Избранный Тёмной Стороны

Никого не найдя и на верхних этажах, адепты подумали, что возможно, все собрались на крыше. И чутье их не подвело. Там они обнаружили скопление людей и представителей других рас, тела которых покрывали чёрные мантии с капюшонами. Группа студентов, среди которых Реван почувствовал и несколько зрелых – более-менее могущественных – приверженцев Тьмы даже не удостоили гостей и малейшего внимания. Столпившись кольцом в три ряда, они с интересом, азартом, завистью и кровожадностью взирали, как на ринге остервенело бились два ситха.

Первый боец – забрак – сражался более умело. Быстро двигаясь, он комбинировал различные последовательности в одну серию атак, на которую его противник – здоровенный лысый детина – не мог ничем ответить.

Затем, всё произошло как в каком–нибудь обычном кулачном бою. Забрак двинул лбом громилу, который вымахал аж под два метра. Каким–то образом, верзила сумел – наверное, случайно – отразить вражеский выпад мечом. Но новый удар – ногой с развороту на этот раз – позорно пропустил. Как следствие того, колено гиганта раздробилось, кости вылезли наружу, а сам амбал грохотом рухнул на землю. Его меч отлетел в сторону. Он попытался дотянуться, но забрак пресёк его попытку: подбежав к нему, он стал избивать его, как мог. Видимо устав, забрак с помощью Силы выбросил его в другую сторону ринга.

Ревана и Старкиллера заметили только тогда, когда весь израненный верзила упал лицом в песок. Те, кто обучался в Академии ситхов, не ожидали здесь увидеть посторонних лиц, ведь Коррибан являлся закрытой для межпланетных перелётов планетой. По крайней мере, в том времени, в котором Реван и его новый ученик оказались. Ситхи поступили, так как каждый сделал на их месте – обнажили оружия.

Но их клинки были самыми обычными – даже не вибро. А у Старкиллера с собой был световой меч. К тому же, Реван никогда не был беззащитен. Тот, кто победил и старый, но очень мускулистый и поджарый твилек встали впереди толпы студентов. Но тёмному лорду не нужно было сейчас мериться силами, поэтому он заговорил:

– Стойте! – выкрикнул он, – мы не жаждем драки.

– Кто ты? Назови своё имя, джедай, и я клянусь, что обеспечу тебе лёгкую смерть, – напыщенно бросил забрак, вращая клинком.

Реван серьёзным тоном произнёс:

– Осторожнее, мальчик. Я видел тебя в бою. Ты хорошо двигаешься и умеешь предугадывать действия противника, но и я не простой адепт. Советую всем горячим головам успокоиться. Есть разговор.

***

Как выяснилось в ходе очень длительной беседы, ситхи провалились почти за тысячу лет до рождения Старкиллера в самый разгар очередной войны между адептами разных сторон Силы. Худой мужчина по имени Кордис был главой академии ситхов и одним из вождей Братства Тьмы. Царившие порядки в Братстве – преемнике старых орденов ситхов – неприятно удивили Ревана. Те владыки, которые стояли во главе новой ситхской организации, были самыми настоящими идиотами.

Что в разговоре с Кордисом – тупоголовым, но очень коварным – и стало понятно.

– В Братстве все равны. Раньше мы нередко терпели поражения именно из–за того, что один сильный лидер восставал против другого, начинались гражданские войны, мы ослабевали количественно – нас оставалось не больше десятка – и нам приходилось восстанавливать наш Орден с нуля. Каан поступил мудро, решив отказаться от титула Дарт. Благодаря ему мы сосредоточили все свои усилия на джедаях.

Реван уселся в круглом кресле, запрокинув одну ногу на другую, а Кордис сидел на коленях, словно готовился к медитациям, но когда Кордис умолк, победитель мандалорцев резко встал, разом испугав собеседника. Глава академии, имея некоторые сведения о нравах ситхов прошлого и не был в восторге от них. Он приготовился вступить в ментальную схватку, но всё обошлось лишь гневными восклицаниями:

– Ваш Каан – жалкий дурак, раз сделал это, – разразился Реван, и Силовые линии сгустились. – А вместе с ним и ты, Кордис. Ваши жалкие бредни о равенстве надоели мне. То, что вы делаете это надругательство над Тёмной стороной, её тотальное искоренение. Своей псевдомудростью вы рушите то, что созидалось столетиями. Вы оскверняете важный источник подпитки наших тёмных сил. Соперничество. Жажда власти и силы. Вот что двигает каждым из нас. Только она может сделать нас сильнее. Покой это ложь, есть только страсть, а через страсть я познаю силу. Кто отвергает законы и принципы Тёмной Стороны, тот обречён на поражение, – жёлтые глаза лорда метали презрение.

Но и у Кордиса было чем ответить:

– Неплохо сказано для такой седой древности, как ты, Реван… победитель и палач мандо’аде, – злостно прогудел он, – я заглянул в архив и прочёл о тебе, прежде чем встретиться с тобой. Ты и твои ручные джедаи – так называемые реваншисты – наделали больше шуму, чем добились успехов. Твоя Империя была разбита Республикой именно из–за того, что ситхами управляли страсти. Мы же учли все старые ошибки и пришли к идее, которая сплотит, а не разобщит всех адептов Тьмы.

– Идея трусов.

– Нет, идея победителей.

– Вам не выстоять против Республики. Я воевал против нее, и я знаю, джедаев не победить так. Нельзя окончательно разбить орден джедаев с помощью войск, какими многочисленными они не были. Наши враги всегда находят способ выжить.

Взгляд Ревана скользнул по дорогущей вазе, а затем, по другим предметам роскоши – стульям, столу, меховым подушкам, встроенному в стену шкафу ручной работы. А также, по картине, изображавшей Кордиса более красивым, чем он был на самом деле – без неестественно–бледного оттенка кожи.

Глава Академии с большой насмешкой и не меньшим презрением сказал:

– Твои речи сродни галиматье безумца и подверганию себя напрасному риску. Титул Дарт утверждает господство одного над другими… неужели ты намерен бороться за власть в Братстве Тьмы?

Прежде чем, Реван дал ответ, Кордис рассмеялся.

- При всех твоих выдающихся… способностях. – Ему было тяжело это признать, – тебе не сразить так легко Каана… ведь вместо него поднимутся другие повелители. Тебе не одолеть всех. О титуле тебе следует позабыть, как и о единоличном господстве над ситхами. У нас в Братстве Тьмы все равны, и никто из нас без боя не смириться и не признает власти другого над собой.

– Я выслушал тебя. И прозрел. Каан прав, – артистично солгал дарт Реван. Кордис клюнул на этот спектакль. Оно то и верно: невежественный, забывший аксиомы Тёмной Стороны Силы и принявший новые догмы вместо проверенных старых глава академии не мог выстоять против ментального давления на разум. Лицемерие всегда давалось Ревану. – Я готов встретиться с ним.

– Отлично. Я рад, что вы приняли наши идеи, повелитель Реван. Скоро прибудет мой личный корабль. Я поведаю Каану о сегодняшнем маленьком успехе, который станет залогом будущих великих побед. Затем, я пришлю корабль и за тобой.

– Пришлёшь корабль? Я думал, что мы отправимся вместе к Каану вместе…

– Да, но сначала тебе нужно освоиться в этом мире. Будьте на Коррибане, повелитель Реван… как дома всё это время. Когда настанет время… вы встретитесь с Кааном… и найдёте с ним общий язык. Думаю, двум полководцам есть о чём поговорить.

Махнув рукой, Реван вышел из личных покоев главы академии. Ему нужно было многое обдумать.

***

Когда Кордис улетел к Каану, забрав зачем–то с собой и Каз’има – именно так звали твилека, который тренировал студентов искусству боя на световых мечах – Реван формально остался главным на Коррибане.

Но превосходство в статусе – он был повелителем, а студенты Академии нет – не давало ему никаких преимуществ. Половина студентов Академии считала его заброску в их время дикостью, злой шуткой Силы. А где–то примерно треть откровенно недолюбливали его – среди них особенно забрак, который вышел победителем в недавнем спарринге. А остальные студенты относились к Ревану равнодушно.

Но все свои мнения они никогда не высказывали вслух при нём, боясь его. Студенты (включая и того забрака) хорошо сознавали, насколько большой Силой владеет Реван. К тому же, их пугали не только его огромные способности, но и ледяной взгляд, которым он одаривал их. Ревану было плевать на то, кто что о нём думает: он не был подвержен тому ощущению ненадежности, которое заставляло Каана и других членов Братства вечно беспокоиться о том, как к ним относятся – ценят или презирают.