Маска призрака

Впрочем, больше магам податься было некуда. Слухи о присутствии в башне Лорда-Искателя, равно как и весть о покушении на жизнь Верховной Жрицы, разнеслись повсюду с быстротой лесного пожара. К тому времени, когда Рис и Адриан появились в общем зале, там уже было не протолкнуться. Все разговоры велись приглушенными голосами, как будто громкое слово могло вызвать неудовольствие храмовников. Страх нависал над толпой грозовым облаком, но в нем таились молнии гнева.

Что, если Лорд-Искатель объявит Право Уничтожения? Этот вопрос повторялся снова и снова. Смириться с мыслью, что всех магов башни до единого могут предать мечу, было нелегко. Право Уничтожения, которым обладали храмовники, должно было применяться только как последнее средство в том случае, если Круг безнадежно погрязнет в запрещенной магии. По всей вероятности, именно это и произошло в Киркволле. Если Право Уничтожения с тех пор не объявлялось ни разу, то, безусловно, лишь из опасения вызвать новый мятеж… но кто знает, когда чаша терпения храмовников переполнится?

Судя по речам Адриан, тот же самый вопрос можно было задать и о магах. Она не верила тому, что Лорд-Искатель говорил о Жанно. Каким образом маг-одиночка мог так близко подобраться к Верховной Жрице? Адриан считала, что вся эта история выглядит крайне подозрительно и что попытку покушения придумали храмовники, дабы привлечь на свою сторону общественное мнение.

Рис не был в этом уверен. Среди либертарианцев ходили слухи, что некоторых магов уже не устраивают мирные пути освобождения, тем более что после роспуска Коллегии чародеев таких способов и не осталось. Эти маги стремились действовать – даже если придется силой тащить за собой не желающих драки собратьев. С них сталось бы ради победы пустить в ход запрещенные ритуалы, не говоря уж о том, чтобы скрыть свои действия от прочих членов братства. Словом, у храмовников были веские причины для беспокойства.

Вот только храмовникам известно далеко не все. Стоя в общем зале и наблюдая за толпой, которая колыхалась вокруг подобно штормовому морю, Рис терзался угрызениями совести. Он действительно кое-что скрывает – и от храмовников, и от собратьев-магов. Никому из них Рис не мог открыть всей правды, и маловероятно, что ему когда-нибудь удастся это изменить.

Адриан двинулась к нему, явно собираясь произнести очередную обличительную речь. Что это? У нее открылось второе дыхание? Разговоры в зале давно уже шли по замкнутому кругу и вряд ли могли привести к чему-то толковому – хотя, конечно, не по вине Адриан.

– Ты намерен хоть что-нибудь сделать? – резко осведомилась она.

Рис ухмыльнулся:

– Я этим уже занимаюсь. Наблюдаю.

– И только?!

– Дражайшая Адриан! – хохотнул Рис. – Каких именно действий ты от меня ждешь? Это ты у нас воплощение праведного гнева. За тобой и наблюдать-то – нелегкий труд.

Он хотел было обнять женщину за плечи, успокоить, прежде чем та позволит себе какую-нибудь необдуманную выходку, но Адриан вырвалась и ожгла его возмущенным взглядом.

– Не мели чепуху! Ты не хуже меня знаешь, что к твоим словам прислушаются скорее, чем к моим! Так всегда бывает.

– Отнюдь нет, – пробормотал Рис, самую малость кривя душой.

Кое-кто из молодых чародеев уже заговаривал с ним, в тайной надежде задавая осторожные вопросы. Другие маги и сейчас прислушивались к их разговору. Они ждали, что ответит Рис. Это ожидание явственно читалось в их глазах. Ощущение было не из приятных.

– Первый Чародей бездействует! – заявила Адриан достаточно громко, чтобы ее расслышал сам Эдмонд.

Тот стоял неподалеку, молча глядя в окно. До сих пор он не обменялся ни с кем ни единым словом и, услышав реплику Адриан, лишь измученно прикрыл глаза. Рис от души посочувствовал старику – события последних дней поставили его в более чем тяжелое положение. Неужели Адриан этого не понимает? Он вскинул руку, жестом призывая собеседницу умерить голос, но та лишь решительно отмахнулась.

– Бездействует! И другие старшие чародеи ничем не лучше! Только ты можешь что-то сделать, Рис, – так возьми же дело в свои руки!

Всегда одно и то же. Адриан была прямолинейна и легко наживала врагов. Рис, как говорила она, обаятелен, ему проще вызвать симпатию окружающих. Он мог бы донести ее точку зрения до тех, кто не желает ее слушать, – Адриан об этом твердила, сколько бы Рис ни возражал, что в таком случае он окажется в том же положении, что и она сама.

– Ничего не выйдет, – сказал он вслух.

Адриан тяжело вздохнула и опустила голову. Рис разочаровал ее – правда, уже не впервые. Они с Адриан давние друзья… откровенно говоря, одно время они были даже не просто друзьями, насколько позволял затворнический уклад Круга. Вот только Рис никогда не станет вождем магов, чего хотелось бы Адриан… а потому они так и остались товарищами, и не более.

– По крайней мере, расскажи про убийства. – Она понизила голос. – Ты же знаешь, они умирают от любопытства, а мне не удалось вытянуть из Искателя даже этого. Напыщенный, высокомерный ублюдок!

Рис замялся. Меньше всего он хотел говорить именно об убийствах. Впрочем, ему так и не пришлось принимать никакого решения: миг спустя в общий зал вошли несколько стражников и приказали всем разойтись по кельям. Риса такой оборот нисколько не удивил. При обычных обстоятельствах и он, и Адриан уже оказались бы в темнице – вкупе со всеми, кто хотя бы однажды поздоровался с Жанно. По счастью, храмовники сейчас не были заинтересованы в том, чтобы разжигать недовольство магов.

Адриан, разумеется, нисколько не оценила их снисходительность. Глаза ее гневно засверкали, и Рис с замиранием сердца ждал неизбежной вспышки. Повезло: именно в эту минуту Первый Чародей наконец-то вышел из оцепенения. Отвернувшись от окна, Эдмонд вполголоса предложил собравшимся подчиниться приказу. И набраться терпения: мол, поживем – увидим. Эта краткая речь остудила пыл Адриан, и маги начали потихоньку расходиться.

Рис вздохнул с облегчением. Быть может, теперь ему удастся осуществить задуманное.

Следующие несколько часов он провел в своей келье – лежал на койке и смотрел в потолок. Время от времени за дверью слышались шаги проходивших по коридору стражников. Хорошо, что старшим чародеям полагаются отдельные комнаты. Как бы скудно они ни были обставлены, все же здесь можно уединиться, что в общих спальнях немыслимо. Само собой, и из спальни можно выскользнуть без труда – ученики проделывают это по-стоянно, но от соседей по комнате не скроешься. Рису же нужно было, чтобы никто не узнал, куда именно он отправится.

Ближе к полуночи в башне воцарилась мертвая тишина. Вот уже больше часа из-за двери не доносилось ничьих шагов. «Что ж, – сказал себе Рис, – сейчас или никогда». И медленно сел на койке, прислушиваясь в кромешной темноте, не раздастся ли в коридоре хоть малый шорох, возвещающий о приближении стражников. Нет, ни звука.

Рис нашарил стоявший у стены посох. От его прикосновения дерево потеплело, ожило. Хрустальный шар, приветствуя хозяина, озарил келью неярким свечением, но Рис одним взмахом руки погасил его. Свет ему сейчас был совсем ни к чему.

И тут же он вздрогнул – в тот самый миг, когда свет погас, в комнате что-то шевельнулось. Взяв себя в руки, Рис усилием воли засветил посох и выдохнул, когда понял, что видел лишь собственное отражение в большом зеркале с резной рамой, которое стояло в углу кельи. То был подарок Адриан – она купила зеркало в городе много лет назад, когда магам еще было разрешено выходить в город. «Сможешь вдоволь налюбоваться собой», – заметила она со смехом, а смеялась Адриан так редко, что Рису не хватило духа отказаться от подарка. Впрочем, зеркало так и осталось единственной во всем его имуществе причудливой безделушкой, и Рис до сих пор не мог привыкнуть к его присутствию. Раздраженный, он едва удержался от соблазна с силой пнуть злосчастное зер-кало.

«Уймись, болван, не то сам себя предашь в руки храмовников». Рис позволил себе усмехнуться, и страх понемногу рассеялся. Осталась дрожь во всем теле да еще неловкость, оттого что свалял изрядного дурака.