Страница 16 из 76
- Как – «заберу»?! – вскинулась Алёна, - Я тебе заберу! Сам можешь проваливать, куда хочешь, Зяму оставь!
- Алён… - пытался образумить девочку Зяма, но девочка не слушала его.
- Мы не на казарменное положение перейдём! – воскликнул я, - Здесь будем жить! Пока позволят. В конце концов, мы не можем вечно сидеть на шее у твоей мамы!
- Она не моя мама, - тихо сказала Алёна, - меня так же, как и вас, привели и сказали: «эта девочка будет жить у тебя». Потом записали в школу, и теперь я будто по-настоящему её дочка.
- Тебя не обижают здесь? – осторожно спросил я. Алёна отрицательно покачала головой:
- Никто не обижает. Ни дома, ни в школе. Только друзей нет, всё одна да одна. Я понимаю, у тебя папа есть, когда-нибудь он заберёт тебя. Придумай что-нибудь, чтобы Зяму не забирали? Ты же можешь! – умоляюще посмотрела Алёна на меня.
- Алёна! – строго сказал я, - Во-первых, не забывай, что мне всего десять лет! Я не сам по себе! Во-вторых, чтобы что-то из себя представлять, мы должны что-то уметь. Хотя бы защитить себя, а, может статься, что и тебя. Так что не надо злиться и печалиться, мы пока не уходим, будем рядом.
- Поняла я, что «пока», - почти прошептала девочка, шмыгнув носом.
- А давай, её тоже возьмём? – предложил Зяма, введя нас с Алёной в недоумение, - А что? Чем Алёна хуже нас? Сейчас наколем дров, натаскаем воды, и завтра будем все свободны!
- Мне бельё стирать надо, - задумчиво сказала Алёнка.
- Узнаем расписание, не каждый же день будут занятия. Да и вообще, надо бы узнать, где здесь ближайшая прачечная. Не дело маленькой девочке столько стирать! Тебе ручки беречь надо! – решил я.
- Прачке платить надо, - напомнила Алёнка.
- Деньги, как раз, не проблема. Я думаю, надо сходить, заработать, а то, как бы нас мой папаня не оставил на скудном пайке.
- Вы что, поругались? – удивился Зяма.
- Это семейные дела, - отмахнулся я, думая, во что лучше одеться. Лучше всего в неброское, как у всех, чтобы даже с такой рожей быть неприметным, серым пацаном.
Футболка, уже неопределённой расцветки, серые шорты, кеды. Ещё кепка. Эту тоже, как наденешь, так и будешь выглядеть. Если козырьком назад, да свистнуть, будешь хулиганом. Только ещё надо ковбойку и длинные широкие штаны надеть, чтобы не видно было худосочного тела. Если надвинуть на нос, идти вихляющей походкой, сплёвывая на каждом шагу, явно, ворюга и хулиган, наглый и циничный, не скрывающий своего рода занятий.
Можно капку сбить на затылок, идти с открытым лицом и доброй улыбкой, в любой одежде тебя примут за наивного весёлого мальчугана. Вот так и пойду.
- Я с тобой! – подхватился Зяма.
- Остался бы с Леной! – предложил я.
- Лен, я схожу? – спросил он у хозяйки дома. Я даже улыбнулся. Алёна заметила эту улыбку, иначе не отпустила бы своего друга:
- Иди уж! А то потом Сашка тебе проходу не даст, засмеёт!
- Над чем? – удивился Зяма, ему переодеваться не надо было, и так сойдёт, почти все мальчишки в таком ходят.
- Ни над чем! – хором ответили мы с Алёной.
Спокойно ходить мы не умели, добежали до остановки, как раз подходил автобус.
Зяма, или не понял, что я задумал, или сам прекрасно ориентировался в этом деле, но не задал ни единого вопроса, по поводу цели нашего путешествия.
А я решил потереться у площади Трёх вокзалов, присмотреться к ребятам, что там работают.
Зяма тем временем обнаружил щипача, показал мне на него подбородком.
Паренёк лет пятнадцати ловко чистил сумочки гражданок.
Я жестом дал понять другу, что это не наше дело, но личность запомнил: мало ли!
На конечной остановке автобуса мы, пройдя немного, сели в трамвай. Судя по маршруту, он шёл туда, куда надо.
Площадь Трёх вокзалов оказалась довольно большой, есть где разгуляться и затеряться. Где-то я слышал, или читал, что, если ты торопишься, можно перейти от вокзала к вокзалу под землёй, не выходя на поверхность, там сесть на другой поезд, и – до свидания, Москва!
Тем не менее, на площади сновало немало народу. Подумав, я решил проинструктировать друга насчёт своих намерений.
- Зям, - обратился я к нему, - я решил немного подзаработать…
- Да понял, я! – усмехнулся друг. – Давай разделимся, я схожу на Ярославский, а ты по этим двум пройдёшься.
- Почему это ты на Ярославский? – удивился я. Дело в том, что Ярославский вокзал, по слухам, похож на Владивостокский, я хотел сравнить.
- Я здесь был, знаю некоторые места.
- Понимаешь, Зяма, - задумчиво сказал я, - мы никого трогать не будем… пока.
- Почему? – распахнул свои глазищи Зяма. Вот же! Почти год каторги, а за неполный месяц мальчишка уже пришёл в норму. Ну, если его не раздевать, конечно. Личико очистилось, кожа стала нежная, щёчки слегка округлились. Нормальный пацан, со слегка оттопыренными ушами, чистым лицом, ясными большими глазами.
А себя я сам пугаюсь, когда в зеркале увижу.
- Мы сейчас помониторим вокзалы, проще говоря, посмотрим, как работают наши «коллеги», кому носят добычу. Понял?
- Конечно! – закивал друг, улыбаясь, - Потом заберём всё сразу?
- К сожалению, нет. Нас могут, после этого, выследить, потом будет невозможно работать. Возьмём у них сотни две, пока хватит. Как думаешь? – Зяма пожал плечами:
- Как скажешь.
- Что, соскучился по работе? – улыбнулся я. – Остынь. Мы долго не разминали руки, занимались тяжёлой работой. Если тебя возьмут, что ты скажешь в милиции? Кто ты, чей ты? Откуда здесь взялся? Зяма, не скоро, но узнают, что ты должен где-то… блин, язык не поворачивается, про пацана такое сказать!
- Сидеть, что ли? Или чалиться? – подсказал мне друг.
- Да уж, сидеть! – саркастически сказал я, - Ну, ты понял! – Зяма кивнул, уже не мечтая пробежаться по вокзалам.
Полчаса хождений с независимым видом по площади, виадукам и по залам ожидания, хватило, чтобы вычислить небольшую группу мелких карманников, ихнего старшего, выбравшего наблюдательный пункт под деревом, на маленькой лавочке. Скоро к нему должен подойти «инкассатор», так что, пора познакомиться.
Как ни странно, меня тоже заметили, хотя я не «работал». Ко мне подошёл мальчишка лет двенадцати, и предложил пройтись. Я не возражал.
- Пах, их двое, - сказал он своему старшему, парню лет пятнадцати. Неплохо работает у них прикрытие, подумал я.
- Чего здесь трётесь? – подозрительно спросил Паха, - Для кого вынюхиваете? Мы мазу держим, кому надо отстёгиваем. Или поработать решили? Брали что-нибудь? – спросил он у мальчишки, который меня задержал.
- Нет, не брали. Точно, шпионы. На кого работаешь, сопляк? – наехал он на меня. Я промолчал, сунув руки в карманы, далеко сплюнув свозь зубы. Потом сдвинул кепку на затылок и посмотрел на Паху.
Паха медленно встал.
- На Угрюмого, что ли? – тихо спросил он. Я прищурился, разглядывая его, как насекомое, хотя он был, больше, чем на голову, выше меня. В это время привели Зяму. Зяма не сопротивлялся, как я его инструктировал, вид имел нейтральный, будто к происходящему не имел никакого отношения: идёт себе, будто с друзьями, по своим делам.
- Отойдём? – спросил у меня Паха. Я кивнул, вынул руки из карманов, и пошёл вперёд.
- Где это тебя так? – не выдержал парень, когда отошли метров на двадцать.
- Там, куда тебе лучше не попадать, - улыбнулся я своей жуткой улыбкой, - Там ещё клеймят, - я приподнял чуть-чуть рукав футболки, чтобы был виден некрасивый ожог. – Это за попытку побега. Собаки догнали, ползадницы отгрызли. В том месте тоже заклеймили. Ну, что скажешь? Хочется тебе туда?
Побледневший парень отрицательно помотал головой.
- А ведь попадёте. Вы так грубо работаете, мы сразу всех вас срисовали. Даже если милиция у вас прикормлена, не спасёт.
- Да за это, максимум, колония, на год, мы несовершеннолетние!
- Правильно, Паша, правильно. Только, если ты такой сговорчивый, может, и прокатит… хотя нет, у «опущенных», или «обиженных» жизнь не сахар, - вздохнул я, вспомнив, что на нашей плантации всё было наоборот, до определённого момента. - А желающие найдутся, Паша, на всю вашу компанию девочек. Понял? Учиться вам ещё надо, Паша, учиться.