Сага о Форсайтах

Сомс заглянул в рюмку и извлек из нее микроскопический кусочек пробки. Его мать! Он слышал, что она опять в Париже. Она-то имеет теперь по меньшей мере три тысячи годовых. Он помнил время, когда у нее не было ничего, кроме несчастных пятидесяти фунтов в год, но оказалось, что и этого было слишком много, - не они ли навели ее на мысль о самостоятельности? Опять в Париже! Булонский лес, зеленая Ниобея, исходящая слезами, - он хорошо ее помнил, - и сцена, которая произошла тогда между ними...

- А ты зачем приехал в город?

- Вот, дядя Сомс.

Сомс укрепил на носу очки, которые совсем недавно начал надевать для чтения, прочел письмо и вернул его племяннику.

- Видал я в свое время нахалов, но этот тип?

- Как вы мне советуете поступить?

- Брось письмо в корзину, забудь о нем.

Вэл покачал головой.

- Стэйнфорд как-то заезжал ко мне в Уонсдон. Я ничего ему не сказал; но вы помните, что в Аскоте мы смогли получить только вчетверо, а ведь это был первый дебют Рондавеля. А теперь, перед самым Гудвудом, жеребенок заболел; что-то тут кроется.

- Так что же ты намерен делать?

- Я думал повидаться с ним, и может быть, вы бы не отказались присутствовать при нашем разговоре, чтобы не дать мне свалять дурака.

- Это, пожалуй, не глупо. Такого беззастенчивого мерзавца, как этот, мне еще не приходилось встречать.

- Чистокровный аристократ, дядя Сомс, порода сказывается.

- Гм, - буркнул Сомс. - Ну что же, пригласи его сюда, если уж непременно хочешь с ним говорить, но сначала вынеси из комнаты все ценное и скажи Смизер, пусть уберет зонты.

В то утро он проводил Флер и внука на взморье и скучал, особенно после того, как, проводив их, посмотрел карту Сэссекса и обнаружил, что Флер будет жить в двух шагах от Уонсдона и от этого молодого человека, который теперь не выходил у него из головы, о чем бы он ни думал. Возможность взять реванш с "этого мерзавца" Стэйнфорда сулила какое-то развлечение. Как только посланный ушел, он пододвинул стул к окну, откуда видна была улица. Про зонты он так и не сказал ничего - решил, что это будет недостойно, - но сосчитал их. День был теплый, шел дождь, и в открытое окно столовой с Грин-стрит струился влажный воздух, чуть отдающий запахами кухни.

- Идет, - сказал он вдруг. - Экая томная фигура!

Вэл пересек комнату и стал за его стулом. Сомс заерзал на своем месте. Этот тип и его племянник вместе учились - кто их знает, может быть, у них есть и еще какие-нибудь общие пороки.

- Ого, - сказал Вэл вполголоса, - вид у него и правда больной.

На "томной фигуре" был тот же темный костюм и шляпа, в которых Сомс видел его в первый раз; та же небрежная элегантность; поднятая бровь и полузакрытые глаза по-прежнему излучали презрение на горькие складки в углах рта. И ни с чем не сравнимое выражение обреченного, которому только и осталось, что презирать всякое чувство, как и в тот раз, пробудили в Сомсе крошечную искру жалости.

- Надо предложить ему выпить, - сказал он.

Вэл двинулся к буфету.

Раздался звонок, голоса в передней; потом появилась Смизер, красная, запыхавшаяся, с виноватым лицом.

- Вы примете этого джентльмена, сэр, который унес сами знаете что, сэр?

- Проведите его сюда, Смизер.

Вэл повернул к двери. Сомс остался сидеть.

"Томная фигура" появилась в дверях, кивнула Вэлу и подняла брови в сторону Сомса. Тот сказал:

- Здравствуйте, мистер Стэйнфорд.

- Мистер Форсайт, если не ошибаюсь?

- Коньяку или виски, Стэйнфорд?

- Спасибо, коньяку.

- Давай покурим. Ты хотел меня видеть. Мистер Форсайт - мой дядя и мой поверенный.

Сомс заметил, как Стэйнфорд улыбнулся, словно говоря: "Да ну? Вот удивительные люди!" Он закурил предложенную сигару, и воцарилось молчание.

- Ну? - не выдержал Вэл.

- Очень сожалею, Дарти, что твой жеребенок от Голубки расклеился.

- А откуда это тебе известно?

- Вот именно. Но прежде чем я тебе это сообщу, будь добр дать мне пятьдесят фунтов и обещание, что мое имя не будет упомянуто.

Сомс и Вэл остолбенели. Наконец Вэл сказал:

- А какая у меня гарантия, что твои сведения стоят пятьдесят фунтов или хотя бы пять?

- О, что я знаю, что твой жеребенок болен.

Как ни мало был Сомс знаком с миром скачек, он все же понял силу этого аргумента.

- Ты хочешь сказать, что знаешь, где моя конюшня протекает?

Стэйнфорд кивнул.

- В университете мы были друзьями, - сказал Вэл. - Чего ты ожидал бы от меня, если бы я располагал такими же сведениями о твоей конюшне?

- Дорогой Дарти, величины несоизмеримые. Ты богат, я - нет.

Избитые фразы вертелись на языке у Сомса. Он проглотил их. Что толку разговаривать с таким типом!

- Пятьдесят фунтов - большие деньги, - сказал Вэл. - Твои сведения действительно ценны?

- Да, клянусь честью.

Сомс громко фыркнул.

- Если я куплю у тебя эту течь, - продолжал Вэл, - можешь ты гарантировать, что она не обнаружится в Другом месте?

- Мало вероятия, чтобы у тебя в конюшне оказались две трубы с течью.

- Мне и в одну не верится.

- Одна-то есть.

Сомс увидел, как его племянник подошел к столу и стал отсчитывать банковые билеты.

- Сначала скажи мне, что ты знаешь, и я заплачу тебе, если найду, что твои сведения правдоподобны. Имя твое упомянуто не будет.

Сомс увидел, как томные брови поднялись.

- Я доверчивый человек, Дарти, не то что ты. Дай расчет конюху по фамилии Синнет - вот где твоя конюшня протекает.

- Синнет? - сказал Вэл. - Мой лучший конюх! Чем ты можешь доказать?

Стэйнфорд извлек грязный листок почтовой бумаги и протянул его Вэлу. Тот прочел вслух:

- "Серый жеребенок болен, все в порядке - в Гудвуде ему не быть". Все в порядке? - повторил он. - Так, значит, он это подстроил?

Стэйнфорд пожал плечами.

- Можешь ты мне дать эту записку? - спросил Вэл.

- Если ты пообещаешь не показывать ему.

Вэл кивнул и взял записку.

- Ты знаешь его почерк? - спросил Сомс. - Очень это все подозрительно.

- Нет еще, - сказал Вэл и, к ужасу Сомса, положил в протянутую руку пачку банкнот. Сомс ясно расслышал легкий вздох облегчения. Вэл вдруг сказал:

- Ты с ним сговорился в тот день, когда заезжал ко мне?