Страница 13 из 59
В отчете Комиссии 1863 года главный врач больницы Северного Стаффордшира д-р Дж. Т. Арледж писал о гончарном производстве: «Как класс, гончары, мужчины и женщины, представляют вырождающееся население как в физическом, так и в моральном отношении. Они обыкновенно низкорослы, плохо сложены и часто страдают искривлением грудной клетки. Они стареют преждевременно и недолго живут; флегматичные и малокровные, они обнаруживают слабость своего сложения упорными приступами диспепсии, нарушениями функций печени и почек и ревматизмом. Но главным образом они подвержены грудным заболеванием: воспалению легких, туберкулезу, бронхиту и астме. Одна из форм астмы свойственна исключительно их профессии и известна под названием астмы горшечников, или чахотки горшечников. Золотухой – болезнью, которая поражает железы, кости и другие части тела, – страдает более двух третей гончаров». Перечисляя причины заболеваний среди людей этой профессии, в заключение врач назвал самую главную из них – долгие часы работы.
В июне 1863 г. лондонские газеты поместили заметку под названием «Смерть исключительно от чрезмерного труда». Речь шла о смерти 20-летней модистки Мэри Анн Уокли, работавшей в весьма респектабельной придворной пошивочной мастерской, которую эксплуатировала дама по имени Элиз. Здесь вновь раскрылась старая история о том, что девушки работают в среднем по 16,5 часов в сутки, а в сезон часто бывают заняты 30 часов без перерыва. В то время был разгар сезона, и предстояло изготовить благородным леди роскошные наряды для бала в честь принцессы Уэльсской. Мэри Анн Уокли проработала без перерыва 26,5 часов вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате, имевшей едва третью часть необходимой кубатуры. Причем спать им приходилось по две на одной постели в одной из тех вонючих конур, в которых спальня отгораживается от остальной комнаты посредством дощатой переборки. И это была одна из лучших модных мастерских британской столицы! Мэри Анн Уокли заболела в пятницу, а умерла в воскресенье, даже не успев закончить, к негодованию г-жи Элиз, последнее бальное платье. Коронер без обиняков показал перед присяжными: «Мэри Анн Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской и вследствие того, что она спала в слишком тесном, плохо проветриваемом помещении». Наши «белые рабы», писала по этому случаю «Morning Star», «зарабатываются до могилы и гибнут и умирают без всякого шума».
Многие из современников отмечали, что отношение владельцев фабрик к рабочим было хуже, чем рабовладельцев к своим рабам. Потому что рабовладелец покупал рабочего так, как покупал лошадь, и если он терял раба, то вместе с ним терял капитал, который приходилось возмещать новой затратой на невольничьем рынке. А если у фабриканта заболевал и умирал рабочий, он просто нанимал другого ничего не теряя. Об этой стороне вопроса Маркс писал: «Мы видели, как опустошает чрезмерный труд ряды лондонских пекарей, тем не менее, лондонский рынок труда всегда переполнен немецкими и другими кандидатами на смерть в пекарном промысле. Гончарное производство, как мы видели, одна из отраслей промышленности с наименьшей продолжительностью жизни рабочих. Но наблюдается ли из-за этого недостаток в гончарах?»
Принятые парламентом законы по ограничению рабочего дня фабриканты откровенно саботировали, прибегая к разного рода обманам, или добивались для себя исключений в законе путем шантажа. Когда принимался закон 1833 года об ограничении работы детей, фабриканты шелка смогли обеспечить себе привилегию тем, что высказали угрозу, что «если у них отнимут свободу заставлять детей всех возрастов работать по 10 часов в день, то этим остановят их фабрики». Поскольку, по их словам, «тонкость ткани требует нежных детских рук, а они не в состоянии найти достаточное количество детей старше 13 лет». Под угрозой закрытия фабрик законодатели пошли фабрикантам навстречу, и на шелковых фабриках маленькие дети продолжали работать по 10 часов. Дети были такими маленькими, что для работы их приходилось ставить на стулья.
Министр торговли в правительстве Пиля Уильям Гладстон, выступая 13 февраля 1843 года в палате общин, вынужден был признать: «Одна из самых печальных черт социального положения страны заключается в том, что в настоящее время происходит совершенно несомненное уменьшение потребительной силы народа и возрастание лишений и нищеты рабочего класса. И в то же время совершается постоянное накопление богатства у высших классов и непрерывный прирост капитала». Спустя двадцать лет, 16 апреля 1863 года, когда он вносил на обсуждение проект бюджета уже в качестве министра финансов в либеральном правительстве Пальмерстона, он вынужден был вновь повторить те же слова: «Ошеломляющее увеличение богатства и мощи (Великобритании) всецело ограничивается имущими классами». В той бюджетной речи он признал печальную истину: «Человеческая жизнь в девяти случаях из десяти есть просто борьба за существование».
Тот факт, что в Великобритании промышленная революция обогатила только правящий класс, можно судить по следующим данным. Согласно переписи 1861 года, население Англии составляло 20 066 224 человека. Из них 1 208 648 человек числились в качестве домашней прислуги. Чтобы стало понятным, что означала эта цифра, достаточно сказать, что общее количество персонала занятого на хлопчатобумажных, шерстяных, камвольных, льняных, пеньковых, шелковых, джутовых фабриках Великобритании, а также в механическом вязальном и кружевном производстве, составляла всего 642 607 человек. А всех лиц, работавших на металлургических заводах и на металлических мануфактурах разного рода, насчитывалось 396 998 человек. Вместе это составляло 1 039 605 рабочих и служащих. Таким образом, количество людей работавших в отраслях, которые составляли основу богатства Великобритании, было меньше, чем домашней прислуги, обслуживавшей ее элиту.
В те годы в Великобритании отмечали резкий рост изготовления предметов роскоши, а также началась масштабная перестройка городов. Ее осуществляли путем сноса старых кварталов и возведения на их месте зданий предназначавшихся для банков и универсальных магазинов. Одновременно расширялись улицы, на которых строили добротные дома для состоятельной публики. Перестройка центральных кварталов вытесняла бедноту в переполненные трущобы на окраинах города. А массовое переселение туда бедняков так взвинчивало там цены на жилье, что жалкие халупы приносили владельцам трущоб, этих рудников нищеты, прибыль большую, чем давали серебряные копи в Южной Америке.
Из-за царившей на окраинах антисанитарии постоянно вспыхивали эпидемии, и затем переносились в богатые кварталы. Только четыре эпидемии холеры унесли в Лондоне 40 тысяч жизней. По критерию переполненности жилых помещений и их абсолютной непригодности для проживания Лондон занимал первое место в Великобритании.
Ньюкасл был центром быстро развивающегося каменноугольного и горнорудного округа, и поэтому занимал второе место после Лондона по прелестям жилищного ада. Город был так переполнен жителями, что в нем едва можно было найти хотя бы одну свободную конуру. Доктор Эмблтон из местной больницы писал о своем городе: «Вне всякого сомнения, причина большой продолжительности и широкого распространения тифа лежит в чрезмерном скоплении людей и загаженности их жилищ. Дома, в которых обыкновенно живут рабочие, расположены в глухих переулках и во дворах. В отношении света, воздуха, простора и чистоты – это истинные образцы непригодности и антисанитарии, позор для всякой цивилизованной страны. По ночам мужчины, женщины и дети лежат вперемешку. У мужчин ночная смена без перерыва следует за дневной и дневная за ночной, так что постели едва успевают остыть. Дома плохо обеспечены водой, еще хуже отхожими местами, грязны, не вентилируются, служат источником заразы».
Наиболее тяжелым было положение людей в Ирландии, входившей тогда в состав Соединенного королевства. По отношению к ирландцам англичане вели себя с крайней жестокостью. Они насильно уничтожили местную промышленность, чтобы оставить Ирландию в положении только поставщика сырья. Так ими была ликвидирована ирландская шерстяная мануфактура, поскольку она успешно конкурировала с английской. Приехавшие из Англии лендлорды захватывали у местных жителей землю и сносили по нескольку деревень кряду, превращая пашню в пастбище для овец. Они так поступали из-за роста цен на шерсть. А для ирландцев, вынужденных работать на оставшихся у них крошечных участках, безземелье обернулось страшной нищетой. Около 86 % населения Ирландии было занято в сельском хозяйстве, и почти единственным их продуктом питания был картофель. А когда из-за болезни этого овоща в Ирландии в течение нескольких лет кряду случились неурожаи, разразился страшный голод, в результате которого из 8 миллионов жителей Ирландии в 1845–1849 годах умерло более миллиона человек. Это не оценочное суждение, а официальная правительственная статистика. Кроме того, вследствие голода 1,5 миллиона ирландцев были вынуждены покинуть свою страну и отправиться в эмиграцию, в основном в Соединенные Штаты.