Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

Владимир Земцов

Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

© Земцов В. Н., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Якорь», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Введение

Война 1812 г. стала важнейшей вехой в российской и мировой истории. Катастрофа Великой армии Наполеона в России обозначила многие из тех проблем, которые и по сегодняшний день продолжают волновать воображение исследователей и политиков многих стран мира. Что такое дух народа и что такое загадочная «русская душа»? Как должны строиться отношения между Западом и Россией в европейской и мировой политике? Как соотнести национальный интерес отдельных европейских стран с интересами Единой Европы? Что является решающим в принятии великих государственных решений – рок «исторической предопределенности», совокупная воля большинства общества или же решимость его отдельных лидеров? Поиски ответов на эти и многие другие вопросы, связанные с событиями 1812 г., кульминацией которых стало Бородинское сражение, привели к появлению в России и за рубежом почти необозримой исторической, художественной и публицистической литературы.

Столь длительный, а нередко и достаточно стойкий интерес к войне 1812 г. и Бородину предопределил рождение иллюзии о некоей «прозрачности» событий Бородинской битвы, об очевидности причин, ее породивших, хода и последствий. В сущности, все книги о Бородинском сражении длительное время с удивительным постоянством воспроизводили в каждой отдельно взятой стране одни и те же национально ограниченные сюжеты и вызывали одни и те же национально определенные чувства. Историческая память каждого народа, участвовавшего в сражении или наблюдавшего его издалека (как, например, обстояло дело с британцами и североамериканцами), оказалась основана на одном, строго определенном мифе-основании, созданном как путем воздействия коллективных представлений той или иной нации, так и благодаря манипуляциям, производимым с этим мифом государственной властью.

Помимо этих «ловушек» исторической памяти, была и другая причина, предопределявшая иллюзию «изученности» Бородинской битвы, а именно последовательное стремление историков к «научному», то есть фактически к структуралистски заданному, объяснению событий грандиозной битвы, когда все многообразие человеческих трагедий тех дней сводилось к неким общим социологизированным или военно-социологизированным схемам. Живые люди либо исчезали со страниц такого рода научных исследований, либо же превращались в заложников «объективных обстоятельств» социального, военного, политического или иного рода.

Сегодня, на наш взгляд, стал наблюдаться явный поворот к живому человеку прошлого, который боролся, страдал и умирал на Бородинском поле в 1812 г. Это стало возможным вследствие отказа исторической науки от идеи всеобщего детерминирования, отхода от жестких структуралистских подходов, благодаря появлению «микроисторической» парадигмы в гуманитарном знании. И все же проблема выбора познавательных процедур, с помощью которых мы смогли бы отделить «запрограммированность» в действиях участников тех далеких событий от результатов воздействия на их поступки неожиданных порывов воли или минутной слабости, эмоционального настроя или наполненности желудка, не становится менее сложной. В этой связи обращает на себя внимание опыт, уже накопленный исторической и военно-исторической психологией, военно-исторической социологией, военно-исторической просопографией и другими смежными направлениями в исследовании «человека воюющего» прошедших столетий[1].

Попытаемся обозначить наши исследовательские процедуры. Первым делом мы должны выявить, дабы избежать их, многочисленные ловушки, расставленные историографической традицией. Не следует принимать гипотезы, рожденные историками или участниками событий, за реальные объекты познания. Этого можно добиться, только идентифицировав природу национальных историографических традиций, находящихся в зависимости от колебаний истории, исторической мысли и исторической памяти наций, и обратить взоры исключительно к первичному историческому материалу. Решению этой задачи подчинена первая глава книги.

Вторая глава призвана воссоздать психико-физиологические и социальные структуры Великой армии Наполеона в их преломлении к событиям 1812 г. и Бородинскому сражению. Реконструируя мировидение, чувства и ориентацию наполеоновского солдата, мы пытаемся определить своего рода физиологические, социальные и ментальные рамки, в которых он мог действовать, а также выясняем вероятность отклонения его поступков от этих, заложенных армейским организмом, стратегий поведения.

Наконец, в третьей главе мы обращаемся к «пыли ничтожных событий» (Ж. Ревель), конструируя из множества примарных фактов прошлого живую картину самого Бородинского боя. С помощью «плотного описания» мы добиваемся постижения реальности прошлого во всей его сложности, выявляя человеческий контекст и субъективную сторону происходившей на Бородинском поле драмы. Соединением и наложением друг на друга сюжетов трех глав автор пытается создать целостную картину великого события, соединяющую в себе процессы разной временной протяженности: от явлений большой длительности в историографической части, средней длительности во второй главе и малой длительности – в третьей. Сам факт стремления автора к «внутреннему включению» в поступки и чувства людей, выступавших в те дни в качестве «национального» противника его предков, можно истолковывать как своеобразную попытку преодоления узких рамок «национальных историй» Бородина.

В соответствии с обозначенными ступенями исследования организована и источниковая база. Если источниками первой главы стал в основном традиционный историографический материал, то в написании второй и третьей особую роль сыграли материалы личного происхождения. Автору удалось выявить и обработать более 600 писем маршалов, генералов, офицеров, чиновников и солдат Великой армии 1812 г., находящихся в основном в отечественных архивохранилищах в качестве трофейных документов[2], но частью также хранящихся во Франции и там опубликованных[3]. Широко привлечены опубликованные и неопубликованные дневники[4] и мемуары[5] участников Русского похода, обширная военно-оперативная документация[6], среди которой исключительную ценность имеют немногие сохранившиеся рапорты различных чинов Великой армии о Бородинской битве[7]. Обширные сведения о производствах, назначениях и награждениях до и после Бородинской битвы содержатся в трофейных бумагах Великой армии, хранящихся в Российском государственном военно-историческом архиве и Российском государственном архиве древних актов[8]. В ряде российских и зарубежных архивов мы обнаружили обширные материалы французской разведки, которыми пользовалось наполеоновское командование, а также письма чинам Великой армии с родины[9]. Значительную роль сыграли для нас материалы французской периодической печати, в которых публиковались не только важные документы, касавшиеся Бородина, но и материалы, позволяющие понять процесс кристаллизации французской национальной памяти о сражении при Москве-реке[10]. При подсчете потерь Великой армии и при реконструкции социальных структур армии Наполеона 1812 г. немалую помощь оказали материалы военной статистики и военного законодательства[11]. В целом мы попытались воспользоваться широким комплексом доступных источников, сделав основной упор на тех из них, которые помогают лучше услышать живой голос солдат Великой армии. Там же, где вопросы общего характера казались нам уже достаточно проясненными предшествующими авторами, мы считали возможным ограничиваться ссылками на их труды.

1

См., например: Коупленд Н. Психология и солдат. М., 1960; Иванов Ф. И. Реактивные психозы военного времени. М., 1970; Keegan J. The Face of Battle. L., 1976; Сенявская Е. С. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997; Ее же. Психология войны в ХХ веке. Исторический опыт России. М., 1999; Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 – март 1918 г.). Екатеринбург, 2000; Ее же. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2004; Военно-историческая антропология. Ежегодник. М., 2002–2005; Forrest A. Napoleon’s Men: The Soldiers of the Revolution and Empire. L., 2002; Bertaud J. P. Quand les enfants parlaient de gloire. L’armée au Coeur de la France de Napoléon. P., 2006; Furrer D. Soldatenleben. Napoleons Russlandfeldzug 1812. Paderborn, 2012; Кревельд М., ван. Трансформация войны. Пер. с англ. 2-е изд. М., 2015; Безотосный В. М. Закаленные эпохой. Российский генералитет Александра I. М., 2015; Ададуров В. В. Война цивилизаций: социокультурная история русского похода Наполеона. Киев, 2017. Т. 1; Целорунго Д. Г. Офицеры и солдаты российской армии эпохи Отечественной войны 1812 года: Социальные портреты и служба. Бородино, 2017; Goubina M. Russes et Français (1812–1818). Une histoire des perceptions mutuelles. P., 2017; и др.

2

Российский государственный архив древних актов. Ф.30. Оп.1. (далее – РГАДА). Д.239–243, 245–254, 260–264, 266–268, 284. Ч. 1–2; Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф.151. Оп.1. Д.92; Ф.846. Оп.16. Д.3605. Ч. 1–2; Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее – ОР РГБ). Ф.41. К.165. Ед. 25. Часть этих писем публиковалась. Наиболее крупные публикации: Затворницкий Н. К истории 1812 года // Русская старина (далее – РС). 1907. № 9. С. 459–478; № 11. С. 305–318; № 12. С. 563–575; Lettres interceptées par les Russes durant la campagne de 1812 / Publ. par S.E.M.Goriainow. P., 1913; Петерс Т. П. С полей сражений 1812–1815 гг.: трофейные письма маршалов, генералов, чинов Великой армии императора Наполеона I и переписка генерал-лейтенанта Д. В. Голицына. М., 2012. В том случае, если письмо полностью или частично было издано, делаем двойную ссылку на оригинал и публикацию.

3

Lettres interceptées…; [Du Casse A.] Mémoires et correspondance politique et militaire du Prince Eugéne. P., 1858 (1860). T. 7–8; Peyrusse G.-J. Mémorial et archives. 1809–1815. Carcassone, 1869; D’Eckmühl A.-L. (de Blocqueville). Le marechal Davout, prince D’Eckmühl. P., 1880. T. 3; Chuguet A. Lettres de 1812. P., 1911. Sér.1; Idem. 1812. Notes et documents. P., 1912. Sér.1–3; Ternaux-Compans H. Le général Compans. P., 1912; Napoléon. Lettres inédits de Napoléon á Marie-Louise. 1810–1814. P., 1935 (мы воспользовались также и английским изд. того же года: The Letters of Napoleon to Marie-Louise. L., 1935); Lyautey H. Lettres d’un lieutenant de la Grande Armée // La Revue des Deux Mondes. 1962. 15 Décembre. P. 485–500; Charrié P. Lettres de guerres, 1792–1815: Témoignages de soldats. Nantes, 2004; Lettres de la campagne de Russie. 1812. P., 2012; Du Niémen à la Bérézina. Lettres et témoignages de soldats français sur la campagne de Russie, conservés au Service historique de la Défense. P., 2012; etc. Особое значение имеют публикации корреспонденции Наполеона. Наряду с классическим изданием (Napoléon I. Correspondance de Napoléon I. P., 1868. T. 23–24), мы воспользовались новейшей публикацией писем императора, осуществляемой Фондом Наполеона (Napoléon Bonaparte. Correspondance générale. P., 2012. T. 12). См. нашу публикацию: Земцов В. Н. Новые французские документы о Бородинском сражении //Quaestio Rossica. 2014. № 1. С. 69–78.

4

Mailly-Nesle A.-A.-A. Mon journal pendant la campagne de Russie… P., 1841; Castellane E.-V.-E.-B. Journal. P., 1895. T. 1; Fantin des Odoards L.-F. Journal. P., 1895; François C. Journal du capitaine François. P., 1904. T. 2; Bo