Страница 45 из 53
Первый из этих примеров касается либерализма Смита. В этом отношении мы должны подчеркнуть, что Смит занимал прогрессивную позицию по важнейшим политическим вопросам своего времени, таким как конфликт, связанный с независимостью американских колоний. До и после революции во Франции «Богатство народов» благоприятно рассматривалось прогрессивными деятелями того времени, включая Кондорсе (1743–1794), который опубликовал его краткое изложение в 1791 г. (а после смерти Кондорсе его вдова, мадам де Груши, подготовила перевод «Теории нравственных чувств»). В Англии, в годы, непосредственно последовавшие за смертью Смита, он стал ориентиром для радикальных мыслителей, таких как Томас Пейн (1737–1809) и Мэри Уолстонкрафт (1759–1797). Вместе с Юмом Смит считался опасным подрывным элементом консервативными интеллектуалами того времени. Дело заключается в том, что все эти мыслители, положительно ли они относились к взглядам Смита или отрицательно, не видели никакой разницы в его мысли между либерализмом в политической области и экономическим либерализмом, между защитой политической свободы и защитой свободы торговли[257].
В последующие за этим годы ситуация претерпела значительные изменения. В английском общественном мнении возникла резко негативная реакция на эксцессы Французской революции (террор), которая первоначально выразилась в растущем недоверии к смитианскому либерализму. Вскоре, однако, в особенности благодаря первому биографу Смита, Дагалду Стюарту (1753–1828), началась реинтерпретация мысли Смита, с целью сделать ее более приемлемой, которая основывалась именно на различии между экономическим и политическим либерализмом. В результате этой искусной интерпретации политически прогрессивный тезис, выдвигавший на первый план необходимость борьбы с концентрацией власти любого рода, трансформировался в консервативный тезис – предоставить максимальную свободу действий предпринимателям, который на стадии индустриализации зашел так далеко, что приобрел реакционный характер, служа оправданию полного безразличия нового предпринимательского класса к тяжелым человеческим издержкам с введением новых технологий и массовому обнищанию, которые они принесли: что совсем не похоже на чувствительность к человеческим страданиям, которую неоднократно обнаруживал шотландский экономист, и далеко от его заинтересованности в постоянном улучшении жизненных стандартов основной массы населения[258].
Для лучшего понимания либерализма Смита мы можем сослаться на четвертую и пятую книги «Богатства народов». Большая часть четвертой книги посвящена критике «коммерческой, или меркантилистической, системы», которая воспринимается скорее как целый ряд мер по вмешательству национального государства в экономику, чем как теоретическая система политической экономии или, как, пожалуй, лучше сказать, набор идей, обычно объединяемых под заголовком «меркантилизм» (его обсуждение см. выше в подразд. 2.6)[259]. Ограничения импорта, поддержка экспорта, договоры о торговых преимуществах, колонии – всё это подвергнуто детальному рассмотрению и критике. Глава о физиократической («земледельческой») системе завершает книгу, но и здесь основное содержание посвящено критике конкретных случаев активного государственного вмешательства и призыву к «простой и незамысловатой системе естественной свободы» [Смит, 2007, с. 647].
«Естественная свобода» означает политическую и экономическую свободу, но в рамках набора правил, поддерживаемых государственным вмешательством и общественными институтами. Как общее правило:
Согласно системе естественной свободы, государю надлежит выполнять только три обязанности…: во-первых, обязанность ограждать общество от насилий и вторжения других независимых обществ; во-вторых, …обязанность установить хорошее отправление правосудия и, в-третьих, обязанность создавать и содержать определенные общественные сооружения и учреждения, создание и содержание которых не может быть в интересах отдельных лиц или небольших групп, потому что прибыль от них не сможет никогда оплатить издержки отдельному лицу или небольшой группе, хотя и сможет часто с излишком оплатить их большому обществу [Там же, с. 647–648].
В пятой книге «Богатства народов» рассматриваются «доходы государя или государства»: начинается она с расходов прежде всего на оборону и правосудие, но и на общественные работы – преимущественно транспортную инфраструктуру: судоходные каналы, дороги, мосты, – а также на образование, которому посвящена большая глава, что поразительно контрастирует с половиной страницы, посвященной «расходам на поддержание достоинства государя»[260], затем Смит переходит к общественным расходам. Он предпочитает, чтобы общественные расходы финансировались за счет налогов, а не государственных долгов; в отношении налогов он четко устанавливает и иллюстрирует четыре принципа, которые затем станут каноническими: пропорциональное налогообложение, определенность, наименьшее неудобство для налогоплательщиков и низкие издержки по сбору[261].
В целом Смит был не догматическим, а прагматическим либералом: он строго критиковал не только феодальные институты и политику, характерную для абсолютистского государства, но и капиталистическую концентрацию экономической власти, а также не доверял склонности «торговцев» установить монополию.
Другая проблема интерпретации[262] возникает из сравнения первой и пятой книг «Богатства народов», где Смит вроде бы занимает противоположные позиции в отношении разделения труда. В первой книге разделение труда превозносится как основа роста производительности, а значит, благополучия населения и самого гражданского прогресса; в пятой книге, в часто цитируемом отрывке, который рассматривается как предвестник марксистской теории отчуждения, Смит подчеркивает негативные характеристики фрагментированного труда, которые могут превратить человека в животное:
C развитием разделения труда занятие подавляющего большинства тех, кто живет своим трудом, т. е. главной массы народа, сводится к очень небольшому числу простых операций, чаще всего к одной или двум. Но умственные способности и развитие большей части людей необходимо складываются в соответствии с их обычными занятиями. Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций, причем и результаты их, возможно, всегда одни и те же или почти одни и те же, не имеет случая и необходимости изощрять свои умственные способности или упражнять свою сообразительность для придумывания способов устранять трудности, которые никогда ему не встречаются. Он поэтому, естественно, утрачивает привычку к такому упражнению и обыкновенно становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо. Его умственная тупость делает его не только неспособным находить удовольствие или участвовать в сколько-нибудь разумной беседе, но и понимать какое бы то ни было благородное, великодушное или нежное чувство, а следовательно, и составлять сколько-нибудь правильное суждение относительно многих даже обычных обязанностей частной жизни. О великих и общих интересах своей страны он вообще не способен судить [Смит, 2007, с. 722][263].
Впрочем, противоречие между первой и пятой книгами «Богатства народов», между оптимистическим и пессимистическим взглядом на разделение труда, только кажущееся. Мы не должны удивляться, что автор, подобный Смиту, настолько тщательно отмечающий разные стороны любой проблемы, приписывает разные результаты, некоторые из них положительные, а некоторые отрицательные, одной и той же причине. Из контекста ясно, что доминирующими Смит считал положительные эффекты разделения труда. Больше того, столкнувшись с сопутствующими ему отрицательными эффектами, он ни минуты не сомневался, какую сторону занять, и, будучи далек от того, чтобы усомниться в возможностях, предоставляемых постоянно углубляющимся разделением труда, он предложил обратиться к начальному образованию как к противовесу.
257
История этих ранних прогрессивных прочтений Смита и последующей консервативной реинтерпретации проиллюстрирована в интересной статье Эммы Ротшильд. Согласно ее реконструкции, «свобода, по Смиту, состоит в том, чтобы не встречать препятствий со стороны других в любом аспекте жизни и со стороны любой внешней силы (церкви, приходских надзирателей, корпораций, таможенных инспекторов, национальных правительств, хозяев-собственников)» [Rothschild, 1992, p. 94; 2001, p. 52–71]. В этом отношении мы также можем вспомнить один из аспектов либерализма Смита – его недоверие к предпринимателям, которые напрямую начинают играть политическую роль – что представляется актуальным для текущей политической ситуации в Италии, но, очевидно, имеет и более общее значение: «Между тем интересы представителей той или иной отрасли торговли или промышленности всегда в некоторых отношениях расходятся с интересами общества и даже противоположны им. …К предложению об издании какого-либо нового закона или регулирующих правил, относящихся к торговле, которое исходит от этого класса, надо всегда относиться с величайшей осторожностью, и принимать только после всестороннего рассмотрения с чрезвычайно тщательным, но и чрезвычайно подозрительным вниманием. Оно ведь исходит от того класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его, и который действительно во многих случаях и вводил его в заблуждение и угнетал» [Смит, 2007, c. 282].
258
Консервативная трактовка экономического либерализма стала решительно преобладать с начала XIX в. и с тех пор консервативные авторы продолжают ссылаться на Смита, вопреки проиллюстрированному выше искажению интерпретации. В последние десятилетия, например, представители чикагской школы представляют себя прямыми наследниками Смита, несмотря на предупреждение, поначалу высказанное одним из наиболее культурных их представителей (см.: [Viner, 1927]). В Италии мы можем сослаться на ультралиберализм Франческо Феррары (1810–1900), издателя первых выпусков важной «Biblioteca dell’economista» (Cugini Pomba Editori-librai, Torino), второй том которой (1851) предлагает читателям итальянский перевод «Богатства народов» (о Ферраре см.: [Faucci, 1995]).
259
Четвертая книга содержит также «Отступление относительно депозитных банков» [Смит, 2007, с. 464–471], в котором, наряду с главой 4 второй книги [Там же, с. 356–363], представлено основное содержание трактовки Смитом денежных и финансовых проблем. В самых общих чертах Смит рассматривает ставку процента как определяемую предложением и спросом на займы, где спрос зависит от предполагаемого дохода, а именно преобладающей нормы прибыли; законы против ростовщичества, устанавливающие максимальный предел ставки процента, благоприятствуют накоплению. «Расточители и спекулянты» [Там же, с. 362] могут склонить банки к чрезмерному выпуску своих билетов; правило, которому должны следовать банки, состоит в так называемой доктрине реальных векселей, которая будет доминировать в этой области больше столетия и согласно которой выпуск банкнот должен быть ограничен учетом надежных коммерческих векселей. Интерпретация идей Смита о деньгах и банках была объектом оживленной дискуссии (см., например: [Laidler, 1981]; реконструкцию развития смитовского анализа этой проблемы – [Gherity, 1994]).
260
Отдельно обсуждаются «привилегированные компании для иностранной торговли» и акционерные компании. Смит признает, что «некоторые отдельные отрасли торговли, которые ведутся с варварскими и нецивилизованными народами, требуют чрезвычайного покровительства» [Смит, 2007, с. 683]; но его детальное обсуждение реальных дел Южноокеанской компании, Ост-Индской компании и других подобных учреждений затем становится реальным обвинительным заключением.
261
«I. Подданные государства должны по возможности соответственно своей способности и силам участвовать в содержании правительства, т. е. соответственно доходу, каким они пользуются под покровительством и защитой государства. …II. Налог, который обязывается уплачивать каждое отдельное лицо, должен быть точно определен, а не произволен. Срок уплаты, способ платежа, сумма платежа – все это должно быть ясно и определенно для плательщика и для всякого другого лица. …III. Каждый налог должен взиматься в то время или тем способом, когда и как плательщику должно быть удобнее всего платить его. …IV. Каждый налог должен быть так задуман и разработан, чтобы он брал и удерживал из карманов народа возможно меньше сверх того, что он приносит казначейству государства» [Смит, 2007, с. 761–762].
262
Об истории этой дискуссии, которая начинается с Маркса, см.: [Rosenberg, 1965]. Представление о негативных последствиях разделения труда было широко признано в среде шотландских просветителей, например Фергюсоном [Ferguson, 1767]; (см. ч. 2, гл. 4 «О подчинении, являющемся результатом разделения ремесел и профессий»).
263
До Смита мы можем выявить понятие отчуждения в работах швейцарца Жана-Жака Руссо (1712–1778), с которым Смит был знаком через Юма (Юм и Руссо, которые вначале были добрыми друзьями, впоследствии жестоко поссорились, см. об этом: [Ross, 1995, p. 210–212]). В отличие от Смита, Руссо является радикальным критиком рыночной экономики (ср.: [Colletti, 1969b, p. 195–292]).