Страница 14 из 33
Она понимала, что нечестно прятаться от самой себя. Что умрет Снейп или нет, ничего уже нельзя остановить, эта молотилка уже запущена, и скосит она, если не одного, так другого… Но чтобы принять это, у Берты уже не оставалось сил.
Снейп, между тем, не приходил в сознание. Мало того, к обмороку и неподвижности добавился жар, а по ночам — с бредом. Тогда Снейп начинал говорить — быстро, бессвязно, понять его было почти невозможно, ни смысла, ни логики его слова не несли. Они вселяли ужас, почти как картины магловского художника Босха, которые Берта когда-то давно мельком видела в каком-то журнале.
Снейп говорил о смерти, о загробных мучениях, которые ему мерещились, о том, что ему страшно, о демонах и дементорах, о пытках, о гадах, которые ползают по комнате, об огне, которым жгут его демоны, о смерти, о том, что ему страшно, страшно, страшно…
Берта не спала уже несколько ночей. У нее самой путались мысли. Минутами ей казалось, что она не здесь, не в Лондоне, на площади Гриммо, а в том среднеазиатском городке, в госпитале. Кругом тёмная южная ночь, в палате стонут раненые. Тот мальчик, что ходил с товарищем в разведку. Товарищу повезло — он умер, не доехав до госпиталя, а этого мальчишку спасли. Жизнь ему спасли, а руки и ноги — нет… Он всё звал: «Мама, мама…»
- Анна… - полувздохом-полустоном прозвучало рядом с Бертой.
Она вздрогнула. Нет, Снейп не очнулся. Просто задышал спокойнее и до самого утра уже ничего не говорил.
А утром в комнату вошёл Сириус. Картину он застал прежнюю: на кровати, разметавшись, лежал Снейп, рядом, на табуретке, ссутулившись, сидела Берта, прикроватную тумбочку занимали какие-то тряпки, чашки с разноцветными жидкостями, даже блюдце с двумя кусками сахара там было.
Обозрев сей натюрморт, Сириус кашлянул.
- Ты что, ему зелья давала?
Берта дёрнулась — видимо, он ее разбудил.
- Н-нет, - сонно-испуганно, - только травяной чай. С сахаром, вот, - она торопливо указал на тумбочку.
- И как он? - Сириус брезгливо покосился на больного.
- По-прежнему, - подняла на него Берта светлые несчастные глаза.
Что-то кольнуло Сириуса, знакомо, но непривычно. Прочувствовать до конца он не успел — Берта отвернулась и заговорила горячо и торопливо:
- И ведь это не яд, не отравление. Никакой динамики, понимаете? Ему не хуже, не лучше. Не живет и не умирает. Только мучается.
- Безоар пробовала? - напряг извилины Сириус.
- Где же его взять? - пожала плечами Берта.
- Да, дело, - согласился Сириус.
- Да и не яд это, - повторила Берта. - Травленые так не пахнут. Ну, понимаете, - поспешила пояснить девушка, - часть яда обычно выходит с потом. Есть, конечно, яды, которые усваиваются целиком, не оставляя следа. Но они быстродействующие…
- Ясно, - прервал её Сириус, которому вовсе не улыбалось вновь попасть на лекцию по Зельеварению. - Может, заклятие?
Берта решительно замотала головой.
- Нет. Точно нет.
- Откуда ты знаешь? Ты спец в тёмной магии?
- Не в этом дело, - поморщилась Берта. - Просто от него не исходит больше никакой магии, кроме его собственной.
- И что теперь? - тихо спросил Сириус.
- Не знаю, - глухо и отчаянно проговорила Берта.
Сириусу стало как-то не по себе.
- Сколько же можно из-за этого мерзавца… Да я бы его на улицу выкинул — пусть подохнет под забором, как ему и следует! - зло прорычал Сириус.
- Не смей, - негромко и предостерегающе сказала Берта.
Сириус внимательно посмотрел на неё. За эти несколько дней девушка будто ещё больше похудела, осунулась, лицо ее покрылось нехорошей сероватой бледностью, под глазами залегли глубокие тени.
- Послушай, если ты толком ничем не можешь помочь, пойди лучше выспись. Нечего себя изводить. От твоего сидения здесь ничего не изменится, - твёрдо сказал Сириус.
- Я не могу его оставить, - возразила Берта.
- Ладно. Я пригляжу за этим…за ним, - Сириуса передёрнуло. - Ты иди спать.
Берта вздохнула, как-то неловко встала с табуретки и так же неловко, покачиваясь, пошла к двери. Сириус внимательно следил за ней взглядом — и не зря. В какой-то момент она так сильно и нехорошо пошатнулась, что упала бы, не успей Сириус вовремя ее подхватить.
Давай лучше так… - он как-то неуклюже поднял Берту на руки. Мимоходом заметил, какая она поразительно лёгкая — кости да косы…
Берта удивительно быстро заснула, пока он её нёс. Проснулась, когда Сириус перекладывал её на кровать.
- Я вот все думаю…думаю…
- Что?
- Про мальчика. Он всё звал: «Мама, мама!» Понимаешь? Всё думаю и думаю…
Сириуса кольнуло еще раз.
- Понимаю. Собственные мысли с ума свести могут. А то и в могилу. Не думай сейчас ни о чём. Спи.
Берта спала целый день и ещё ночь. А когда проснулась утром, точно знала, что ей делать.
В гостевую комнату вошла ровно и спокойно, как хозяйка.
Сириус слово сдержал и спал тут же, трансфигурировав табуретку в некое подобие магловской раскладушки.
- Я всё поняла. Сириус, выйди.
Протерев сонные глаза, Блэк уставился на Берту.
- В чём дело? Ты что врываешься с утра пораньше? Мы тут со Снейпом такую ночку провели — закачаешься! Еле угомонил его…
Берта гневно глянула на Сириуса, потом перевела взгляд на распростёртого на кровати Снейпа.
- Убери Силенцио сейчас же!
- Как скажешь… - буркнул Сириус. - Тебе-то он, небось, свои галлюцинации не транслировал. Со звуковым сопровождением. Да ты бы их и не увидела — ты же не волшебница, - спохватился Сириус. - А мы с ним оба маги, притом неслабые. Ну, есть у магов такая фенька, - пояснил он, - можем передавать друг другу собственный бред. Разновидность ментальной магии. Такое случается, если у волшебника в мозгах сбой, а следовательно — магия тоже сбоит. Потому у нас обычно с ума сходят семьями, - усмехнувшись, заключил Блэк.
- Всё верно! «Собственные мысли могут с ума свести»! - радостно воскликнула Берта. - В магии сбой… Я теперь знаю, что делать!
- Заразилась… - охнул Сириус.
- Нет, нет, всё хорошо, всё ослепительно хорошо… - зачастила Берта. - Ты только выйди, выйди, пожалуйста…
Когда, наконец, Сириус вышел, с большой тревогой оглядываясь на Берту, она смогла-таки перевести дыхание.
…Прошлое влияет на будущее. Время меняет людей. Но ничего бы этого не было, если бы человек не хранил прошлое в своей памяти. Это ведь память дает нам опыт, приносит радость и причиняет боль.
«Собственные мысли могут с ума свести». Да, мысли — и воспоминания.
Чужой магии на Снейпе не было — тут Берта ошибиться не могла. Значит, его убивала собственная. Но и сознательным заклинанием это не было — иначе Снейп уже был бы мертв.
Этот человек наверняка хранил в своей памяти массу поводов, чтобы не жить. Но, даже приведя в действие механизм самоуничтожения, он продолжал бороться за жизнь. Бороться с самим собой. А это значит…это значит, саморазрушение началось против его воли! Значит, произошло что-то, что вызвало такую реакцию магии… Но что это могло быть?
Ответ, конечно, следовало бы искать в памяти Снейпа. Но сделать это Берта не могла. Во-первых, ей просто не хватало волшебных навыков, а во-вторых, она слишком хорошо знала, чем может закончиться неумелая работа с воспоминаниями…
Зато она могла забрать ту часть его силы, которая работала на саморазрушение. Это ведь не было чужим заклятием, направленным на конкретного человека с конкретной программой действий. Нет, это всего лишь магическая сила, безусловно, привязанная к своему хозяину, но не настолько, чтобы ее нельзя было отобрать.
Берта села у постели Снейпа и закрыла глаза. Сейчас ей нужно увидеть то, что неподвластно обычным человеческим чувствам.
Медленно-медленно провела она руками вдоль тела Снейпа, не касаясь его. Снейп всё же был очень сильным магом — даже сейчас, когда уже дыхание давалось ему с трудом, магия ощущалась на нём ясно и чисто, как прикосновение к холодному остро отточенному клинку.