Страница 4 из 19
Источником религиозной ненависти является религиозная вера. Крепкая, но соскользнувшая с главного предмета своего, на нечто второстепенное. И здесь невольно приходят на память евангельские аналогии.
Задумаемся, за что Иисус Христос так сурово осудил собственный народ, Город и Храм, обрекши их на гибель? Понятно, что обличал первосвященников (семейство Каиафы, кстати, проклято даже в Талмуде за всякие злоупотребления при Храме), понятно, что обличал фарисеев. Ну, сменил бы дом Анны при Храме. Ну, посрамил бы ту и другую раввинскую школу, утвердив свою. Частные пороки и врачуются частным образом.
Рассмотрение 23 главы Евангелия от Матфея оставляет впечатление недосказанности. Ну, положим, лицемеры любят первые места, презирают вдов, лицемерно долго молятся, забыли суд, милость и веру, красят гробницы пророков. Да, это нехорошо. Но это относится только к книжникам, к раввинам, то есть к возглавителям народа.
И только за это весь иудейский народ так жестоко приговорить к уничтожению со всеми святынями? Это ужасно. Для такой кары нужен какой-то общий грех всего еврейского народа, как целого, от которого свободными могут быть лишь единицы. Этих-то Он и изведет, и спасет. Остальным не будет пощады, потому что они все виновны в каком-то ином, более глубоком и общем грехе.
Есть замечательная повесть священномученика Анатолия Жураковского «Иуда». Там главный мотив Иудина предательства – это последнее осуждение Храму, высказанное Иисусом в среду перед страданием. Конечно, предательство в душе Иуды начиналось раньше, но решительный момент – здесь. Мессия, проклинающий родную святыню, не может быть истинным Мессией. Он лжец, и за это его нужно срочно предать смерти. Вот приблизительная мотивировка предательства, предложенная автором. Звучит очень правдоподобно.
Но что же это за страшный общееврейский грех?
Вы скажете: они не поверили в Него, как Мессию. Отчего же не поверили? Оттого именно, что хотя Он творил множество добрых дел, но сюжет Царства Божия изложил в противоречии с еврейским народным чаянием. Впустил на свой пир людей из-под забора. И словом, и притчей, и делом. Это и привело их к неверию в Него. Ведь поначалу вроде бы поверили (см. Ин. гл. 2, первая Пасха в Иерусалиме).
Он вел себя со властью, как Мессия, полномочный представитель Яхве, собирающий Его народ. Но место в этом народе Он постоянно давал тем, кто (по неоспоримым иудейским понятиям) не должен был бы иметь на это права. Прощая грехи мытарям и блудницам, очищая прокаженных, причем, делая все это минуя жертвы и Храм, Он возвращал людям право принадлежать народу Божию. И множество поучений и притч Иисуса посвящено той же тематике, как последние и первые поменяются местами. Мытарь с фарисеем, младший блудный сын со старшим не блудным, покинувшим пир Отца. Потрудившиеся один час уравнены в заработке с теми, кто наняты на весь день. Сын, согласившийся работать, не стал этого делать, а отказавшийся – начал работать. А многие благодеяния и великие обетования самарянам и язычникам! А бесконечные обличения иудейской гордости!
И все это со властью, с неземной, сверхчеловеческой силой. И всем этим наполнены евангельские страницы!
Иисус призывал к покаянию с самого начала. Но что это было за покаяние, что было в нем особенного? В частных грехах евреи каялись постоянно, система омовений и жертв работала. Никто из раввинов не был бы против того, чтобы любой грешник исправил свой частный грех.
На самом деле Иисус приговорил еврейство за то именно, что, присвоив Царство Божие себе, они не захотели подвинуться и дать место своим простецам (галилеянам, например), а также самарянам и язычникам. За то, что они хотели добиться Царства Божия мечом и войной с Римом. Ублажающий плачущих, кротких, милостивых и миротворцев, учащий подставлять другую щеку и работать носильщиком на римлянина не одно поприще, как положено по уставам, а два, – говорил все это не случайно и не вне политического контекста своей конкретной исторической ситуации. Он обращался к людям, давно скрежещущим зубами и давно ждущим в лице Мессии победоносного мстителя за вековые обиды и унижения еврейства.
В абсолютном чувстве национального превосходства и в желании утвердить его мечом – в этих двух вещах концентрировался весь грех всего еврейства I века. Об этом и сказал Иисус: покайтесь. Не захотели. – Ну, тогда, извините, получите то, за что боролись.
Впервые в современной библеистике на мессианские революционные чаяния евреев I века обратил внимание митрополит Антоний (Храповицкий). В современной библеистике, гораздо лучше знакомой с иудейской атмосферой евангельских времен (особенно после Кумрана), эта идея получила полное подтверждение и дальнейшее развитие.
Нам следует рассмотреть евангельскую историю и книгу Деяний Апостолов на фоне общей иудейской истории I века. Поразительные аналогии с современностью невольно и неизбежно придут на ум.
В современном словоупотреблении слова фарисей и лицемер стали синонимами. На самом деле это неверно. Кроме того, современное христианское сознание не всегда осознает разницу и проводит четкую грань между фарисеями и саддукеями. Оттого нам не вполне ясен смысл слов Спасителя, чтобы остерегаться закваски фарисейской и саддукейской (в Мк. 8,15 вместо слова “саддукейской” стоит слово “иродовой”). Часто полагают, будто в этих словах Иисус сводит воедино обе ведущих иудейских партии, показывая, будто они в принципе друг от друга не отличаются, будучи равно воплощением лицемерия. На самом деле, эти партии как раз противостоят друг другу, притом в совокупности охватывают практически все иудейское сознание, а Иисус пролагает узкий путь между двумя этими пагубными крайностями.
Партия саддукейская (иродова) главенствовала при храме, была тесно связана с римской администрацией. Ни для кого не было секретом, что первосвященники из саддукеев поставлялись под контролем римлян, и что вся эта церковно-административная система была насквозь коррумпированной. Вместе с тем саддукеи четче и буквальнее держались текста Торы, избегали преданий и апокрифов, изобретением которых постоянно занимались фарисеи. Эта партия была не только коллаборационистской, но, и если так можно выразиться, более “академичной” по отношению к Закону. Именно поэтому саддукеи и не верили ни в бытие души после смерти, ни в воскресение, ибо прямым и недвусмысленным языком эти догматы не утверждаются в Торе, а содержатся в ней имплицитно. Кто был большим традиционалистом: фарисеи или саддукеи? – вопрос, признаться, очень сложный. Но независимо от ответа на него, именно саддукейская партия являлась “левым крылом” иудаизма, и во многом напоминает современное руководство официальных церквей, политически зависимое, коррумпированное, обмирщенное. Саддукеи – это “сергиане” первого века. Иудейская война 70 года полностью их уничтожила, преимущественно руками иудейских зелотов.
Будем по слову Господа остерегаться этой закваски! Слово “закваска” в словах Господа имеет более широкий смысл, чем “учение”. Это больше, чем учение. Это весь стиль мысли и жизни.
Но есть и другая закваска – фарисейская, и она тоже больше, чем учение, это тоже стиль духовной жизни. Если саддукеи держали в руках Храм, то фарисейские раввины держали в руках народное сознание. Именно они были главными наставниками народа. Именно они играли на народном обрядоверии и тяге к таинственному. В их среде зрели и самоизмышленные предания и апокрифы, басни и притчи, вошедшие впоследствии в Талмуд. Талмуд, собственно и остался, как памятник фарисейской мысли. И наиболее важная черта фарисеев (по крайней мере, их главенствующего в I веке “правого крыла”) – мечта о национально освободительной мессианской войне. Они, собственно, и подняли эту войну, погубившую Город, Храм и всю Иудею.
Новый Завет приводит нам, по меньшей мере, два примера нелицемерных фарисеев. Это Никодим и Савл, ставший Апостолом. Не так страшен был бы Савл, если бы он был лицемером, – может быть, меньше было бы в нем ненависти к христианам. Но он был совершенно искренним. Его обращение не есть плод только одной его искренности, но и еще чего-то иного, чего не было у фарисеев – вождей Иудейской войны. В своей искренности он не утратил и способности к любви, а зелоты ее-то и утратили. Однако в искренности этих фанатиков сомневаться не приходится. Это была самая горячая и самая искренняя религиозная ненависть ко всему языческому, ко всему римскому, ко всему не еврейскому. Ненависть, как будто одушевляемая любовью к своему родному, еврейскому, к отеческому закону и отеческим гробам. И лицемерие вошло в фарисейскую искреннюю патриотическую любовь лишь как следствие того, что ощущение национальной исключительности, градус национальной гордости и степень презрения и отвращения ко всему чужому превысили некий критический уровень. При римском владычестве эти гордость и презрение не находили себе открытого выхода, они копились в сердцах и постепенно их отравляли. Слишком много ненависти накопилось в фарисейском патриотизме, чтобы он мог оставаться искренним.