Страница 4 из 9

Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности

Соломина Наталья

Помимо терминов «источник повышенной опасности» и «повышенная опасность» действующее законодательство использует и другие термины (например, «опасные производственные объекты», «опасность заражения»), содержательное наполнение которых зависит от отраслевой принадлежности тех норм, в которых соответствующие термины используются. Однако это вовсе не говорит о том, что перечень источников повышенной опасности, а равно видов деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих, в общем виде обозначенных в ст. 1079 ГК РФ, следует искать в содержании всего действующего не только гражданского, но и экологического, градостроительного, административного, уголовного законодательства. Понятие «источник повышенной опасности» для целей гл. 59 ГК РФ является гражданско-правовым. А значит, его содержание должно раскрываться через характеристики, способные раскрыть существо гражданско-правового явления и отличить его от других правовых явлений.

В этой связи вызывает возражение определение существа источника повышенной опасности, а равно деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих, посредством обращения к нормативным актам иной отраслевой принадлежности отличной от гражданского права. Так, например, для этих целей предлагают руководствоваться Федеральным законом от 21.07.1997 г. «О промышленной безопасности опасных производственных объектов»[22] и его неотъемлемыми частями (приложениями № 1 и 2) с тем, чтобы установить количественные параметры деятельности, подпадающей под признаки ст. 1079 ГК РФ[23]. В данном нормативном акте перечисляются категории опасных объектов, на которых, в частности, получаются, используются, перерабатываются, образуются, хранятся, транспортируются, уничтожаются опасные вещества, а именно: воспламеняющиеся, окисляющие, горючие, взрывчатые, токсичные, высокотоксичные вещества и вещества, представляющие опасность для окружающей среды. В этом же законе устанавливаются критерии отнесения тех или иных объектов к опасным, а также произведена классификация опасных производственных объектов. По мнению С.К. Шишкина, именно данный нормативный документ может являться руководством для судов при квалификации ситуаций, связанных с причинением вреда[24]. Насколько обосновано такое предложение?

Названный закон имеет четкую предметную ориентацию: он определяет правовые, экономические и социальные основы обеспечения безопасной эксплуатации опасных производственных объектов и направлен на предупреждение аварий на опасных производственных объектах и обеспечение готовности эксплуатирующих опасные производственные объекты юридических лиц и индивидуальных предпринимателей к локализации и ликвидации последствий указанных аварий. Данная предметная ориентация не составляет предмета регулирования гражданского законодательства, что исключает возможность напрямую руководствоваться этим законом при определении существа деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих, но в то же время не исключает возможности включения в число видов повышенно опасной деятельности и таких, которые определены данным законом. Это означает, что квалифицирующие признаки видов деятельности, которые связанны с опасными производственными объектами и чей правовой режим установлен специальным законом, могут использоваться для определения видов деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих. Иначе говоря, перечень тех видов деятельности, которые подпадают под действие ст. 1079 ГК РФ, не может быть ограничен квалифицирующими признаками видов деятельности, связанных с опасными производственными объектами.

В противном случае, если признать точку зрения С.К. Шишкина достоверной, из сферы действия ст. 1079 ГК РФ будут выведены, например, случаи причинения вреда объектами электросетевого хозяйства (поскольку данные объекты закон «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» исключил из числа опасных производственных объектов). Более того, учитывая тот факт, что опасные производственные объекты подлежат регистрации в государственном реестре (ст. 2 ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов»), доказательством установления факта причинения вреда источником повышенной опасности выступала бы, помимо всего прочего, необходимость предъявления выписки из реестра опасных производственных объектов.

Изложенное подтверждает тезис о том, что нельзя без должной степени осмотрительности, игнорируя предметные отраслевые особенности и руководствуясь порой только схожей терминологической составляющей, вводить в содержание гражданско-правового института понятия, заимствованные из иных отраслей права. Любое понятие, относящееся к иной, отличной от гражданского, отрасли права применимо в цивилистической сфере при наличии двух условий: во-первых, должна иметь место действительная потребность в обращении к данному понятию; во-вторых, оно должно быть полностью адаптировано к гражданскому праву. При этом данный механизм восполнения правовой регламентации, в нашем случае отношений, возникающих вследствие причинения вреда источником повышенной опасности, не является примером аналогии закона (поскольку отсутствует признак «сходных отношений», предусмотренный п. 1 ст. 6 ГК РФ).

Использование схожей терминологии в нормативных актах различной отраслевой принадлежности оказало влияние и на ряд правовых исследований. В одних из них, например, имеющих уголовно-правую направленность, при выявлении существа правовой категории «источник повышенной опасности» (ст. 168, 261 УК РФ) руководствуются положениями чужеродной правовой науки, какой является гражданское право по отношению к уголовному[25]. В других – сфера действия института причинения вреда источником повышенной опасности распространяется на весьма широкий круг общественных отношений, в частности, связанных с причинением вреда имущественной сфере (а не имуществу) или окружающей среде. Так, например, А.А. Крыжановская предприняла попытку распространить действие института причинения вреда источником повышенной опасности на регулятивные (договорные) отношения. Речь, в частности, идет о причинении вреда сбоем в программах для ЭВМ (источником повышенной опасности) в деятельности, например, аэропорта, приведший к невозможности принять на посадку определенное количество самолетов; телекоммуникационных сетей, когда сбой привел к отключению от сети большого количества абонентов и т. д.[26] Полагаем, в подобном подходе имеет место ошибка. Убытки, возникшие в сфере хозяйственной деятельности конкретного лица, по своей природе далеки от имущественного внедоговорного вреда. Как убытки клиентов (авиакомпаний, абонентов), так и убытки лиц, использующих программы для ЭВМ в своей хозяйственной деятельности (аэропорты, телекоммуникационные сети), лежат в регулятивной (договорной) сфере, а соответственно, проблемы отнесения убытков на ту или иную сторону обязательственного отношения, будут решаться по правилам, отличным от правил гл. 59 ГК РФ.

Иногда в сферу действия института причинения вреда источником повышенной опасности пытаются подвести и те правонарушения, которые, хотя и схожи по природе с причинением вреда повышенно опасной деятельностью, все-таки имеют свою специфическую особенность. Речь, в частности, идет о причинении вреда окружающей среде. Так, В.В. Абрамов, определив гидротехнические сооружения в качестве источника повышенной опасности, пришел к выводу о том, что их собственники и эксплуатирующие их организации несут в силу ст. 1079 ГК РФ повышенную (безвиновную) ответственность за вред, причиненный окружающей среде и населению[27].

Естественно, что вред, причиненный окружающей среде, подлежит возмещению. Вместе с тем оснований усматривать в таком возмещении признаки обязательства, возникающего вследствие причинения вреда источником повышенной опасности, нет[28]. При причинении вреда деятельностью, связанной с повышенной опасностью для окружающих, затрагивается исключительно имущественная сфера конкретного лица либо жизнь и здоровье гражданина; при причинении вреда окружающей среде затрагиваются интересы общества в целом. Это означает, что требование о возмещении вреда, причиненного имуществу конкретного лица (а равно жизни или здоровью гражданина), не тождественно требованию о возмещении вреда окружающей среде. Так, выбросами химическим предприятием ядовитых веществ в атмосферу может быть причинен вред, как здоровью конкретного гражданина, так и озоновому слою атмосферы, что обусловит предъявление соответствующих требований. Несмотря на то, что в подобной ситуации имеет место одно фактическое действие – выброс в атмосферу вредных веществ, для цели возмещения вреда здоровью гражданина и возмещения вреда вследствие загрязнения озонового слоя атмосферы, деятельность химического предприятия подлежит квалификации в качестве разных правонарушений: с позиции ГК РФ оно подлежит квалификации в качестве причинения вреда источником повышенной опасности, а с позиции Федерального закона РФ «Об охране окружающей среды»[29] – в качестве нарушения в области охраны окружающей среды[30].

Федеральный закон от 21.07.1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» // СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3588.

Шишкин С. К. Источник повышенной опасности и его виды // Российская юстиция. 2002. № 12. / СПС Гарант.

Так, например, М.С. Гринберг под техническим преступлением понимает «общественно опасное, предусмотренное уголовным законодательством неиспользование либо недостаточное или неправильное использование наличных возможностей охранительной техники в сфере применения технических устройств – источников повышенной опасности, выводящее эти устройства из-под контроля человека и влекущее применение наказания или предусмотренных уголовным законом мер общественного воздействия». См.: Гринберг М.С. Понятие и система технических преступлений // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2009. № 4 (21). С. 187.

Несмотря на то, что термин «источник повышенной опасности» в уголовном праве имеет свое смысловое наполнение, которое в какой-то степени совпадает с содержанием одноименного гражданско-правового понятия, несомненно одно – источник повышенной опасности как уголовно-правовая категория имеет свои признаки, позволяющие отличить ее от категории «источник повышенной опасности» в гражданском праве. Это подтверждается и практикой высших судебных органов. Так, в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 14 от 05.06.2002 г. «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» содержится разъяснение следующего рода: «неосторожное обращение с огнем или иными источниками повышенной опасности в смысле ч. 2 ст. 168 и ч. 1 ст. 261 УК РФ может, в частности, заключаться в ненадлежащем обращении с источниками воспламенения вблизи горючих материалов, в эксплуатации технических устройств с неустраненными дефектами (например, использование в лесу трактора без искрогасителя, оставление без присмотра непогашенных печей, костров либо не выключенных электроприборов, газовых горелок и т. п.)». См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 8.

Крыжановская А.А. Использование программ для ЭВМ – деятельность, создающая опасность для окружающих // Журнал российского права. 2004. № 6. С. 78–87.

Абрамов В.В. Проблемы возмещения вреда, причиненного в результате нарушения законодательства о безопасности гидротехнических сооружений // Научно-практический экономико-правовой журнал «Бизнес, менеджмент и право». 2010. № 10. С. 129.

Схожую точку зрения высказывал В.А. Тархов (см.: Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1973. С. 366). К сожалению, отдельными авторами его подход был интерпретирован иначе, как допускающий квалификацию причинения вреда окружающей среде в качестве причинения вреда источником повышенной опасности. В частности, в одном из современных учебников по гражданскому праву с ссылкой на В.А. Тархова указано: «Так, в юридической литературе обоснована, но пока не воспринята правоприменительной практикой необходимость признания источником повышенной опасности деятельности предприятий, связанной с загрязнением окружающей среды» (см.: Гражданское право: в 4 т. Т. 4: Обязательственное право: учебник / под ред. Е.А. Суханова. М.: ВолтерсКлувер, 2008. http://lawcanal.ru (дата обращения 15.04.2014).

ФЗ РФ от 10.01.2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» // СЗ РФ. 2002. № 2. Ст. 133.

Невзирая на столь очевидные различия в характере причинения вреда в указанных двух случаях, судебная практика прочно стоит на позиции, согласно которой причинение вреда окружающей среде является ничем иным как гражданским правонарушением. Так, в п. 34 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18.10.2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 12.) высшая судебная инстанция указывает, что «вред, причиненный окружающей среде, а также здоровью и имуществу граждан негативным воздействием окружающей среды в результате хозяйственной и иной деятельности юридических и физических лиц, подлежит возмещению в полном объеме (п. 1 ст. 77, п. 1 ст. 79 Федерального закона «Об охране окружающей среды»)». В этом же пункте Верховный Суд РФ непосредственно оперирует нормой п. 3 ст. 1083 ГК РФ при определении оснований уменьшения судом размера возмещаемого вреда, причиненного гражданином окружающей среде.

Наиболее ярко позиция Верховного Суда РФ нашла отражение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 49 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. № 2.), в котором высшая судебная инстанция определяет особенности возмещения вреда, причиненного окружающей среде, в том числе источником повышенной опасности.

Обратим внимание на некоторые особенности, которые не замечает правоприменитель. Во-первых, вред окружающей среде причиняется в результате ее загрязнения, истощения, порчи, уничтожения, нерационального использования природных ресурсов, деградации и разрушения естественных экологических систем, природных комплексов и природных ландшафтов и иного нарушения законодательства в области охраны окружающей среды. Понятиям «природные ресурсы», «экологические системы», «природные комплексы», «природные ландшафты» можно попытаться дать оценку через положения гражданского законодательства, но эти понятия не являются гражданско-правовыми. Во-вторых, ФЗ «Об охране окружающей среды» имеет свой специфический предмет регулирования, отличный от предмета регулирования гражданского законодательства. Этот закон регулирует отношения в сфере взаимодействия общества и природы, возникающие при осуществлении хозяйственной и иной деятельности, связанной с воздействием на природную среду как важнейшую составляющую окружающей среды, являющуюся основой жизни на Земле, в пределах территории РФ, а также на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне РФ. Это означает, что применение норм ГК РФ, в том числе ст. 1064 и 1079, к отношениям по возмещению вреда, причиненного окружающей среде, возможно не в силу прямого их применения, а в силу непосредственной отсылки. Учитывая изложенное, правоприменитель, прежде чем руководствоваться нормами гл. 59 ГК РФ, должен был бы определить, как саму возможность их применения к публичным отношениям (отношениям по охране окружающей среды), так и установить пределы их применения.