Страница 42 из 44
Хммм. Опа! Он был байкер. Выглядел крепким. На руках татуировки, носит жилет от Ливая.
«И что еще ты заметил?»
А этим двоим, по-видимому, нравилось общаться друг с другом. Парень, похоже, давно знал эту девушку.
«Каким он тебе показался?»
Выглядел пугающе. Напоминал драчунов в том районе, где я жил, когда был маленьким. Я помню тех ребят. Они жили в соседнем городке. У них были злые глаза, при них я всегда чувствовал оцепенение.
«Как ты относился к таким, как он, когда был маленьким?»
Ну, если я был на улице, когда там шли несколько таких забияк, я хотел стать невидимкой, чтобы они не могли меня увидеть и ко мне не пристали. Я прикладывал к этому все старания. Я бы слился с травой. Выглядел бы деревом, или кустом, или кирпичной стенкой. Ничто бы не выдало меня, пока они не прошли. Ничто.
«Ты чувствовал что-то еще по отношению к тому байкеру, которого встретил в магазинчике?»
Я полагаю, что чувствовал что-то похожее на то, что прерываю важную беседу, потому что этим двоим было очень хорошо вместе.
«Что заставило тебя это почувствовать?»
Я воспроизвел сцену еще раз, постаравшись вспомнить, что я ощущал и как именно. Я по-настоящему сосредоточился, и меня охватило некое неудобство. Потом оно стало очевидным. Я был обеспокоен тем, что парень был раздражен от того, что девушка отошла от него ко мне, заставив его ждать.
«А каков был твой ответ в такой ситуации, когда ты был маленьким?»
Я сдерживал себя. Я не хотел выделяться. Я не хотел выглядеть слишком сильным или слишком самоуверенным.
«Потому что…»
Потому что это подвергло бы меня опасности. Этот парень мог создать мне проблемы, поэтому мне не нужно было, что он «видел» меня.
«Потому в фотомагазине ты…»
Правильно. Я сполз в старый стереотип. Я сдерживал себя. Маскировал свою энергию. Я старался стать незаметным, как бывало в прежние времена.
Я уверен, что это так, потому что, когда меня осенила такая догадка, мои мышцы шеи и плеч сразу расслабились, те самые мышцы, которые были напряжены при панике в фотомагазине.
Я понимаю, что вы думаете сейчас: это просто попытка объяснения произошедшего. Но не тот случай. Спустя годы я заметил, что когда я докапываюсь до истины, у меня появляется физическая реакция… расслабление. Это происходило неоднократно, потому я научился распознавать такие знаки.
Поэтому сегодня у меня нет никаких сомнений, что ответ я получил.
Этот небольшой опыт кое-чему меня научил. Обычно я думал, что заикался, потому что боялся начать заикаться. Я полагал, что все вертится вокруг моего страха запинки и того, как люди могут отреагировать. И это действительно верно во многих случаях. Но не всегда. И явно не в этом случае, когда заикание сидело глубоко в моем сознании.
У меня был учитель рисования, давший мне как-то превосходный совет. Однажды у меня возникли трудности с наброском модели, которая стояла подбоченясь. Я просто не мог сделать так, чтобы ее руки выглядели правильно. Учитель подошел, посмотрел несколько минут, а затем сказал: «Смотри на промежутки».
«Что-что?»
«Смотри на промежутки. Ты смотришь на контуры рук, а ты взгляни на пространство около рук. Отмечай пустоты в середине, которые образуются, когда модель упирает руки в бока. Изучай форму этих промежутков. Потом их рисуй».
Я стал рисовать, следя за этим. И тот самый рисунок волшебным образом получился.
Вы можете научиться делать то же самое и с заиканием, наблюдая за такими промежутками. Рассмотрите случаи, касающиеся ступоров, не просто как случаи заикания. Посмотрите, можете ли вы сказать, что тогда происходило. Что вы замечали? О чем думали, что чувствовали? Каковы были ваши ожидания, впечатления или понятия? В этом всем кроется множество ответов. Если вы держите ваш разум открытым и не позволяете себе перемещать фокус внимания только на речь, вы начинаете узнавать много интересного и полезного.
Вы заика или нет?
Я собираюсь раскрыть вам секрет, с которым еще ни с кем не делился. О нем не знают даже мои лучшие друзья.
Я вор.
Вы не ослышались. Я вор. Честное слово, клянусь всеми святыми, самый настоящий вор. И провалиться мне на этом самом месте.
И теперь, когда я сознался в воровстве, как вы отреагируете на это? Попрячете приличное серебро, если я приду на ужин?
Попрятали бы?
Я не удивлен. Навешивание ярлыка приводит к неким ожиданиям и заставляет относиться к человеку определенным образом. К примеру, вообразите: вваливаетесь вы в местный бар в провинциальном городишке на глухом юге и громогласно возглашаете всем серьезным местным завсегдатаям, что вы янки, Настоящий Американец.
«Опа! Гляньте-ка, кто к нам пришел. К нам пожаловал настоящий янки!» – воскликнет кто-то – сразу же все повернутся и будут с удивлением таращиться на вас.
Вам, наверное, продвигаться к стойке будет слегка некомфортно, поскольку вас будут сопровождать взгляды, которые дружелюбными не назовешь никак. Вы можете быть святым, как мать Тереза, либо популярным, как Майкл Джордан. Но слово «янки» вызывает у всех в воображении чувства, связанные с Гражданской войной. Народ знает, кто вы есть на самом деле. Слово «янки» говорит все.
Ярлыки – это мощное средство формирования восприятия. Они не только причина, по которой вы не видите того, что есть, – они заставляют вас видеть то, чего нет. Например, если бы кто-то сказал вам, что я заика, а я проговорил час и за выступление ни разу не запнулся, не заикнулся, не повторился, на что бы вы обратили внимание?
Действительно, на что?
Вы ожидали подтверждения недостатка. Вы ждали, что я буду заикаться. Ваше знание основывалось на чем-то, что должно было случиться, но не случилось.
Вы могли также неосознанно приписывать мне мысли и чувства, которых у меня не было – страхи, требовательность к себе, смещение фокуса внимания во время выступления и так далее, – потому что это то, что, как полагают, подразумевает слово «заика». Вы подменили меня на кого-то, кем я не являюсь.
Ярлыки устанавливают также рамки компетентности. Пару лет назад в «Сан-Франциско Кроникл» я видел статью о двух защитниках из местной футбольной команды, которые были также медиками. Я помню, какое удивление испытал. Мое представление о защитнике, которое формировалось годами, как о большом, грубом, неуклюжем человеке, заветная мечта которого – покалечить противника, пошатнулось. Ведь врач – это целитель, тот, кто поддерживает здоровье и хорошее самочувствие других.
Я не мог совместить два этих представления. Такого просто не могло быть!
И тут я обратил внимание на слово «защитник» и на то, как оно действовало на меня. «Читаешь ты о двух докторах, которые еще и защитники, – говорил я себе, – ты начинаешь воспринимать все иначе?» Да. Почему-то врач, который любит дать выход своей агрессии, был более приемлем, чем защитник, который хотел лечить людей.
Одни и те же люди, только ярлыки разные.
Когда вы вешаете на кого-то ярлык, говорите, что этот человек – «такой-то», вы относите его к определенной категории. Категории важны, особенно в науках, когда необходимо классифицировать и проанализировать огромное количество природных явлений. Например, скажет вам биолог, возможность классифицировать животное в пределах частного вида позволяет сделать определенные предположения относительно специфических особенностей животного и о его повадках.
Проблема в том, что когда вы применяете тот же самый способ к людям, вы можете легко прилепить к ним то, что не является правдой.
Например, можете вы рассматривать Джимми Коннорса как теннисиста? Конечно. С самого детства Коннорс жил и дышал теннисом. Как игрок, он заработал в про-туре миллионы долларов. Даже сегодня, услышав его имя, рисуешь в воображении его отчаянную и вдохновенную игру, которая была его визитной карточкой. Джимми Коннорс – теннисист до самой подошвы его туфель «Адидас». Он видит мир сквозь очки, окрашенные теннисом.