Страница 101 из 112
***
Хадижа еще раз взглянула на законченную картину, сознательно останавливая себя — рука так и тянулась к кисти, опять, чтобы что-то поправить, убрать и добавить. Как-то Жак сказал ей, что в своей педантичности она может загубить самый великолепный шедевр, а потому, вспомнив это, девушка сжала дрогнувшую ладонь в кулак.
Жади на полотне застыла в грациозной позе, скрыв половину лица полупрозрачным платком. За ее спиной расстилалась пустыня с мрачным силуэтом развалин на фоне, оставшихся в искалеченной памяти художнице символом опасности. Лазурное небо с красивыми переливами в голубой было одним из самых трудоемких участков картины — передать бесконечность небесной глубины, какой она может быть только в пустыне, было совсем не просто. Уже ближе Хадижа изобразила три мужские фигуры, с разных сторон от матери; нельзя было ни разглядеть их лиц, ни понять, кто они, если ты видел их лишь однажды. Идея изобразить на картине не только маму, но и трех мужчин, сыгравших в ее жизни главные роли, пришла внезапно после произошедшего с Зейном. Ведь именно чувства к мужчинам: от любви до ненависти — прошли алой нитью через жизнь Жади, толкая ее на все поступки, что она когда-либо совершила. Хадижа понимала, но не принимала, даже сейчас, ощущая неутихающую боль, она, сцепив зубы, хваталась за то, что делало ее собой и не собиралась отступать. Она посмотрела на силуэт Зейна, пальцы невольно прошлись по искусно выписанным линиям и дрогнули, когда непрошеные слезы навернулись на глаза. Мысль позвонить мужу отозвалась тоской, но Хадижа упрямо замотала головой: нет, она еще была не готова с ним разговаривать.
Посмотрев на часы, она поняла, что стоит собраться, чтобы позорно не опоздать. Идти на встречу с преподавателем Хадиже всё же было неловко, и она уже жалела, что с такой горячностью отвергла предложение Жака проводить ее к Мерьелю. Приглашать мужчину к себе казалось еще нелепее, да и при том, мастер сам первым предложил студентке заехать к нему в квартиру-студию после занятий, так что отказывать было жутко неудобно.
— О, да, Хадижа, ты становишься параноиком, — проговорила девушка, посмотрев на на свое отражение.
Осторожно свернув холст и поместив его в тубус, она покинула из квартиры.
— Мсье Мерьель, — набрала она преподавателя. — Буду у вас через сорок минут.
— Хорошо, жду, — ответил мужчина. — Мадмуазель Рашид, у меня есть к вам очень важный разговор.
— Разговор? Хорошо, — медленно ответила Хадижа, не понимая, что же могло случиться.
Может, не стоило все-таки ей отпрашиваться на эти два дня. Тогда почему преподаватель не сказал ей об этом раньше? Понимая, что гадать, не имея причин и фактом, глупо и бессмысленно, Хадижа поспешила ко входу в метро.