Страница 11 из 13
– Все эти люди доехали до западного побережья на велосипедах? – спросила Вел.
– Ну, цели у всех были разные, – ответила леди Печенька. – Кто-то хотел пересечь Виргинию, кто-то направлялся с запада на восток, кто-то ехал из Южной Америки и планировал докатиться до Аляски! Но большинство из них сделали то, что задумали. – Она налила Вел ещё один стакан лимонада. – А ты куда едешь?
– В Сан-Франциско, – сказала Вел.
– Знаешь, у меня есть один совет, я уже не раз давала его. Дам и тебе. Если вдруг захочешь всё бросить, не достигнув цели, то слезь с велосипеда и съешь дюжину печенюшек. И хорошенько подумай. Обещаешь мне?
Вел допила лимонад и доела последний кусочек. Живот её наполнился шоколадом и арахисовым маслом – или из чего там делают «Орео»? Она чувствовала себя намного лучше. Даже бодрее. Девочка подумала, что готова снова взбираться на холм.
– Да, обещаю. Я не сдамся, пока не съем сначала дюжину печенюшек. – Она отдала стакан и встала.
– Ну вот и славно! – сказала леди Печенька с довольным видом, как будто Вел только что пообещала выполнить для неё что-то важное. – И пришли мне открытку из Сан-Франциско. Адрес такой: леди Печенька, Афтон-Маунтин, Виргиния. Дорогу найдёшь? – Она встала с кресла-качалки и открыла дверь.
– Найду, – ответила Вел. – Я подпишу открытку: «Девочка, которую вы спасли печеньем и лимонадом». – Она помахала рукой и вышла. – Ещё раз спасибо!
Она знала, что это уже третье спасибо, но могла бы повторять слова благодарности снова и снова.
Сев на Кланка, Вел отъехала подальше от дома леди Печеньки, чтобы та невзначай не услышала, как они опять перешёптываются с Гриффином, и позвала:
– Эй, ты ещё здесь? Гриффин?
Ответа не было.
– Гриффин, послушай, прости меня. Знаю, не нужно было мне так орать. Понимаешь, я не очень-то хорошо лажу с людьми. Раньше я ни с кем подолгу не разговаривала, по крайней мере целый день.
Ответа всё ещё не было, но она почувствовала, что руль велосипеда слушает её.
– Я мало бывала на улице, знаешь, думала, что всё предусмотрела и рассчитала. А всё вокруг такое… огромное. Безумно крутое, как эти холмы, и такое огромное! Есть разница – видеть хребет Голубых гор на карте и ехать на велосипеде по этому хребту – то вверх, то вниз. – Чтобы казаться убедительнее, она сжала руль посильнее. – Постараюсь больше не кричать, вот что я хочу сказать.
– Уверена, что именно это хочешь сказать? – спросил Гриффин. – Знаешь ли, ты ударила меня прямо об указатель. А ведь я только старался приободрить тебя.
– Я знаю, извини.
Гриффин выдержал небольшую – в несколько секунд – паузу, а затем произнёс:
– Да всё нормально. Хочешь послушать ещё одну песенку?
Вел пыхтела, поднимаясь по горной дороге, а Гриффин затянул припев к песне «Кэмптаунские гонки».
Ночью, устроив палатку из дождевика, девочка взяла фонарик и при его тусклом свете, мигающем в кромешной темноте, начала писать в своём крошечном блокнотике. Она подумала, что тревожные мысли улягутся, если она запишет, что случилось за день, и расстояние, которое она проехала. Она улыбнулась, посчитав, что позади уже две сотни миль. Но загрустила, когда начала лихорадочно вычислять, сколько ей ещё нужно проехать. Девочка убрала блокнот в рюкзак и открыла «Мудрость на колёсах». В книге были собраны цитаты и советы известных велогонщиков, в том числе и Збига. Она пробегала глазами страницу за страницей, пока не наткнулась на высказывание, подписанное его именем.
Большинство людей, которые любят кататься на велосипеде, любят и поесть. Многие велогонщики, которых я знаю, занялись велоспортом, потому что он позволяет есть что угодно и когда угодно, оставаясь худыми и стройными. Порой таким гонщикам удаётся дойти до середины гонки, но они не могут устоять перед придорожным ресторанчиком, где им подадут еду и бутылку вина. И уж тут каждый ест так, будто у него два или три желудка. Ростбиф! Паста! Шоколадный торт! Есть о чём задуматься. Я и сам порой не могу сопротивляться, останавливаюсь и ем вместе с другими. Но мы остаёмся стройными, подтянутыми и быстрыми – неважно, сколько ростбифов мы съели. Думаю, это от того, что калории буквально горят, когда ты несёшься по дороге на своём байке.
Вел потрогала свой живот. Хотя печенье переварилось ещё несколько миль назад, память о нём настраивала на радостный лад. Девочка подписала очередную открытку в монастырь, нарисовала на ней тарелочку с «Орео» и написала сверху большими буквами: «Печенье рулит!» Она была уверена, что брат Отто поймёт, что она имела в виду.
Свирепые собаки из Кентукки
Вел пришла в голову идея по поводу маленького блокнотика на пружинке. А что, если отмечать там не только пройденное расстояние, но и записывать имена людей, с которыми она встретилась в пути, и дорожные указатели, которые её развеселили? Например, «Осторожно: спящие коты» и «Ночлег, завтрак и экзотические животные». Ещё девочка записала несколько песенок, которым научил её Гриффин, и, переставляя буквы, пыталась сложить хотя бы одно новое слово из названий городков, где они останавливались на ночлег. Например, в названии Шарлотсвилл она нашла слово «вилла», в Роанок – «норка», а в Дамаскус – «маска».
На седьмой день пути она начала записывать, сколько велосипедистов ей повстречалось, помахали ли они ей рукой, выкрикнули ли приветствия или выглядели замкнувшимися в собственном маленьком мирке. Она видела детей в школьной форме с яркими разноцветными рюкзачками; мамочек с малышами, сидящими на специальных сиденьях впереди велосипеда; людей в дешёвой одежде на таких же старых, как Кланк, велосипедах; мужчин и женщин в красивых спортивных майках, обтягивавших тело, словно перчатка. Большинство из них крутили педали в тишине, молча помахав рукой и улыбнувшись. Она ощущала себя членом тайного общества, где люди без слов понимали друг друга. А двухколёсный Кланк служил ей туда пропуском.
Вел также записывала всё, что ела, и всё, что хотела бы съесть, если бы могла. На десятый день путешествия она увидела, что её продуктовые запасы убывают гораздо быстрее, чем она надеялась, и девочка радовалась щедрости встреченных в пути незнакомцев. Когда она по утрам останавливалась набрать воды у фермерских оград или у маленьких магазинчиков, деревенские жители, которые там что-то покупали, иной раз протягивали ей еду и фрукты и отмахивались от любого предложения денег. Время от времени кто-нибудь бросал испытующий взгляд на её набитый рюкзак и спрашивал, в школу ли она едет. Вел понимала, что в своей нешкольной одежде и на старом велике она совсем не похожа на обычного ребёнка, который катается по ближайшим окрестностям. А потому тщательно избегала всяческих разговоров о том, куда она направляется, уклончиво объясняя всё так же, как леди Печеньке: она на домашнем обучении, а её семья «вон там» – и показывала рукой куда-то назад. Под конец беседы девочка всегда вежливо благодарила людей за угощение.
На одиннадцатый день пути Вел забралась на Кланка, не испытывая ни малейшей боли. Постоянная езда укрепила мышцы, хотя девочка об этом и не подозревала. Она по-прежнему продолжала ругать дорожных рабочих, которые могли бы проложить дороги вокруг холмов, а не заставлять их скакать вверх и вниз по горам, но тело уже почти не жаловалось на усталость.
Вращая педали и от души наслаждаясь ездой, Вел заметила вдалеке большой бело-синий указатель. Раззадорившись, она решила ускориться и доехать до него побыстрее. Она привстала на педалях и погнала по дороге. Гриффин тут же закричал, подбадривая её:
– И у финишной линии победитель… Вел выигрывает с преимуществом в секунду! – радовался он.
Девочка нажала на тормоз у дорожного знака и счастливо присвистнула:
– Гриффин, мы на верном пути!
– Вернее, чем обычно?
– Посмотри на знак.
Она подождала, пока Гриффин медленно прочитает вслух: «Добро пожаловать в Кентукки. Пырейный штат»[6]. И он тоже присвистнул:
6
«Пырейный штат», или «штат голубой травы» – шутливое название Кентукки. На языке индейцев ирокезов слово «Кентукки» означает «равнина, ровная земля», место, где много лугов, на которых растёт трава, в том числе и голубого цвета – пырей.