню. Куплю всех трех, и оставим те, которые понравятся ей больше всего. Еще у Хартли был милый плед, белый в цветочек.

Почувствовав себя лучше от того, что у меня есть план, я принимаюсь распаковывать рюкзак. Сверху лежит бутылка водки «Сирок». Пару секунд обдумываю, не открыть ли ее, и решаю не открывать. Она может понадобиться Харт, и я засовываю ее в шкафчик рядом с холодильником.

На столешницу кладу нашу фотографию, сделанную на пирсе. Мне нужна рамка или магнит. Лучше рамка. Повешу ее на стену. А еще лучше увеличу снимок, так что когда она вернется домой, то увидит нашу невообразимо огромную фотку, на которой мы целуемся, как настоящие рок-звезды. Одобрительно хмыкнув своей находчивости, добавляю еще один пункт в свой список.