Страница 66 из 75
Полемизируя с «Московскими ведомостями», редакция «Вестника Европы» представила свой взгляд на проблему освещения в учебнике событий новейшей истории. По мнению Стасюлевича, «важнейшие факты, сделавшиеся достоянием истории и не выходящие за пределы того момента, до которого доводится преподавание, должны, конечно, быть упомянуты в учебнике; но отсюда еще не следует, чтобы к ним должен был быть присоединен обзор явлений „современной жизни“. Так далеко не заходит даже историческая наука, область которой соприкасается, но не сливается с областью публицистики; тем обязательнее определенная граница для истории как предмета преподавания в средней школе. Скажем более: за немногими исключениями, не дело учебника – характеристика людей и событий, принадлежащих прошлому, но близко еще связанных с настоящим. Она не может быть ни достаточно беспристрастной, ни достаточно доказательной и полной; выставляемая в виде аксиомы, которую следует принять на веру и усвоить себе машинально, она этим самым вызывает в учениках сомнение или противоречие, легко находящее себе пищу во внешкольных впечатлениях». «Школа, особенно средняя, должна оставаться недоступной для политики», а «преподавание не должно превращаться в орудие партийной злобы», – такова была неизменная позиция Кузьмина-Караваева и членов редакторского круга журнала «Вестник Европы».
Во многом совпадали их взгляды и на правовые вопросы деятельности земств, взаимоотношений земства и администрации, многообразные нужды русского крестьянства. Журнал приветствовал выход в свет остро актуальной книги Кузьмина-Караваева «Земство и деревня» (СПб., 1904), составленной из статей, докладов и речей, написанных и произнесенных им в период с 1897 по 1904 год. «Идея земского самоуправления окрепла в последние годы, – отмечал Кузьмин-Караваев в предисловии к публикации. – За ней стоит громадный, колоссальный факт – сорокалетним опытом доказанное уменье вести дело, готовность приносить личные силы и материальные средства на служение нуждам и пользам местного населения». Однако, по словам автора, данный факт так и не удостоился официального признания; напротив, государственная политика «выстраивалась» чаще всего вразрез с указанным процессом. В связи с этим Кузьмин-Караваев отмечал опасную тенденцию: усиление, начиная с 1890 года, вмешательства администрации в земскую жизнь, которое далеко выходило за пределы необходимого контроля. Он указывал на то, что с изданием закона 12 июня 1900 года о предельности земского обложения центральная роль в заведовании делами «о местных нуждах и пользах», по существу, перешла из рук земства в руки администрации, местной и центральной. Тем самым был нанесен ощутимый удар практической деятельности земства, «поскольку всякое начинание зависит от материальных средств».
Положение деревни бурно обсуждалось в ту пору не только в прессе, общественных организациях, но и в местных сельскохозяйственных комитетах, Особом совещании о нуждах сельскохозяйственной промышленности, а также в губернских совещаниях, призванных властью высказаться относительно пересмотра законодательства о крестьянах. Судьба земства во многом зависела как от этого пересмотра, так и от административной реформы, подготовкой которой занималось Министерство внутренних дел. Какова должна быть общая идея, положенная в основу назревших реформ? Позиция Кузьмина-Караваева оставалась неизменной: для широкого развития русской жизни на началах самоуправления и свободы необходимо прежде всего поднятие правового уровня крестьянства и обеспечение самостоятельности земских учреждений. «Крестьянин – предмет. Столетия крепостного права приучили нас так смотреть на него и его так смотреть на себя. Он столетия был объектом мероприятий помещичьей власти, без прав, без имущества, без права думать о наилучшем устройстве своей жизни, но и без обязанности самому о себе заботиться, без обязанности жить не одной данной минутой, а заглядывая далеко вперед. Манифест 19 февраля объявил его человеком и тем открыл ему возможность человеком сделаться. Но чтобы он стал человеком, нужно было еще многое другое. Нужно было, чтобы прежний рабовладелец признал его лицом и чтобы он сам сознал себя личностью. Отсутствие этого сознания в крестьянстве и есть основная современная нужда сельской промышленности». Эта мысль пронизывала все выступления Кузьмина-Караваева, прямо или косвенно связанные с судьбой крестьянства.
Выдвигая на первый план «правовые нужды деревни» (название одной из статей упомянутого сборника), автор приходил к заключению, что «пока принимаемые государством экономические меры имеют перед собой не личность, сильную, активную, самодеятельную, а пассивный объект мероприятий, до тех пор решающего значения они иметь не могут». В условиях бесправия немыслимо также истинное просвещение народа, не сводимое к простой грамотности, настаивал Кузьмин-Караваев. Бесправие – почва для развития произвола на всех «уровнях»: в семье, общине, органах власти. Средство для смягчения и обуздания произвола фактически почти всемогущей местной судебно-административной власти он видел в организации так называемой земской адвокатуры. По мысли Кузьмина-Караваева, эта служба должна была оказывать деревне доступную юридическую помощь путем «привлечения к деятельности в уездах дипломированных присяжных или частных поверенных».
Современники отмечали особую ценность помещенных в книге Кузьмина-Караваева речей, произнесенных им в тверском губернском земском собрании. Так, К.К. Арсеньев, один из основателей и идеологов «Вестника Европы», указывал на то, что это был первый опыт публикации целого комплекса выступлений представителя земско-городской среды – исключительно важного источника для характеристики русского «делового» красноречия. Он обращал внимание на широкий диапазон тем, по которым Кузьмин-Караваев, как практикующий земец, высказывал свое мнение: от области земского хозяйства (дорожное, страховое, школьное дело, народное продовольствие и др.) до общих вопросов, выносимых правительством на обсуждение земских собраний (избирательный ценз, срок полномочий земских управ, вознаграждение гласных), а также возбуждаемых самим земством (мелкая земская единица, отношение губернского земства к уездным и др.). По словам Арсеньева, отличительные черты этих речей – «сжатое, но по возможности всестороннее, исчерпывающее обсуждение данного вопроса, спокойный тон, постоянная забота о достоинстве и самостоятельности земства. Полемика, всегда оживленная, иногда горячая, остается свободной от личного элемента, от неуважения к противникам. Для оратора нет ничего неважного в земском деле: он вдается, когда нужно, в мелкие подробности».
Характерным примером позиции Кузьмина-Караваева по общим вопросам служит его речь о роли земства в продовольственном деле – своего рода отповедь тем, кто обвинял земство в нежелании оказывать содействие администрации. Поводом к выступлению послужило предложение тверского губернатора губернской управе принять участие в покупке и продаже хлеба и посевных семян для населения губернии в неурожайном 1902 году. Редакционная комиссия земского собрания высказалась за отклонение этого предложения на том основании, что в операциях, производимых земством, оно должно пользоваться полной самостоятельностью, что в данной ситуации невозможно. Во время прений один из гласных, опровергая мнение комиссии, воспользовался пущенным до него в оборот сравнением неурожая с пожаром и воскликнул: «Да, пожар есть, и для тушения его у нас существует две пожарные команды, но вместо того чтобы тушить пожар, они занимаются пререканиями». «Нельзя сказать, – возразил Кузьмин-Караваев, – что у нас есть две команды, призванные тушить пожар. Вернее было бы сказать, что одна команда призвана заботиться о тушении пожара, а другая команда – предупредительная: на обязанности ее лежит страховое дело – предупреждение пожарных убытков. Первое учреждение – губернский продовольственный комитет, второе – земство. Заведование продовольственным делом передано в руки комитета, за земством же оставлена забота об экономическом благосостоянии населения, т. е. о принятии мер, которые должны возместить пожарные убытки – поддержать хозяйство населения для будущего… Земская деятельность только тогда может давать плодотворные результаты, когда мы не являемся второй пожарной командой, так как нельзя допустить, чтобы в одном деле было два хозяина: один – орган, действующий на началах бюрократических, другой – орган, действующий на началах самоуправления». Как отмечалось на страницах «Вестника Европы», «более удачного ответа на опасный упрек нельзя себе и представить. Оставшись в силе, сравнение с двумя пожарными командами могло обратиться в обвинительный акт против земства, способного из-за пререканий с администрацией забыть о вопиющей нужде населения».