Страница 10 из 12
Болезнь поражала только вампиров, упырей и вурдалаков, совершенно игнорируя всех остальных жителей многонационального Королевства Объединённых Шабашей.
Кирпачек чувствовал, что решение проблемы ликвидации осиновой болезни плавает где-то на поверхности, но в атмосфере всеобщей нервозности не мог сосредоточиться. С тяжёлыми мыслями он вышел из ординаторской, вздохнул, посмотрев на занятые больными кровати, выстроившиеся вдоль стен коридора, и направился в сестринскую комнату. Хотелось посидеть минут десять в компании очаровательных медсестёр, которые обязательно накормят и напоят чаем.
Шатающийся от усталости вампир так погрузился в свои мысли, что пришёл в себя, только оказавшись на полу. Совсем уж деревенский джинн, лопоча что-то на своём наречии, рухнул на доктора, а на джинна свалились не успевшие затормозить тупомордые гоблины из миграционной службы.
– Распоясались, нелегалы, – проворчал коллега Кирпачека хирург Гундарго, помогая ему подняться. – Недавно по ТВ показывали, как на границе задержали пятитонный ковёр-самолёт и конфисковали несколько тысяч кувшинов. Криминальные элементы пытались провести эмигрантов под видом антиквариата.
– Несчастные жители Джиннистана, – вздохнул Кирп, провожая взглядом нелегала, которому гоблины в чёрной форме миграционного надзора заломили за спину руки и волокли по коридору, иногда для собственного удовольствия награждая беднягу сильными оплеухами.
Беседуя, врачи направились к заветным дверям сестринской. Заветными для Кирпачека эти двери были ещё и потому, что за ними находилась новенькая медсестра с удивительно красивым старинным именем Сервиза.
Старшая медсестра Дреплюза, принадлежавшая к княжескому роду крылатых демонов, тут же взяла это юное создание под своё крылышко – как в прямом, так и в переносном смысле. Пробиться к красотке-медсестре через такой мощный заслон моментально вставшие в «стойку» холостые и не только холостые врачи не могли. Они издалека разглядывали прелести блондинки и облизывались, теряя надежду поговорить с ней.
Их можно и понять, и простить! Девушка была невероятно тонка в кости, высока и изящна. Другие вампиреллы буквально лиловели от зависти, разглядывая длинные клыки и большие, почти прозрачные ушки новенькой. Если благородной формы, заострённые кверху уши, завистницы ещё как-то бы пережили, то редчайший в природе нежно-розовый цвет волос и глаз приводил их в бешенство. Глаза у Сервизы были цвета утреннего весеннего неба, а волосы – цвета исчезнувшего в бездне экологических проблем бермудского плавающего одувана.
Небесно-розовый взгляд девушки сразил Кирпачека наповал, открыв его сердце для стрел Купидона. Сам Купидон – симпатичный маленький бутуз, незримо порхал рядом. Он сердито махал длинным хвостом с кисточкой на конце. У малыша даже рожки накалились от ярости, а из ноздрей вырывались струйки дыма. Дело в том, что поразив сердце Кирпачека, он никак не мог проделать того же с Сервизой. Стрелы любви, посылаемые кучной очередью, одна за другой вонзались в могучие телеса демоницы Дреплюзы. Этим и объяснялось то обстоятельство, что при виде Кирпачека пасть Дреплюзы разъехалась, образовав под заросшим длинной шерстью пятачком счастливую улыбку.
Гундарго и Кирпачек с недоумением переглянулись в ответ на эту, увиденную впервые, улыбку старшей медсестры и вошли в кабинет. Дреплюза вскочила со стула и, поразив всех, достала из необъятных размеров ридикюля кружок кровяной колбасы, присоединив его к сообща собранному позднему ужину. Это было редкое лакомство в среде низкооплачиваемых медицинских работников.
Кирпачек заметил свободное место рядом с Сервизой. Он, не веря своей удаче, сел на диван, но демоница умудрилась втиснуться между ними, подвинув юную медсестру на самый край своим огромным, обтянутым чёрными фирменными лосинами, бедром. Хирург Гундарго устроился напротив и круглыми от изумления глазами посмотрел на Дреплюзу. Потом улыбнулся. Приступ щедрости, столь необычный для демоницы, конечно поразил всех, но за тем, как ласково щебетала старуха, стараясь очаровать молодого вампира, было забавно наблюдать.
Дреплюзу за глаза называли «страшной» медсестрой, не только персонал больницы, но и пациенты, страдающие от бездушия этой ветеранки медицинской службы.
Купидончик выстрелил ещё раз. Стрела, чиркнув по жёсткому кожистому крылу демоницы, соскользнула и вонзилась ей в бедро, вызвав очередной приступ любви в сердце этой солидной дамы. Она положила лапу на спинку дивана, нежно погладив когтями плечо растерявшегося Кирпа. Вампир, резко выпрямившись, вопрошающе посмотрел на Гундарго. Хирург, пользуясь тем, что Дреплюза не сводит глаз с лица коллеги, вместо ответа покрутил пальцем у виска. Медсестры прыснули, а Кирпачек подумал о том, что после таких знаков внимания ему долго придётся сносить подначки острых на язычок женщин.
Мазила Купидон со злости побледнел, из чёрного став серым и, в сердцах переломив лук пополам, полетел за новым инвентарём. Он решил вернуться ночью, когда страшная медсестра наконец-то покинет территорию больницы, и обязательно завершить работу.
Разговор в сестринской вертелся вокруг волнующей всех темы, а именно: вокруг осиновой болезни, поражающей так избирательно. Заговорило радио. Все умолкли, слушая данные Бюро Статистики.
Передавали, что болезнь поражает пожилых кровососущих, а так же молодёжь в возрасте от ста пятидесяти до двухсот лет. Она косит наповал домохозяек и слои населения, живущие за чертой бедности или близко к ней, почему-то совершенно игнорируя представителей среднего класса. Техническая интеллигенция, как это ни странно, обладает стойким иммунитетом, а интеллигенция творческая, особенно художники, напротив, образовывают самую многочисленную группу заболевших. Симптомы: острые колющие боли с правой стороны груди, отдающие в спину. Вспухание под правой лопаткой огромного фурункула, прорыв или любое вскрытие которого кончается летальным исходом. Лечению болезнь поддаётся с большим трудом – на этой фразе брызгающий оптимизмом голос диктора закончил передачу.
Кирпачек высказал предположение, что болезнь вызвана психосоматическими причинами, за что был немедленно осмеян инфекционистом Тлибзюзюком. Инфекционного врача коллеги не любили. Он был из рода зомби, неопрятный и потный, от него всегда плохо пахло. Инфекционный врач так же был постоянным автором доносов и докладных записок, регулярно ложившихся на стол главного врача.
В эту минуту дверь открылась, и администратор, просунув в проём лицо (он был по национальности каменный великан, и целиком бы просто не вошёл) сообщил, что тем, кто вызван в авральном порядке, разрешается уйти домой. Сердце Кирпачека дрогнуло от радости. По графику через три дня дежурными в приёмном отделении будут он и Сервиза. Это значит, что он сможет провести целый день, видя её издалека, а целую ночь рядом с прекрасной вампиреллой, не опасаясь присутствия страшной медсестры. Влюблённый вампир ощутил прилив бодрости, усталость будто рукой сняло.
Беседа утихла сама собой. Врачи быстро допили жиденький чай, который стоил дёшево и назывался «Принцесса Нюра», и разошлись.
Кирпачек заглянул в отделении токсикологии. В палате, где лежали привязанные к кроватям любители святой воды пропущенной через крест, страдающие от алкогольного психоза, он услышал голос одного из них.
– Дяденька, – слабо позвал молодой оборотень, совсем мальчишка. Он лежал на койке у окна, к руке больного от стойки с капельницей тянулся тонкий шланг.
– Что-то беспокоит? – спросил врач, отметив, что алкоголики и наркоманы никогда не попадают в группу риска. Будто святая вода, чеснок и прочие наркотические вещества укрепляют иммунитет и делают их организмы, утомлённые асоциальным образом жизни, невосприимчивыми к осиновой болезни.
– Дяденька доктор, а кто рыбок в капельницу напустил? – спросил больной, пристально вглядываясь в стеклянную ёмкость, из которой в его ослабленный психозом организм сочилось лекарство.
– Каких рыбок? – растерянно спросил Кирпачек, чувствуя, что решение проблемы осиновой болезни снова ускользает от него.