Страница 23 из 76
- Да, я в спецназе тренируюсь, хочу в Суворовское поступить. Не знаю, здесь документы взять, или новые сделать.
- Твои документы могли изъять, - заметил Серёжка, - после того, как… - он не договорил. Мало ли, кто услышит.
На меня в детском доме внимания не обратили. Конечно, детский дом не проходной двор, но не редки случаи, когда бывшие воспитанники приходят в гости. Если не навсегда, то можно немного пожить, но, если решил остаться, доложи по форме, тогда или оставят, или найдут где-нибудь свободное место. Главное, не шуми, живи тихо, не доставляй забот администрации. Лишняя тарелка супа всегда найдётся.
На завтрак был не суп, каша, чай с сахаром и хлеб. Запах и вкус такие знакомые, прямо будто никогда отсюда не уходил. Звяканье посуды, приглушённые голоса…
Странное дело, вроде должно быть тоскливо в этом доме обездоленных детей, а мне дом показался родным, здесь у меня были настоящие друзья, они ждали меня и любили, как брата.
На выходе меня остановил молодой воспитатель:
- Надолго к нам?
- Нет, - встав прямо, ответил я, - приходил навестить друзей, скоро ухожу.
- Местный? – я кивнул.
- Разрешите, попрощаюсь с Артёмкой?
- Это, который болеет?
- Да, с ним.
Воспитатель горестно вздохнул и отпустил меня. Хорошие ребята, мы старались не доставлять им хлопот, они в детдоме проходили практику, студенты из пединститута. Пусть думают, что здесь пай-мальчики, а то ещё бросят учёбу, или переведутся в другой ВУЗ. Кто с нами работать будет?
Не знаю, может быть с детской точки зрения мне казалось, что мы ведём себя хорошо, на самом деле мы не ходили строем, а носились по коридорам и этажам. Надо делать скидку на гиперактивность маленьких детей.
Артёмка сильно мне обрадовался, заулыбался, попросился на ручки.
- Я дождусь тебя! – прошептал он, удобно устраиваясь на моём плече. Я подложил ему под голову берет, чтобы мягче было, и мы так и просидели, тихонько переговариваясь.
Артёмка сказал, что, когда выздоровеет, попросится ко мне, тоже хочет быть сильным и красивым, и форма ему нравится, особенно полосатая майка, как у моряков.
Кажется, только сели, а в окно уже донёсся автомобильный сигнал.
- Сань, за тобой! – обернулся от окна Серёжка.
Осторожно уложив на кровать Артёмку, я попрощался с ребятами.
- Заходи ещё! – улыбнулся маленький мальчик.
- Обязательно! – пообещал я, - Как только буду здесь.
Уходил я с печалью, ещё нога разболелась, снова захромал.
- Ну, что, - встретил меня Жорка, - легче стало? – я не ответил.
- Кажется, тебе костыль нужен, - заметил он.
- Вот ещё! – буркнул я.
Жорка что-то сказал водителю, и мы поехали куда-то, где я ни разу не был.
- Заедем в ортопедическую мастерскую, - ответил на мой вопросительный взгляд Жорка, - не хватало ещё носить тебя на руках, орясину такую.
Вдоль коридора мастерской была выставка изделий. От их вида мне стало нехорошо, насколько уродливыми показались мне эти башмаки, костыли, палки и громоздкие инвалидные кресла.
Такие неуклюжие предметы, призванные облегчить жизнь несчастным детям.
Мне подобрали по росту и весу палочку, незамысловатую, без всяких украшений, зато удобную. Сразу стало легче ходить.
- Ну вот, совсем другое дело, - осмотрев меня, сказал брат, - не будешь ковылять перед людьми.
Нас привезли… домой! Я чуть не бегом побежал к такому родному дому, и остановился в открытых воротах. Двор был полон незнакомыми людьми в тёмных одеждах, особенно густо они стояли у входа. На улице стояла милицейская машина. Милиционеры не показывались, но всё равно мне стало неприятно.
Жорка крепко взял меня под руку и повёл к входу в дом.
У крыльца, на двух табуретках, стоял гроб, обитый красной материей с чёрной окантовкой.
Только тут я понял, что там, в гробу, лежит моя мама! Я рванулся, было, к ней, но Жорка удержал, проводил меня к папе, что сидел рядом с гробом, молчаливый, с серебром в волосах.
Увидев меня, приветливо улыбнулся, морщинки на осунувшемся лице слегка разгладились.
Я сел рядом с ним, Жорка опустился на табурет, с другой стороны.
- Сынок! – прижал меня к себе папа. Я не отстранился, боясь посмотреть на маму. Только немного успокоившись, решился взглянуть на строгое мамино лицо, неумело перекрестился.
Среди женщин пробежал одобрительный шёпот.
Когда все попрощались с покойницей, мы загрузились в катафалк, гости поехали на автобусах.
На кладбище могила была отрыта возле Лискиного памятника, на котором была прикреплена новая фаянсовая фотография. Девочка счастливо улыбалась. Я знал, что она в это время смотрела на меня.
Хотя и был в подавленном настроении, я заметил наряд милиции, и не только. С удивлением увидел несколько здоровенных ребят в форме той части, где я проходил тренировки.
Форма походила на форму морской пехоты, только была удобнее и вместо сапог были высокие ботинки на шнуровке.
Я, было, забыл о их существовании, но, когда уже закопали могилу, под звуки колыбельной, исполненной приглашённым оркестром, меня за руку кто-то тронул.
Оглянувшись, видел мальчишку чуть помладше меня.
- Тебе передали, - прошептал он, сунув незаметно записку.
В записке было: «Не выходи за ограду, подойди ко мне. Майор СУ Агеев».
Оглянувшись вокруг, нашёл знакомого майора, того, кто подвозил нас в часть. Сейчас он стоял у ворот с независимым видом, не глядя на меня.
Тем временем на холмик укладывали мраморную плиту и устанавливали памятник с выгравированным портретом мамы.
Меня держал, приобняв, отец, с другой стороны стоял Жорка.
- Осиротели мы окончательно, сын, - обратился ко мне папа, все наши девочки… - голос отца прервался, но он справился с собой, и продолжил:
- Прости меня, Саша, не думал я, что ты настолько покалечен.
- Ничего, папа, я приду в норму, обещаю, - ответил я, с болью в душе глядя на два любимых лица, теперь уже только на фотографиях, - потом свяжусь с тобой.
- Это будет не простое задание, Саша, надо найти улики, связь между кланом Хана и одним влиятельным лицом в столице. Я дам адреса. Имея такой козырь, можно будет разговаривать… с твоими родственниками. К сожалению, кроме тебя я не могу никому поручить это дело, там слишком опасные сведения для нас.
- Я понял, папа, - ответил я. – Милиция кругом, они что, собрались брать тебя?
- Не думаю. Обеспечивают порядок, чтобы не было происшествий. Прошёл слух, что нашу маму отравили в психушке, народ волнуется.
Я согласился с отцом, вспомнив, в каком состоянии была мать в последнюю нашу встречу.
- Пап, я не поеду на поминки, - сказал я, - за мной приехали.
- За тобой? – удивился отец.
- Да, видишь, люди в чёрной форме, как у меня?
- Так ты… в этих частях служишь?!
- Не служу, тренируюсь.
- А если предложат остаться? – я пожал плечами:
- Безопаснее всего мне у спецназа сейчас. Я хочу попроситься в Суворовское училище.
- Ты парень умный, решай сам.
У меня в руках были гвоздики, цветы. Я их разделил, положил на могилы мамы и Лиски, и пошёл к майору.
- Ну, здравствуй, Санька, - не глядя на меня, сказал майор, - Вот уж не думал тебя здесь увидеть. Это твой отец?
- Да, это мой папа, мы сегодня похоронили маму, а рядом лежит моя сестра. Её убили сынки местных боссов.
- Знаю, Санёк, извини, но у нас другие задачи.
- А это не ваши люди делали обыск в нашем доме? – подозрительно посмотрел я на майора.
- Саша, я повторяю, у нас другие задачи. Мы не проводим обыски, не ведём расследования. Полковник тебе всё объяснит, если посчитает нужным. А сейчас полезай вон в тот КУНГ, и сиди там. Здесь я сам разберусь. Не волнуйся, твоим родным ничто не угрожает.
Я поверил. А что мне оставалось делать?
Парни в чёрной форме помогли забраться мне в КУНГ без окон. Только на скошенных углах были маленькие окошки, освещавшие внутренность помещения. Здесь были установлены кресла, как в автобусе, на них сидели ребята из нашей части.