Страница 34 из 53
- Показал уж… Слушай, - вернулась Берта к делам насущным, - я так поняла, что мне (и не только) светит под большую раздачу попасть.
- Если не в расход, - согласно кивнул Патил. - Фадж теперь вертится, как уж на сковородке. Как же - был Блэк в руках, а ищи его теперь! В магическом сообществе наше Министерство оптом и в розницу такими словами поминают… Вот он и боится - не поймают сейчас Блэка, так ведь власть могут и поменять. Насильственно. А так - вроде бы всё под контролем, граждане, самого убийцу мы ещё ищем, зато соратники его уже в тюрьме…
- Что же мне теперь делать? - Берта чуть растерялась. Ей никогда ещё не случалось вляпаться так по-крупному.
Мариус задумался. Потом решительно сказал:
- Исчезнуть. Они могут этого так не оставить и пришлют к тебе кого-нибудь посерьёзнее нас с Бамбергом.
Берта так же задумчиво кивнула.
- Ты прав, - короткий вздох. - Ну, что ж, прощай, стажёр Патил. Спасибо тебе.
- Да не за что… И хреновый же из меня профессионал, Берта, - грустно улыбнулся он.
Потом поманил за собой заклятием Бамберга - и уже на выходе в коридор обернулся.
- О, извини, забыл, - взмах палочки в сторону окна. - Аллохомора!
Намёк был понят верно. Едва авроры ушли, Берта тут же откинула простыню и села на постели. И сразу упала обратно. Голова закружилась, и перед глазами замельтешили противные чёрные мошки. Слабость подступила такая, что не пошевелиться…
Но лежать долго нельзя. Скоро начнётся обычный больничный день, к ней придут с обходом, и хороша же она будет одна в палате с открытым окном!
Берта несколько раз вздохнула и повторила попытку. Поднялась медленно, спустила ноги с койки, попыталась встать. Шатнуло. Она вцепилась окостеневшими пальцами в спинку кровати и всё же удержалась на ногах.
Так… Теперь нужно добраться до мешка с её пожитками, который профессор Снейп оставил вчера недалеко от её кровати.
…Вчера? Да полно - вчера ли это было? Берте казалось, что она уже полжизни тащится по стёртому больничному линолеуму, цепляясь за спинку собственной койки. В виски бил горячий молот, перед глазами плыли разноцветные пятна.
“Падаль… Какая же я падаль…”, - шелестело в меркнущем сознании. Берта даже не поверила, что уже сидит на полу рядом со своим рюкзаком.
Львиная доля её сил уходила на то, чтобы не отключиться. Руки не слушались, развязывание тесёмок рюкзака превратилось в невыполнимую задачу. Наконец, ей удалось справиться с ней.
Так, что тут у нас? Одежда… В больничной рубашке далеко не уйдёшь, первый же патруль остановит и в ту же самую больницу вернёт…
Школьные мантии… Нет, ностальгией по школе она пока что не страдает. Может быть, потом… Только не забыть ободрать с них слизеринские нашивки.
Платье…коричневое, новое. Жалко. А старое осталось где-то в Мунго - Берта не помнила, как её переодевали.
Рубашка с брюками. В этом одеянии пол-Европы исхожено, значит, и в Лондоне сгодится. Особенно, в определённых его районах.
Туфли жаль. Тоже остались где-то в Мунго. Целители, видимо, решили, что пока ей обувь не понадобится. Наивные…
Ладно, сойдут и башмаки. Не босиком, всё же…
Кто бы знал, какой мучительный процесс - переодевание…
Встав, свернув волосы в небрежную косу и повесив рюкзак на менее повреждённое плечо, Берта направилась к окну.
Уже совсем рассвело. День обещал быть ясным и жарким. Лондон просыпался и ждал свою новую гражданку.
Одно удручало - палата находилась на втором этаже. Но зачем, скажите, на свете существуют водосточные трубы?
…Спуск был тяжелейший. Берта всерьёз думала, что сорвётся и долетит до земли без всякого труда. Как птица.
Но привычная сноровка сказывалась. Правда, за время спуска Берта вспомнила о каждой ране, украшавшей теперь её плечо, руку, часть груди. Но оно того стоило…
Лёжа на мокрой росистой траве, Берта подумала, что больше никогда не встанет. Но разлёживаться под больничными окнами тоже не стоило - иначе все мучения могли оказаться напрасными.
Куда ей идти, Берта не имела ни малейшего представления. Только одно прочно засело в голове: “Площадь Гриммо, 15”.
Да, у неё осталось в Лондоне ещё одно незавершённое дело.
Энрике…
С этим щуплым вертлявым парнишкой Берта познакомилась в тот год, когда её выгнали из интерната. Берте тогда едва минуло одиннадцать, Энрике был года на три постарше.
…Вообще с её отчислением вышла тёмная история - Берта это ещё тогда понимала. А позже, в Хогвартсе, уже рассказав всё профессору Снейпу, она окончательно в этом уверилась.
…А было так.
Хмурым осенним днём Иоган Фогель привёз почти семилетнюю Берту Лихт в монастырь Святой Бригитты и сдал девочку с рук на руки сестре директрисе.
…Мюнхен - шкатулка немецкой готики, и зданий, возраст которых исчисляется веками, там более чем достаточно. Монастырь Святой Бригитты не был исключением. Он и монастырём-то стал всего каких-нибудь лет сто назад. А до этого старинный рыцарский замок принадлежал древнему аристократическому роду и передавался по наследству из поколения в поколение.
Каждый новый владелец замка что-то менял в нём, что-то перестраивал. Так что, к моменту приезда туда Берты здание монастыря представляло собой весьма причудливое сооружение.
Нет слов, оно поразило маленькую деревенскую девочку своей вышиной, мрачностью и загадочностью. И - враждебностью. Едва переступив его порог, Берта своим ведьминским чутьём сразу ощутила: здесь ей не рады. И речь шла не о людях. Не только о людях.
…Древние стены хранили на себе отпечатки памяти о тех, кто жил и умер здесь. Умер не своей смертью. Для Берты пустынные лестницы и безлюдные коридоры были живы, там ещё звучали голоса тех, кто был д о… Там ещё звенели мечи, извергались проклятья и вершились заговоры. В подвалах замка скрывались тайники, наполненные золотом. Золотом, обагрённым кровью. Но все эти клады интересовали Берту только с точки зрения эмоций, которые их окружали. Злоба, месть, подлость - их было так много и они представляли собой такую тёмную силу, что люди, попадая в эти стены, должны были бы падать замертво.
Но никто ничего не замечал. Мучилась одна Берта - от странных тяжёлых снов, от непонятных звуков, которых, кроме неё, больше никто не слышал, от лужи крови, которую она иногда “видела” посреди столовой… Да, когда-то здесь убивали, и смертей было слишком много, чтобы можно было спокойно дышать.
Нечего и говорить, что за все свои странности Берта получила почётное прозвище “Тронутая”. И окружающие откровенно сторонились её.
Одинокие прогулки по замку стали для Берты привычным развлечением. Да, в этих стенах ей было плохо, но они хотя бы были ей понятны, они имели отношение к тому миру, где от простуды варят зелья, а переломы сращивают заклинанием.
Убивало то, что за Бертой никто не приезжал. Дело в том, что интернат их был не совсем обычным. Там содержались не только сироты, но просто девочки из малообеспеченных семей. Так что, те, кому было куда возвращаться, уезжали на каникулы домой.
А про Берту будто забыли. Год, второй, третий… Потом она уже перестала ждать.
К пятому году обучения она уже знала наизусть почти весь замок. Но возможность побродить по этажам выпадала нечасто - в монастыре был очень строгий распорядок.
Оставались бессонные лунные ночи. Берта дожидалась, когда семь её соседок по спальне заснут, одевалась и выходила из комнаты. В коридоре в этот час обычно стояла тишина. Дежурные монахини особой бдительностью не отличались.
У Берты был один, самый любимый, маршрут: дойти до конца коридора, где скрывалась старая, заколоченная дверь, а потом, отодвинув расшатанную доску, вылезти на каменную лестницу, которая, по подозрению Берты, была ровесницей старого замка.
Высокие крутые ступеньки этой лестницы наверху заканчивались площадкой, с которой через маленькую дверь можно было проникнуть в большой заброшенный коридор, стены которого были увешаны портретами прежних владельцев замка. Долгие часы проводила Берта среди никому теперь не нужных, испорченных холодом и сыростью картин…