Страница 6 из 8
Женщина есть дверь, в которую входишь один раз в жизни. В данном случае пришлось выйти обратно – ошибся комнатой, извините! Не туда зашел!
Теперь вечера мне скрашивал алкоголь, хорошая музыка и хорошие фильмы. От одиночества я не страдал. Мой телефон пестрел от имен претенденток, почти каждая из которых готова была приехать. Но ведь не жиголо я какой-нибудь! Каждая из этих женщин хотела любви и счастья. И я это понимал. А моя настоящая любовь, где она? Может эта та Наташа из Белоруссии, которой надо 20 тысяч долларов для поступления в институт? Или эта фотограф Лена, которая предлагала дунуть кокса в туалете? Жаль, Наташа сейчас зарабатывает свои 400 долларов за ночь, а я пугаю соседей тяжелыми рифами своей электрогитары. Джульетта стала проституткой, а Ромео – стареющим алкоголиком с нереализованным творческим потенциалом и слегка увеличенной печенью. Надо было еще позвонить дочке и договориться о встрече. Операция «забор денег у папы» была назначена на следующий день в 17.00.
Глава третья. Я получаю задание
На следующий день я писал очередной выпуск «Смотри в оба». Съемка была выездной.
Работали мы с Московской службой спасения. Они регулярно поставляли неплохие сюжеты, так что не приходилось подолгу выбирать из звонков телезрителей.
В то утро я вместе со своим оператором Васей мчал на камервагене в направлении очередной «сенсации».
– Что снимаем, товарищ Пазолини? – спросил я Васю, добродушного одутловатого парня лет 35. На лице у него было написано – «холостяк, но ищу невесту».
– Говорят, товарищ Феллини, что какой-то хрен залез в шкаф на предприятии и не хочет вылезать! – отрапортовал Вася, улыбаясь.
– Почему же он не вылезает? – поинтересовался я.
– Понимаете, коллега, тут есть два варианта: либо не может, либо не хочет!
– Понятно, – согласился я глубокомысленно.
Через какое-то время спасатели уже ломали шкаф в раздевалке завода электроприборов «Спектр».
Вася настроил камеру, нацепил на нее свет, и мы подошли к шкафу.
Я начал свою обычную подводку. Пока ломали дверь, оттуда доносилось невнятное бурчание.
– Ну, где красавец? – спросил уже я, с нетерпением глядя на шкаф.
Дверь отворилась, наконец, в ней сидел похожий на Рабиндраната Тагора старик в спецовке, от него изрядно разило вином. Часть бутылки он уже проглотил, вторая, пустая, стояла у его ног.
– Заперся, гад, со вчерашнего вечера. Надрался, видать, а вылезти не может! – пояснил щекастый небритый коллега с чувством оскорбленного достоинства. – То-то я смотрю вчера – куда две бутылки портвейна делись?
Рабиндранат, которому сейчас больше подходила фамилия Кагор, лишь вяло промычал: «Я пьян, как фортепиано».
– А вот мы его сейчас. Эй, живой?! – хватанул его спасатель за шиворот и выволок из шкафа. Второму пришлось придерживать старика. – Что же ты, дядя? Так и задохнуться можно!
– Я пьян, как фортепиано! – снова пробубнил Кагор, патетически поднимая палец вверх.
– Ну, что, родимый, – спросил я, – не надоело безобразничать-то? Коллеги ведь смотрят!
Рабиндранат уставился на меня вялыми коровьими глазами:
– Как фортепиано! – повторял он.
Он напомнил мне длинный ряд алкашей, встретившихся мне на жизненном пути. Настроение мое резко испортилось. Я понял, что интервью не получится. Что-то отшутился перед зрителями о плохих электроприборах отечественного производства и низкой производительности труда.
Мы рванули на следующий объект.
У дверей квартиры обыкновенного подъезда в спальном районе стояла тетка крепкого телосложения в окружении спасателей.
– Давно звоним? – спросил один из них.
– Да час уже стою! – ответила она зло.
– А вы уверены, что муж дома? – поинтересовался другой спасатель.
– А на собачку кто закрыл, Пушкин?
– Ну, так что, будем ломать замок? – предложил первый.
– Ломайте! – с металлом в голосе произнесла женщина.
Парни взялись за инструмент. В этот момент за дверью послышались пререкания, в двери что-то заскрежетало, и она тихонько отворилась. На пороге появилась пышнотелая блондинка лет тридцати. В глазах у нее стояли испуг и побитость. Шевелюра была слегка растрепана.
Тетка сразу сообразила, в чем дело, тем более, что на раздумья у нее был целый час:
– Ах, ты шалава… А ну, пошла отсюда, проститутка! Шалава крашеная! – Тетя вцепилась ей в волосы, та завизжала, но отцепиться так просто не удалось. Когда тетка начала прикладывать ее сумкой по голове, в драку ввязались спасатели, пытаясь разнять дам. Вася все это методично снимал, а муж спокойно наблюдал, стоя в прихожей у стены. Наконец, блондинка, получив очередной удар сумкой по голове, протиснулась мимо жены на лестницу и устремилась вниз.
Пузатый муж в трениках по-прежнему флегматично стоял в коридоре, опершись о стену.
– Ну, кобель, с тобой мы потом поговорим! – сурово прошипела жена и, молча проходя мимо него, хладнокровно провела отличный апперкот прямо в челюсть муженька, после которого тот медленно начал сползать по стене. Спасатели почувствовали, что сейчас им придется спасать еще и мужа, поэтому поспешили ретироваться.
Мы с Васей не терялись, и я влез на крупный план:
– Вот такие курьезные ситуации происходят иногда с нами на выезде! – отрапортовал я. – Ну, говорить с супругами сейчас бесполезно. Попробуем догнать ту девушку, которая только что вышла из этих дверей.
Мы с Васей устремились за ней. Она ускоряла шаг.
– Извините, девушка, – закричал я, – одну секунду! Вы не могли бы ответить передаче «Смотри в оба», чем вы там занимались?
Иногда сам удивляюсь, насколько идиотские вопросы приходится задавать. Она молчала.
– Скажите, пожалуйста, – я не унимался. – Вы проститутка или так, по знакомству?
Девушка закрыла лицо руками и так, не глядя перед собой, продолжала спускаться.
Какое-то бурчание и сопение послышалось из-за закрытых рук, и все, что удалось расслышать, было то слово, которое пишут на заборе в винительном падеже. Очевидно, нас послали по этому адресу. К тому же, девушка сопела носом и всхлипывала.
Мне стало ее жаль. Я остановил съемку, махнув Васе рукой, чтоб он ее не преследовал, и лишь сказал в камеру:
– Что же, и здесь, очевидно, разговора не получилось. А мы сматываем удочки, дорогие телезрители! Вы все видели сами, так что делайте выводы! Мужья, берегите челюсти и изучите рабочий график жены, чтобы не попадать в такие ситуации!
После съемок я поехал на встречу с дочкой.
Если кто соскучился по отборному русскому мату, советую постоять у московской школы. Я припарковался как раз возле небольшой группы школьников, где говорили только девочки. Их ангельские язычки источали такие рулады, что у меня, видавшего и слышавшего всякое, уши начали медленно опадать, как у слона, и заворачиваться в трубочки. «Пожалуй, так же разговаривает и моя дочка, – смекнул я, – когда взрослых не видно. – Хорошо, что она хоть куда-нибудь уедет, там ведь не будет этого окружения».
Она выпорхнула из школы и сразу направилась к машине, увидев меня издалека. Впрочем, по дороге задержалась с кем-то перекинуться парой слов. В конце концов, она махнула собеседнице рукой и направилась ко мне.
Ее светлые волосы развивались на ветру. Мальчики уже обращали на нее внимание. Она тянулась вверх, как березка, занималась танцами и тайским боксом. Голубые глаза ее были распахнуты широко в мир, и все лучшее ждало ее впереди. Удивительное сочетание цинизма, ума приспособленцев и детского романтизма – вот что меня настораживало в подрастающем поколении.
– Привет, папуль! – сказала она и плюхнулась на переднее сиденье, чмокнув меня в щечку. – Это тебе! – Она протянула мне розовую коробочку. – Нанотрусы! С прошедшим тебя!
У меня был недавно день рождения, и подарок был кстати. Я, правда, не понял, что она мне дарила! Поблагодарив, я взял коробочку и прочитал:
«Уникальная, не имеющая аналогов конструкция. Специальное отделение со щелевым отверстием образует выносной карман для комфортного расположения в нем мужских гениталий. Понижает температуру мошонки на 2—3 градуса, что способствует выработке тестостерона…» Я смекнул, что это был скорее подарок от ее матери, моей первой жены Марины. Однако… конечно, это был такой едкий юмор, намек на мои похождения! Но я не стал развивать эту тему перед Машей.