Крыло зимы

— А что, ни королева, ни король ничего не видят? Позор на все венценосное семейство. Бастард и все такое. От кого хоть? — покачал головой Брок.

— Матери не до того, скоро зимние балы начнутся, она с августа вся в заботах, света белого не видит, — передразнил Джек и снова откинулся на подушки. — А Сайлас сам не свой после гибели Томасины. Он и до этого-то не сильно баловал нас вниманием, да и он сам же сосватал Мишель Шепарду, но, видимо, не судьба. А позора и правда не избежать, хотя мама всегда боялась, что это за мной будут бегать дамочки с пищащими свёртками, надеясь стать королевой.

— Да, когда принцесса родит, поздно будет, — покачал головой Баки.

***

Не прошло и недели, как на всю столицу прогремел скандал, отголоски которого докатились даже до Брока и Баки, не выходивших из особняка дальше облетевшего сада: король Сайлас обвинил Давида Шепарда в государственной измене.

Джек же хохотал в голос, рассказывая своим возлюбленным всю историю с подставными свидетелями, которую король сам для себя выдумал и попытался разыграть в королевском суде на глазах у нескольких десятков особо приближённых, призывал даже Джека — ага, вспомнил, наконец, о сыне! — встать под его знамёна и… дальше Джек не слушал, молча поднялся и вышел из кабинета, стараясь не реагировать на проклятия в спину. Он даже до конца не верил, что Сайлас всерьез со всей этой нелепицей про измену, пока не услышал от Стэнли, что суд назначен на пятницу.

— Нет, ты только подумай, он сам прописал, что должны говорить свидетели, — не переставая смеяться, рассказал Джек. — Надо было видеть лицо Шепарда, он так до конца и не понял, что произошло, стоял и блеял о том, что Его Величество всё не так понял.

— Сайлас окончательно рехнулся, — Баки скользнул за спину Джека и обнял его.

— Вот уж точно, — согласился Брок, раздвигая Джеку колени и устраиваясь у его ног. — Что, приговор уже вынесли?

— Пока Сайлас наслаждается процессом, всё надеется выбить из Шепарда признание, но, по мне, это чистой воды фарс, попытка восстановить потерянный контроль.

— Похоже, ведьма держала короля в узде, — заметил Брок.

Согласно кивнув, Джек откинулся на грудь Баки, привычно вплёл пальцы в волосы Брока, уже даже не удивляясь, как быстро эти двое заполнили собой весь его мир, стали самыми необходимыми. Джек уже тысячу раз обдумал, как им жить дальше, вертел в голове и так, и эдак, и всё мысли сходились лишь на одном — пора двигать Сайласа, пока от королевства ещё хоть что-то осталось. Слишком не хотелось строить жизнь на руинах, да и не запрёшь же любовников навечно в четырёх стенах: деятельные натуры что Баки, что Брока требовали движения.

— А что королева? — спросил Баки. — Черт, я иногда так скучаю по родителям… только они умерли давно.

— И мои, — кивнул Брок.

— Мама, похоже и не заметила перемен, готовится к балам, пишет пригласительные письма, — сбросив с себя веселье, ответил Джек. — Она всегда была немного себе на уме. Удивлюсь, если раньше генеральной примерки бальных платьев обнаружит беременность Мишель и полное отсутствие рядом Шепарда.

— То есть ей на своих детей попросту наплевать? — удивился Баки. — Ну и ну… Как ты только нормальным вырос в такой семье?

— А нормальным ли? — усмехнулся Джек, откинув голову на его плечо. — С женщиной ни разу не был, всё мужиков в койку таскаю. Отца не уважаю и не почитаю, в рот ему не заглядываю, пру упрямо своим курсом. Ещё и папочку сместить хочу, трон занять, а любовников своих за спиной поставить.

— Тебе не наплевать на близких, — Брок взял его за руку. — А что близких ты выбираешь сам, так это даже правильнее. Ну, а женщины… — он сморщил нос. — И без нас найдется, кому оставить потомство. Вот только что ты будешь делать с наследником, когда взойдешь на трон?

— Ну вот родит Мишель сына, можно будет ее замуж выдать за кого-нибудь не слишком брезгливого, а ее сына воспитать наследником, — предложил Баки.

Джек и сам думал об этом, даже хотел предложить Мишель такой выход из ситуации, лишь бы она согласилась держаться от Шепарда подальше. С таким семьи не получится, одна морока, а жить, постоянно поглядывая за спину — то ещё удовольствие.

— Вы ведь не оставите меня? — с надеждой спросил он.

— Не оставим, милый, — заверил его Брок.

— Никогда, принц Джек, — подтвердил Баки.

***

Джек только распластал весело смеющегося Баки на постели, расшнуровал ворот рубахи, чтобы добраться до шеи, навис сверху, расписывая, что и в какой последовательности хочет с ним сделать, как в комнату без стука влетела Филлис.

— Там такое, господин, такое! — заголосила она, совершенно не обращая внимания на то, чем занят Джек. — Там ваш отец, там Его величество!

— Филлис, успокойся и скажи толком, — скатившись с Баки, спросил Джек, очень сильно надеясь, что король вместе с гвардией не стоит сейчас перед воротами особняка. Там, конечно, был тайный ход, но Джек планировал вечер провести немного по-другому, а не шарахаться по катакомбам.

Горничная вновь всплеснула руками.

— Он на площади объявил о казни предателя.

— Он что сделал?

Никогда ещё Джек не одевался с такой скоростью.

Особняк находился чуть в стороне от главной площади, хоть и был расположен в престижном районе. Он был серым и совершенно неприметным, за что его Джек и выбрал, с большим красивым садом и высоченным, по сравнению с соседними, забором, прекрасно скрывающим частную жизнь хозяев.

Брок и Баки просочились на главную площадь через боковую калитку для прислуги и были там раньше конного Джека.

Сайлас сам, без помощи глашатая, объявлял о смертной казни для предателя короны, перечисляя его прегрешения и особенно упирая на собственноручное признание.

— За хуй этот Шепард его укусил, что ли? — шепнул Баки Броку.

— Может и укусил, — хмыкнул Брок.

Джек влетел на площадь, врезался в толпу, стражники едва успевали вытягивать людей из-под лошадиных копыт. Ему было глубоко наплевать на Шепарда, на его признания. Джек и сам хотел бы покончить с этим расчетливым мерзавцем, сумевшим влезть в его семью, расположить к себе всех, кроме разве самого Джека, который его раскусил и невзлюбил сразу. Сам казнил бы, но не так, не прилюдно.

— Отец! — заорал Джек, спрыгивая с коня, взлетел по скрипучим ступеням наспех сколоченного помоста, глянул на залитое слезами лицо Шепарда и чуть не отшатнулся в сторону.

Сайлас был страшен. Его перекошенное злобой лицо почернело, в глазах горело что-то такое, чему Джек, как не пытался, не мог подобрать названия, будто бы из провалов глазниц на него смотрел кто-то другой.

— Он предатель! Он признался! Это он ее убил! — орал король, потрясая кулаком.

— Он весь вечер просидел со мной отец, он не мог никого убить, — возразил Джек, стараясь оттеснить Сайласа в сторону, не дать свершиться безумию.

Сайлас с силой ударил Джека в грудь, скидывая его с эшафота.

— Стража, задержать! — крикнул он и сделал знак палачу.

Сильные руки подхватили его, поволокли вон, выкручивая локти. Джек что-то кричал, рвался, умолял отца одуматься, не слыша возбужденного рёва толпы, приказов не двигаться, в ушах набатом гремели только скрип поворотного механизма и хруст ломающихся шейных позвонков.

Брок и Баки оказались рядом со стражей, удерживающей Джека, в мгновение ока. В толпе, в темноте — уже опускались ранние зимние сумерки — было не видно, что происходит. Один стражник крякнул и осел на мостовую, второй захрипел, третий и четвертый выпустили Джека, чтобы тоже рухнуть наземь.

Баки и Брок подхватили Джека под руки и поволокли прочь с площади. Позади бесновалась толпа, над ней взлетал хриплый надтреснутый голос короля.

— Он сошёл с ума, — не переставая твердил Джек, цепляясь за руки своих любовников. — Вы видели? Он совершенно безумен!

Джек, несмотря на то, что они на улице, потянулся к Броку, с какой-то обидой взглянул ему в глаза и обнял, прижался щекой к груди, зажмурился, стараясь выкинуть из памяти последнее что видел: безумный взгляд отца, перекошенный криком рот и торжество, которым на одно мгновение осветилось его лицо.