Страница 21 из 34
Тема разговора была важной. Экзар Кун планировал расширение собственных владений вплоть до самого Ядра, считая, что уже достаточно накопил мощи для продолжения старого “спора”. Кун заключил военный союз с мандалорцами и профинансировал реформы, направленные на усиление их армии и флота. Воины с рождения, они быстро привыкли ко всему новому и теперь готовились к реваншу и вторжению…
— Я окажу твоему храброму народу великую честь, Мандалор Наивысший, позволив вам открыть этот “бал”.
Упомянутый военачальник, грузный, двухметровый и весь закованный в броню таунг поднялся:
— Мы готовы к выступлению против Республики…
Экзар Кун снисходительно произнёс:
— Вам еще рано мериться с ней силами… ваша цель это в ближайшие пять–шесть лет завоевать территории за дальними рубежами Республики; они лежат перед вами. Захватив их, вы создадите отличный плацдарм для нападения на Республику. Заодно воспитаете их население в нужном направлении мысли. Мне нужно, чтобы вы сделали из жителей этого малоспокойного региона армию! Когда начнется война, я хочу знать о ваших успехах… буквально все. Куда вы перебросили корабли и технику; где оставили сильные гарнизоны, где вам оказали сопротивление…
Теперь в разговор вмешался Кассус Фетт, советник и правая рука Мандалора:
– Откуда уверенность, что Республика не втянется в этот конфликт? Если вы ошибаетесь, нужно знать об этом раньше, чем джедаи изгонят нас…
— Я… не ошибаюсь. Никогда! Я подкупил сенаторов, представителей разных систем общим числом более пятидесяти. Они обработают своих коллег, чтобы те приняли правильное решение. А отказ Республики не укрепит союз с ее сателлитами. Разделяй и властвуй над побежденными!
***
Первый поход мандалорцев был успешен. Менее чем за час мандалорцы под началом Кассуса Фетта практически полностью истребили катаров. Кун, еще со школьной скамьи ненавидевший эту расу, ликовал! Сородичи и, возможно, даже родственники Сильвар получили по заслугам. Какую изощренную кару придумал Кун! Да, воистину месть это блюдо, которое следует подавать холодным!
А вот за успех второго похода пришлось побороться! Не везде собирались прятаться и убегать от врагов… Мандалорцы потеряли тысячу собратьев по оружию, из которых некоторые принимали участие в битве за Ондерон. Это была невосполнимая потеря. Сам Фетт был ранен в плечо. После этого сражения он всерьез задумался над усилением маршальской брони. А еще он решил ранжировать мандо’аде по цвету доспехов: так маршалы теперь облачались в кирасы почетного золотого цвета, капитаны красного, а рядовые бойцы – синего. Другие советники и сам Мандалор посчитали это нововведение лишь очередным доказательством тщеславия и фанфаронства Кассуса Фетта, а рангом пониже просто недоумевали. Сам Экзар Кун остался равнодушен к этим реформам Кассуса Фетта, заявив о том, что главное для него — “усиление мандо’аде”.
Экзар ошибался: не все чиновники Республики были продажными сволочами; остались еще неподкупные, не забывшие своего долга перед народом. Сразу разглядев новую угрозу, они забили тревогу и с усердием стали доказывать обоснованность вмешательства в дела, творившиеся за пределами Республики. Их зов не остался в одиночестве. На него ответили. Когда Мандалор, опьяненный легкими победами над двумя мирками, самоуверенно двинул свою армаду к третьему, там его ожидали не смиренные жители, не местные ополченцы, а регулярные части Республики.
После нескольких неуверенных маневров, приведших лишь к упрочению позиций, занимаемых республиканскими войсками, Мандалор, не исчерпав весь запас тактических возможностей, в досаде отступил прочь. Если бы у республиканского войска было энергичное командование, мандалорцы так беспрепятственно не ушли, но Секунд Карстейн довольствовался тем, что не дал врагу увеличить оккупированную территорию. За такое упущение раньше его ждал бы трибунал, но по триумфальному возвращению на Корусант он был награжден крестом Славы и назначен заместителем министра обороны. После первой войны Куна любой малозначительный успех воспринимался гражданами Республики, как крупный.
Узнав о провале мандалорских войск, Экзар пришел в бешенство, немедленно связался с подкупленными сенаторами, чтобы они не юлили, а дали объяснения случившемуся, и отчитал их, само собой.
— Вы говорили мне, что у вас всё на мази! Что всё в вашем ведении! Что это вообще было? Как сенаторы могли так быстро прийти к решению? Они направили сюда целую армию! Обычно эти говоруны медлят, да бездельничают! Как вы проворонили принятия этого решения? Это же не дело двух—трёх часов!
— Мы не виноваты. Есть амбициозные и напористые личности, стремящиеся занять пост канцлера…
— Кто они? Назовите их имена!
— Самый одаренный и влиятельный из них это сенатор Тол Кресса.
— Хорошо… я запомню это имя.
***
Среди преступной элиты, собранной Экзаром Кун за двадцатилетнюю разбойничью деятельность, сильно выделялись сестры—твилечки, сбежавшие от своего похотливого хозяина (как они утверждали, молодого тогда еще сенатора Тола Крессы). Прошло семь лет, и сестры, обученные как искусству обольщения, так обращению с кинжалами, стали лучшими убийцами в шайке Куна. Когда Экзар назвал имя их новой цели, они зловеще обрадовались. Настолько зловеще, что самому преступному лорду вдруг стало дурно. Экзар специально не стал им указывать, как именно нужно убить рьяного сенатора, предполагая, что сестрички сами изберут наиболее изощренный способ.
Кресса любил по вечерам (переодевшись и приклеив себе накладные усы и бородку, чтобы не быть никем узнанным) заглядывать в самые грязные кабаки, где опрокидывал кружку—другую сока джумы, глазел на танцы потных твилечек, вислые бедра которых лапал за дополнительную плату…
— Так говоришь, что вообще не пьешь алкоголь? — с удивлением спросил сенатор.
Реван вырос и превратился в настоящего мужчину: умного, смелого и нуждающегося в бритье. Лицом был похож, как две капли воды, на родного отца. Реван лучше всех на курсе дрался на светомечах и быстрее постигал таинства Силы, но все его успехи не способствовали зарождению в нём гордыни или же тщеславия. Личный магнетизм молодого Ревана, который заключался в его беззлобии и прямодушии, притягивал к нему остальных студентов Академии, вот поэтому отбоя в желающих дружить с ним не было. При всем этом Ревану было уже восемнадцать лет, а он всё еще числился в звании падавана, хотя давно превзошёл сверстников.
— Пью, только воду.
— Самую обычную?
— Подслащённую.
— Хм, на такой работе нельзя не пить… иначе быстро сломаешься. Как вы джедаи вообще расслабляетесь?
— Медитируем.
— Медитируете? Оу, и как помогает?
— Благодаря ей мы справляемся со своими эмоциями и страхами.
— Я не джедай и не умею медитировать, поэтому мне приходится пить! И в больших количествах! Ха–ха!
Тут к сенатору, цокая металлическими набойками на каблуках, подошли сексуальные твилечки–двойняшки в откровенных нарядах. Одна из них сразу спросила: