Страница 2 из 52
Целью нашей работы является создание многоплановой, своего рода «тотальной» истории Бородинского сражения применительно к всеевропейской армии Наполеона. Это, как мы надеемся, позволит более убедительно, чем делалось ранее, определить роль и место гигантской битвы в поражении Великой армии в России в 1812 г., а также в становлении и развитии национального самосознания ряда наций в XIX – начале XXI вв. Помимо решения этой, до известной степени, прикладной исторической задачи, мы попытались также апробировать собственный методологический подход, условно названный нами методом военной микроистории.
Автор благодарен всем тем, кто, так или иначе, оказал ему помощь и поддержку в работе над книгой. Прежде всего, хотелось бы отдать дань памяти моему учителю профессору И. Н. Чемпалову, чей энтузиазм ученого пробудил в свое время мой интерес к зарубежной истории. Я благодарен моим коллегам по историческому факультету Уральского государственного педагогического университета и исторического факультета Уральского государственного университета (Уральского федерального университета), поддержку которых я постоянно ощущал; сотрудникам Российского государственного архива древних актов, Российского государственного военно-исторического архива, Отдела письменных источников Государственного исторического музея, Центрального исторического архива Москвы, Архива внешней политики Российской империи, Национального архива Франции (г. Париж), Архива Исторической службы министерства обороны Франции (г. Париж), Дворцового, Домашнего и Государственного архива (г. Вена), Российской государственной библиотеки, Российской национальной библиотеки, Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В. Г. Белинского, Британской библиотеки (г. Лондон), Национальной библиотеки Уэльса (г. Аберистуит, Великобритания), библиотеки Уэльского университета Тринити – Сент-Дэвидс (г. Лампетер, Великобритания); моим российским коллегам А. И. Попову, В. М. Безотосному, А. А. Смирнову, А. А. Постниковой, Б. П. Миловидову, Е. Г. Болдиной, С. Н. Хомченко, Е. А. Назарян, А. В. Чудинову, О. С. Даниловой, В. П. Турусову, О. В. Соколову, А. А. Васильеву, А. М. Вальковичу, В. Н. Шиканову, друзьям по Екатеринбургскому военно-историческому клубу (в особенности А. М. Кручинину), с которыми мы много лет вместе бродили по Священному полю и сентябрьскими ночами смотрели в бородинское небо; сотрудникам Бородинского военно-исторического музея-заповедника (прежде всего, А. Д. Качаловой и А. В. Горбунову), чья самоотверженная преданность памяти предков сохраняет уникальный памятник ратной славы; зарубежным коллегам профессору К. Роббинсу, доктору П. Финни, другим преподавателям и сотрудникам Университета Уэльса в Лампетере, которые с пониманием отнеслись к моему увлечению необычной темой; безвременно ушедшим от нас, но часто мною вспоминаемым Д. Чандлеру и Ф. Бокуру; замечательным французским исследователям эпохи М.-П. Рей, Т. Ленцу и Ж.-О. Будону, историкам Э. Вовси (г. Таллахасси, США), Н. Робертсу (г. Норидж, Великобритания) и моему старому другу доктору В. М. Гобареву, оказавшим всю возможную поддержку; моей семье, проявлявшей многие годы терпение по отношению к моим военно-историческим увлечениям.
Глава 1
Историография темы, или ловушки национальной памяти
1812 год и грандиозная битва под Бородином стали важным импульсом к пробуждению и становлению национального духа многих народов. Русские, французы, немцы и поляки вот уже более 200 лет обращаются к образам этой великой битвы, интерпретируя память о ней в зависимости от переживаемых ими в тот или иной момент событий. Народы находили и находят в этой памяти то источник духовной стойкости, то примеры мужества и воинской чести, то факторы, формирующие чувство национальной общности, которое иногда перерастало в национальное чванство или фобию. Все это предопределило вполне естественную «деформацию» при воспроизведении и интерпретации «национальными историографиями» событий и последствий Бородина. Нередко картина этого сражения приобретала освященный традицией набор образов и суждений, которые, будучи односторонними, искажали «подлинную» историческую реальность. Попытаемся выявить своего рода национальные историографические «коды» в освещении действий Великой армии в Бородинском сражении.
1.1. Битва при Москве-реке («французское» Бородино)
История о том, как формировался и видоизменялся в представлениях французских историков образ Бородинского сражения, замечательна. Ее можно было бы назвать «Историей об армии, написанной ею самой». Истоки ее уходят еще в те своеобразные чувства и ощущения, которые переживались французскими солдатами в незабываемый день 7 сентября[12] 1812 г. и сразу после него.
Еще не закончилась Бородинская битва, как в 3 часа пополудни начальник Главного штаба Великой армии маршал Л.-А. Бертье отправил министру внешних сношений Франции Г.-Б. Маре, герцогу Бассано, сообщение о выигранном сражении: «Его величество атаковал неприятеля в 5 часов утра. Он [неприятель] совершенно разбит. Сейчас 3 часа, враг полностью отходит, император его преследует. Напишите в Париж»[13]. Через три дня в Можайске Наполеон, не имея возможности из-за ларингита диктовать, собственноручно составил 18-й бюллетень Великой армии[14]. Наполеон попытался представить «битву при Москве-реке» как полную и решительную победу над русскими войсками. По утверждению бюллетеня, уже к 8 часам утра неприятель был сбит со всех позиций, и хотя после этого он еще пытался их возвратить, но всюду был отражен; к двум часам пополудни сражение фактически было закончено. Русские потери оценивались в 40–50 тыс., французские – в 10 тыс. «Не было подобного поля битвы, – гласил бюллетень, – из шести трупов один принадлежал французу, а 5 – русским». Хотя бюллетень и упоминал о 6 убитых французских генералах и 7 или 8 раненых, но потери среди русского генералитета оценивал в 40 человек; общее количество пленных – в 5 тыс.; количество захваченных орудий – в 60! Особо в бюллетене отмечались действия маршала М. Нея, командующего резервной кавалерией Неаполитанского короля И. Мюрата, дивизионного генерала О.-Ж.-Г. Коленкура, коменданта Главной квартиры Великой армии, и некоторых других. Только о дивизионном генерале Ю. А. Понятовском, командире 5-го (польского) армейского корпуса, было сказано, что он «сражался за леса с переменным успехом». В целом, по бюллетеню, битва должна была предстать как упорное сражение, которое, благодаря героизму солдат Великой армии и гению императора, оказалось решительно выиграно: русская армия полностью разбита, а дорога на Москву совершенно открыта. Похожие цифры своих и неприятельских потерь Наполеон называл и в письме 9 сентября, адресованном австрийскому императору Францу I[15]. Однако днем ранее, в письме к императрице Марии-Луизе, он говорил о 30 тыс. русских потерь и уклончиво («У меня было много убитых и раненых») – о своих[16]. Общие силы неприятеля перед сражением во всех трех документах оценивались Наполеоном в 120–130 тыс. человек. Конечно, эта картина сражения во многом была рассчитана на публику, как свою, так и европейскую. Сам Наполеон, отложив написание бюллетеня до 10 сентября[17] и оставаясь в Можайске до 12-го, не исключал вероятности нового сражения, поскольку бой 7-го явно не принес ему решительной победы.
Большую активность в стремлении раструбить по всей Европе об абсолютной победе Наполеона под Бородином проявил Маре, находившийся в те дни в Вильно и занимавшийся не только устройством тыла, но и своего рода «пропагандистским прикрытием». Ряд сохранившихся писем, отправленных тогда Маре в европейские столицы и отдельным лицам, являют собой яркие примеры пропаганды тех лет[18].
12
Все даты, за исключением особо указанных, даны по новому стилю.
13
Бертье – Маре. Поле боя у Можайска. 7 сентября после полудня 1812 г.// AN F IV. 1649. Pl. 4. F. 409; Chuquet A. Lettres de 1812. P. 11–12. 23 сентября, получив 22-го сообщение от Бассано, парижские газеты разместили новость о победоносном для Великой армии сражении на своих полосах (Le Moniteur universel. 1812. 23 Sept.; Le Journal de l’Empire. 1812. 23 Sept.).
14
Dix-huitième bulletin // Bulletins officials… P. 99 –104.
15
Napoléon I. Correspondance. T. 24. P. 206.
16
The Letters of Napoleon to Marie-Louise. P. 67.
17
Другими причинами задержки с написанием бюллетеня были: болезнь Наполеона, огромное количество неотложных дел, отсутствие рапортов о сражении от корпусных начальников (только дивизионный генерал Ю. А. Понятовский написал рапорт прямо на поле боя уже вечером 7 сентября, в то время как, скажем, дивизионный генерал Е. Богарне, командир 4-го армейского корпуса, подписал написанный начальником штаба бригадным генералом А.-Ш. Гильемино рапорт только 10-го, находясь в Рузе).
18
Маре – К. Шварценбергу. Б.м., сентябрь 1812 г. // SHD. 2C 131. F. 44; Маре – К. Шварценбергу. Б.м., б. д. (?) // Ibidem; etc. 23 сентября в парижских газетах появились первые сообщения о битве под Бородином. «Журналь д’Ампир» поместил следующее сообщение, прибывшее явно от Маре: «Париж, 22 сентября. Выдержки из письма из Вильно, датированного 12 сентября. Император дал сражение русской армии 7 сентября у Можайска. Его величество атаковал в 5 часов утра. Неприятель полностью разбит и совершенно расстроен. В 3 часа дня Его величество энергично преследует неприятельскую армию». И далее, от имени некоего информатора: «Такова новость, которая доставлена к нам курьером, отправленным с поля битвы 7 сентября. В тот момент, когда я запечатываю мое письмо, со всех сторон раздаются пушечные выстрелы, звонят все колокола города, и я оставляю перо, дабы присутствовать на благодарственной службе, которая идет в соборе» (Journal de l’Empire. 1812. 23 Sept.).
Во многих городах Франции было произведено 100 орудийных выстрелов по случаю победы при Москве-реке (См., например: Наполеон – Кларку. Можайск, 10 сентября 1812 г. // Napoléon Bonaparte. Op. cit. № 31706. P. 1090; Телеграфная депеша из Парижа от военного министра в Анвер (Амстердам), 27 сентября 1812 г., 2 ¾ после полудня //SHD. C2 131).