Крыло зимы

Джек метался, не зная, куда деть руки, вскидывался, то подавая бёдрами, то сжимая ими голову Брока, чтобы не двигался. На самого любовника смотреть не было никаких сил. Джеку казалось, опусти он только взгляд, тут же кончит в тесную жаркую глотку, но Брок будто бы знал его тело наизусть, все точки, места, от прикосновения к которым становилось почти нестерпимо сладко. И стоило Джеку подойти к краю, он тут же отстранялся, сжимал в ладони его яйца, оттягивая момент.

— У тебя есть масло? — спросил Брок, в очередной раз оторвавшись от члена Джека.

— Что? — не понял Джек, поднял на него мутный от возбуждения взгляд. — А, да, сейчас.

Он вывернулся из-под Брока, потянулся всем телом и поднялся. Брок снова его сбивал своей непохожестью на проститутку, у которой всё всегда было с собой, чтобы клиент не отвлекался и можно было закончить побыстрее.

Распахнув стеклянные дверцы шкафа, Джек попытался сосредоточиться и вспомнить, зачем он, собственно, пришёл, испытывая почти болезненную потребность вернуться обратно в сильные жаркие объятия. Схватив первую попавшуюся бутылочку, вроде бы с персиковым маслом, кинул ее Броку.

Брок уложил Джека на спину и лизнул член, чтобы тот не отвлекался. Налил масла на пальцы и принялся гладить его между ягодиц, время от времени легонько надавливая на дырочку. Член Джека тоже не оставался без внимания.

Джек было вскинулся, хотел напомнить про «необязательно быть снизу», но язык Брока, его пальцы на заднице — всё это было настолько желанным, что он лишь упал на спину, раскинул руки и полностью отдался воле человека, которого он, скорее всего, видит в первый и последний раз в жизни.

— Да, — сказал Джек, разрешая всё.

Брок не спеша ласкал его. Он видел, что Джек — аристократ из высокородных. Тонкие пальцы, нежная чистая кожа, податливость на ласку — нет, Джек явно был не из мелкопоместных барончиков. Юный граф, может быть, даже герцог. И так стосковался по ласке…

Обычно Брок соглашался на такую работу, только если звала женщина. Быть с женщиной не казалось ему изменой. И вот — этот нежный податливый чувствительный мальчик с выгнутыми ключицами.

Брок скользнул вымазанным в масле пальцем в тесное колечко тугих мышц — совсем неглубоко. Джек дернулся, но Брок забрал его член в рот до глотки, и Джек расслабился и застонал.

Нечасто Броку доставались девственники голубых кровей. Если честно — вообще не доставались. Поэтому Брок старался, растягивая неопытного любовника.

Изнутри Джек был гладкий, горячий и чистый, и такой возбужденный, что сам не замечал, что принимает уже два пальца. Брок погладил его изнутри в том заветном местечке, из-за которого некоторые мужчины так любили принимать, и понял, что попал верно.

Джека выгнуло дугой. Он совершенно не представлял, что с ним творил Брок, такое чувствовать не приходилось, но эти руки, эти губы сводили с ума.

Вскидывая бёдра, насаживаясь на пальцы — вот кто бы мог подумать, что может быть настолько хорошо и сладко? — Джек тихо подвывал, постанывал. В какой-то момент обхватил Брока ногами, вжал в себя, безмолвно умоляя о большем.

Брок как следует смазал Джека и себя, приставил член к растянутому отверстию, легонько нажал и скомандовал:

— Вытолкни меня.

Джек закрыл лицо руками, тихо болезненно застонал. Странное распирающее чувство не имело ничего общего с удовольствием. Предельная, почти болезненная растянутость, тяжесть внизу живота — всё это скапливалось предательскими солёными каплями в уголках глаз, но Джек молчал, дрожал, боясь дернуться, причинить себе лишнюю боль.

— Давай, — велел он, сам уже не зная, зачем соглашается продолжить.

Брок медленно и неглубоко вошел на два пальца, придерживая Джека за бедра, и вышел, оставив внутри одну головку. Снова толкнулся, уже глубже, и взялся масляной рукой за полуопавший член, нежно подрачивая его.

Когда он толкнулся в четвертый или пятый раз, Джек ахнул, удивленно распахнув глаза. И Брок повторил, и снова, пока Джек не начал стонать — не от боли, а от не испытанного ранее удовольствия.

Желание барабанным боем, под который и танцевал Брок, било в солнечное сплетение, рассыпаясь искрами по всему телу, заново зажигая поутихший в крови огонь. Джек вскидывался на каждое движение, подавался навстречу, то взлетал, оплетая руками Брока за шею, слепо тыкался губами в губы, то падал назад, разбиваясь и собираясь из осколков вновь.

Жаркое, запретное, правильное переворачивало душу, заставляя сердце частить, подпрыгивать к глотке. Брока хотелось со всем возможным пылом любить, принадлежать только ему, уйти вслед за ним из семьи, города, страны, лишь бы быть рядом.

Брок придерживал Джека за бедро одной рукой и ласкал его член другой, и по тому, каким твердым тот был, понял, что Джек уже совсем на грани. Два-три толчка, два-три движения рукой — и Джек излился с жалобным стоном. Брок толкнулся еще раз и тоже кончил в тонкое горячее тело.

Он уложил Джека на кровати поудобнее, наклонился и ласково поцеловал в искусанные яркие губы. Вышел из него, нашел на углу кровати вышитое мягкое полотенце, вытер сначала Джека, а потом себя. Лег рядом, поглаживая его по влажной от пота груди.

Удовольствие оглушило, перетряхнуло кости, вывернуло наизнанку и собрало обратно, что-то поменяв внутри самого Джека. Прижавшись к Броку, он зажмурился, представляя, что тому никуда не надо, и они уже давно живут в этом маленьком домике, завтракают вместе, о чём-то одним им понятном шутят, ходят вместе на рынок. Эти мысли и тепло чужого тела убаюкивали.

Джек и сам не понял как уснул.

Брок задремал рядом с ним и проснулся, только когда начали трещать догорающие свечи, а за окнами забрезжила заря. Тогда он поднялся, укрыл Джека, подоткнул вокруг него одеяло и бесшумно вышел из дома.

========== 2. ==========

Проснувшись, Джек ещё долго лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь в самому себе, стараясь найти хоть что-то неправильное в том, что произошло вчера. И из всего выбивалось только утро.

Он знал, что окажется в постели один, но гнал от себя эту мысль, засыпая. Что же, Брок не разочаровал и ушёл, как и обещал, под утро. Хотя на душе от этого делалось муторно.

— Ваше Высочество, — постучавшись в дверь, Гарри вошёл, подхватил разбросанную по полу одежду. — Вы просили напомнить о сегодняшнем смотре войск. Ваш отец будет гневаться, если вы снова опоздаете. Ванна готова.

Откинув одеяло, Джек поднялся, потянулся, чувствуя приятное напряжение мышц, сладко звенящие почти стершимися отголосками удовольствия, только задницу неприятно саднило. Поморщившись, Джек выпил половину стакана вина, протянутого слугой. Следовало и правда поторопиться, если он хотел сегодня снова попасть на базарную площадь. Отец должен быть им доволен.

***

В этот раз Броку хватило денег на то самое зелье, которое прописал врач, и даже осталось немного отложить. Он успел везде: к знахарке за зельем и домой поутру, чтобы споить зелье мужу, а потом целых полчаса проговорить с ним.

— Я люблю тебя, — говорил Брок, сжимая похудевшие пальцы когда-то самого сильного бойца королевства. — Я все сделаю, чтобы тебя вытащить.

Через полчаса тот снова впал в забытье, но Брок надеялся, что Джек остался доволен и позовет снова. Врач говорил, что если давать это темное, пахнущее дегтем и смолой зелье месяц, болезнь отступит и не вернется.

Брок не испытывал гадливости, продавая себя. Это тоже работа, и ничуть не хуже работы наемника. Никого не приходится убивать. Иногда можно даже получить удовольствие.

Джек Броку понравился. Были в этом мальчишке и какой-то надлом, и в то же время смелость, и отчаянность. Брок тихо понадеялся, что они виделись не в последний раз. Ему позарез нужны были деньги.

***

Джек устало привалился спиной к стене конюшни, погладил любопытную морду своего коня, сунувшегося под руку, выпрашивая яблоко, и наконец смог выдохнуть.

Едва миновал полдень, а ему уже хотелось бежать из дворца подальше, чтобы не видеть довольного лица Сайласа, не вздрагивать под тяжёлым взглядом его ведьмы, не становиться снова предметом сплетен только потому, что он не угоден собственному отцу, и тот только и ищет повода услать его подальше.