Kiss the rain

– Может, расскажешь, мам?

– Не знаю, что и делать, – пожимает она плечами. А я смотрю на нее, и у самой слезы напрашиваются. Такая она уставшая, такая потерянная.

– Сегодня забирала Полю с танцев. Ее хореограф, Альбина Владимировна, сказала, что для поездки на турнир в Москву нужно сдать тридцать тысяч. Плюс танцевальный костюм нужен. Это еще тысяч двадцать, минимум. И на дальнейшее, если мы хотим в турнирах места призовые занимать, нужно брать индивидуальные занятия. А мы и так еле концы с концами сводим…

– Полька расстроилась из-за этого? – спрашиваю я, судорожно обдумывая сложившуюся ситуацию.

– Да… у меня сердце разрывается, – всхлипывает мама, а я притягиваю ее к себе.

– Она ведь живет танцами, с пеленок любит это дело. И как мне ребенку объяснить, что мама не может помочь? А от отца вообще – одно название, – мама плачет навзрыд, а я изо всех сил прижимаю ее к себе. Есть две вещи, которые я не могу видеть. Мамины и Полькины слезы.

– Мам, не упоминай даже его имя… уж лучше в нищете полной, чем рядом с этим извергом. Мне до сих пор снятся сны кошмарные, – ежусь, словно от холода, при воспоминаниях о Полином отце.

– Не везет мне с мужчинами, – вздыхает мама, немного успокоившись.

– Что твой отец оказался трусом и предателем… а Полькин, так вообще, садист агрессивный. Слава богу, за решётку его упекли, подольше бы он там сидел.

– Мам, давай не будем, – целую ее и отстраняюсь. – Я обещаю, помогу. Что-нибудь придумаем.

– Ничего не вздумай придумывать, – восклицает мама и смотрит на меня перепуганными глазами.

– Твое дело – учиться хорошо, чтобы хотя бы с этим у нас проблем не было.

– Мамуль, за меня не волнуйся, – сжимаю ее ладонь и улыбаюсь.

– Мне Машка на днях говорила, что у ее отца в ресторане не хватает персонала. Я могу после занятий подрабатывать. Посуду мыть, или уборщицей. Она говорила, что платит немного, но не задерживает. Если смогу устроиться, попрошу у него авансом нужную нам сумму, а потом отработаю. Тем более, Машка сможет поручиться за меня.

– А когда же ты уроки будешь делать? – все еще с сомнением во взгляде спрашивает мама.

– Успею, мам, – небрежно отмахиваюсь.

– Рисовать меньше буду и прохлаждаться. Личной жизни у меня все равно нет. А Польку нельзя мечты лишать. Тем более, такой талант, как у нее – редкость, – поднимаюсь с дивана. Мама все еще в сомнениях, но уже не так сильно сопротивляется. Наклонившись, я целую ее.

– Сделаешь нам пирог фирменный? А я пойду, Полю позову?

– Хорошо, милая, что бы я без тебя делала? – прижимает она меня к себе, всхлипывая.

Пройдя в конец коридора, приоткрываю дверь в Полькину комнату. Сестренка лежит на кровати, лицом к стене, свернувшись в клубочек. А ее худенькие белые плечики подрагивают от рыданий.

– Поль, – зову я, закрывая за собой дверь.

– Уйди, Вик, – бурчит сестренка и накрывается с головой одеялом.

– Поль, мама рассказала мне, – присаживаюсь рядом и глажу ее волосы.

– Если я пропущу турнир, Игорь уйдет к другой напарнице, и я одна останусь,– хнычет Поля и, повернувшись, кладет голову мне на колени.

– Ничего ты не пропустишь, мы придумали с мамой, как найти деньги, – улыбаюсь ей. Смотрю на нее и понимаю, какая она у меня еще маленькая, беззащитная.

– Так что, дорогая моя, вытирай слезы и принимайся за тренировки. Мы с мамой ждем от тебя минимум второго места, ну, а вообще ты способна у нас и золото взять, – твердым учительским тоном отчитываю ее.

– Но как? – подскакивает Полина, уставившись на меня огромными от удивления глазами. – То есть, где вы деньги достанете?

– Это не твоя забота, – хмурюсь и, поднявшись с кровати, подхожу к окну.

– Ты, главное, занимайся. До соревнований еще целый месяц. И Игоря твоего мы никому не отдадим. Такой партнер самим нужен, – подмигиваю сестренке, умиляясь ее удивленному виду.

– Хорошо, – вытирает она слезы с глаз, а на лице уже вовсю сияет счастливая улыбка.

– Пойдем, маме пирог поможем сделать? – киваю в сторону кухни и поворачиваюсь к выходу.

– Пирог? С клубникой? – а столько блеска в ее глазах!

– С клубникой, – смеюсь при виде того, как, подскочив с кровати, сестренка стремительно выбегает из комнаты и несется в кухню впереди меня.

А я на несколько секунд задерживаюсь в ее спальне. Достаю телефон и, помимо воли, первым делом проверяю пропущенные от Лукаса. Но ничего нет. Вот и хорошо, я тоже звонить не буду. Тем более, времени теперь на свидания у меня точно не будет. Набрав Машку, рассказываю ей о своей ситуации. Подруга обещает сегодня же поговорить с отцом.

Оставшийся вечер проходит в уютной домашней атмосфере. Приготовив вместе с мамой пирог, мы устраиваемся в гостиной и, включив наш любимый фильм о маленьком волшебнике Гарри, пьем чай с выпечкой.

Засидевшись допоздна с сестренкой, следующим утром я, конечно же, проспала звонок будильника. Пришлось собираться впопыхах ровно за пять минут и вызывать такси до университета. В аудиторию я забежала спустя десять минут после начала занятия. Пройдя к своему месту под настороженные взгляды одногруппников, с удивлением замечаю, что место Элвиса пустует. Машка, как всегда, сидит в первых рядах, а я никак не могу разобраться, что так старательно изучают ребята в своих учебниках. Поворачиваюсь назад к рыжеволосой Ирке.

– Ир, что за тема-то?

Но, к моему удивлению, одногруппница даже не поднимает головы от тетради, старательно делает вид, будто бы не слышит меня. В это время по аудитории прокатывается тихий шепоток. Мне почему-то упорно слышится слово «шлюха». Оглядевшись по сторонам, замечаю, что некоторые студенты как-то странно косятся в мою сторону. Но, махнув на это рукой, разворачиваюсь к своей тетради, стараясь самостоятельно разобраться с темой и записями преподавателя на доске.

Но когда звенит звонок, и преподаватель, попрощавшись, удаляется из аудитории, я снова слышу со всех сторон негромкие выкрикивания:

– Шлюха!

– Докатиться же до такого!

Ребята поднимаются с мест и направляются к выходу. А я, в полной растерянности, смотрю на их колкие взгляды и искривленные от злости лица.

– Хорошо, что Димка ее кинул на той вечеринке. Шлюха… – слышу Иркин голос и, повернув голову, встречаю на себе презрительный взгляд одногруппницы, идущей под ручку с подругой.

– Что, прости? – переспрашиваю ее, но та, больно задев меня плечом, проходит вперёд. Что вообще происходит? Хватаю сумку и одной из последних покидаю кабинет. Стоит мне попасть в коридор, я уже жалею, что не осталась за своей партой.

– Эй, шлюха! Может, и мне отсосешь? – кричит мне в спину парень из соседней группы, в то время как с другой стороны кто-то толкает меня в плечо и я, не удержавшись на месте, налетаю на впереди идущую девушку.

– Эй, аккуратней, слепая, что ли?! – возмущается она, разворачиваясь в мою сторону.

– П-прости, – пребывая в полном замешательстве, опускаю глаза в пол и ретируюсь обратно в аудиторию. Усевшись на свое место, набираю Машкин номер, но подруга не берет трубку. Через десять минут аудитория снова заполняется студентами. Но теперь я не обращаю ни на кого внимания. Опустив глаза в тетрадь, с включенной музыкой на полную мощность, я старательно вырисовываю что-то на белом листе. И только через некоторое время удивленно понимаю, что это изображение голой спины Лукаса с татуировкой на задней стороне шеи. Крест, с крыльями по обеим сторонам. А вкупе с мощной, немного ссутуленной спиной, смотрится очень красиво.

– Что же это такое? Никак из головы не выходит, гад,– вырвав листок из тетради, убираю его в папку с остальными рисунками, в которой, кстати, уже собралось с десяток зарисовок с этим парнем. Подняв глаза, вижу, что лекция идет полным ходом, поэтому стягиваю наушники и записываю новую тему.

Как бы я ни старалась не обращать внимания, на протяжении занятия со всех сторон в мою сторону то и дело летят недобрые выкрики. Как ни стараюсь, ничего не могу понять. Но, думается мне, без Диминого участия здесь не обошлось.