Страница 11 из 53
Стеная и заламывая в отчаянии руки, он сбивчиво рассказывал:
— Солдаты ворвались через сад, когда стемнело… Заднюю дверь высадили бревном. Распоряжался один в маске… по голосу я узнал Мартино ди Порто. — Землевладелец всхлипнул и, глотая слезы, продолжал: — Барон давно приглядывался к дочери. Меня сбили с ног у комнаты Лючии… Бедная девочка кричала, звала на помощь… Негодяи зажали ей рот и унесли вместе с ларцом, где хранились семейные ценности…
Утром о нападении Мартино ди Порто с возмущением говорили по всему Риму. Вспомнили прежние «подвиги» барона.
Жених похищенной девушки молодой нотарий Стефанелло Маньякачча был сыном консула цеха шерстяников. Он пользовался среди зажиточных горожан большой популярностью и в дни сбора ополчения командовал районным отрядом. Узнав о случившемся, Стефанелло обратился в сенат, требуя дознания и немедленного ареста виновника.
Но попытка добиться правосудия ни к чему не привела. Сенатор Любертелло Бертольдо из дома Орсини сумел выгородить родственника. Мартино ди Порто остался безнаказанным. Несчастная дочь Пандольфуччо ди Гвидо бесследно исчезла.
В гостиной дома Манчини у постели перевязанного землевладельца собрались римские нотарий Франческо, Кола ди Риенцо, Гуаллато и Стефанелло Маньякачча. Здесь же находились художник Чекко, его сын Конте и несколько молодых пополанов из отряда Стефанелло.
— Рассчитывать на помощь сената — бесполезно, — говорил старый Франческо. — Если бы речь шла о простолюдине, его не задумываясь отправили бы на плаху. Но поднять руку на барона они никогда не согласятся.
— Что же? Безропотно сносить, как жгут наши дома! Как похищают невест и убивают ни в чем не повинных граждан! — с горечью воскликнул Стефанелло. — Клянусь верой, я не пощадил бы жизни, чтобы отомстить грабителю.
— Я готов отдать за это половину имущества, — приподнялся с подушек перевязанный Пандольфуччо ди Гвидо. — Неужели мы должны терпеть произвол разбойника лишь потому, что он из грандов?
— Добраться до Мартино не так просто, — сказал Чекко. — Его замок прекрасно укреплен. Без свиты он в городе не появляется.
— И друзей у него здесь много, — заметил один из пополанов. — Эти Орсини стоят друг за друга горой. Тронь одного — вся свора поспешит на выручку.
— Договориться бы с домом Колонна и поднять горожан. Сообща можно расправиться с бароном, — расхаживая по комнате, возбужденно рассуждал вслух Стефанелло.
— С Колонна столковаться не трудно. Только их любят в Риме не больше, — возразил Гуаллато. — Вряд ли тогда удастся кого поднять.
Кола ди Риенцо, прислушиваясь к разговорам, молча поглядывал на собравшихся. Он хорошо понимал, что испытывали отец и жених похищенной девушки.
Кола задержал взгляд на молодом Конте. Сын художника стал крепким, высоким юношей с буйной, непокорной, как у Чекко, шевелюрой. Папский нотарий подумал о младшем брате, погибшем под копытами солдатских коней. Сейчас он был бы таким же молодцом, ему шел бы двадцать второй год.
Образ Марко, раздавленного на мосту, валявшаяся рядом ученическая сумка и аспидная доска ожили в памяти. А смерть их отца, Риенцо Габрини, тело которого нашли в Тибре — разве не звенья той же цепи? Жгучая ненависть к баронам — виновникам всех бед — переполнила Колу. Это они превратили некогда прекрасный город в притон воров и бандитов, они. поддерживают в нем произвол, чтобы безнаказанно грабить римлян.
Кола ди Риенцо шагнул к постели раненого землевладельца.
— Вы хотите расправиться с Мартино ди Порто? — спросил он.
— О моя дочь! — горестно воскликнул несчастный. — Бог свидетель! Я не пожалею ничего!
— Мы пойдем на все, лишь бы проучить грабителя, — сказал один из друзей Стефанелло.
Все дружно поддержали его.
— Хорошо! Обещаю вам… — Кола обвел взглядом собравшихся, — обещаю казнить барона и избавить город от воров и разбойников. Но согласны ли вы помочь мне навести здесь порядок?
— Об этом мечтает каждый честный римлянин, — громко сказал Гуаллато. — Можешь рассчитывать на нас.
— В моем отряде пятьдесят всадников. Я уверен, другие районы будут тоже с нами, — подхватил Стефанелло. — Мы поможем! Скажи только как?
— Храните пока все в тайне — это главное, — понизил голос Кола ди Риенцо. — Готовьте людей, доставайте оружие. Необходимо договориться с епископом. Думаю, если на нашей стороне будет сила, он не станет противиться воле большинства горожан.
Папский нотарий стал посвящать остальных в свой план.
Трехэтажный каменный особняк, что стоял на южном склоне Квиринальского холма, был хорошо известен всему городу. Массивный палаццо-крепость, с узкими окнами-бойницами, с подъемными чугунными решетками вместо дверей, принадлежал Джанни Колонна, любимцу и кумиру молодых римских нобилей.
Внук грозного Стефано Колонна, как и многие его приятели, мастерски владел мечом, правил боевым конем с помощью одних шпор и превосходно разбирался в тонкостях воинской науки. Вместе с тем, в отличие от большинства сверстников, он получил прекрасное образование, знал латынь и обладал острым умом.
К тому же Джанни был красив лицом, строен и необыкновенно щедр. Его дом славился гостеприимством и искусными поварами. Восторженные друзья-поклонники постоянно окружали юного барона. Девицы из самых знатных и богатых семей мечтали о браке с ним. Даже поэт Петрарка отдал должное обаянию младшего Колонна, назвав его как-то «божественным юношей, полным античного, истинно римского величия».
Почти каждый день Джанни устраивал у себя пиры. На них обычно приглашали тех, кто мог занять и позабавить избранное общество. Нередко там бывали странствующие певцы менестрели, известные музыканты, знаменитые актеры-клоуны или богословы-проповедники.
В тот вечер собравшиеся у Джанни нобили с любопытством поглядывали на незанятое место рядом с креслом хозяина.
— Кого пригласили? Надеюсь, он повеселит нас? В прошлый раз неаполитанский музыкант превосходно играл на флейте, — обратился сын префекта Микелле ди Вико к Джанни.
— Сегодня я приготовил сюрприз, — отозвался тот. — Если явится, будет потеха.
— Кто может не явиться? — изумился один из гостей. — Неужели в Риме найдется храбрец, способный отказаться от твоего приглашения?
— Клянусь честью, ему пришлось бы дорого заплатить за неуважение к роду Колонна, — заметил другой.
— Тот, кого я жду, не из пугливых, — усмехнулся Джанни. — Он не побоялся при всем сенате обвинить в мошенничестве и нас и Орсини.
— Так это папский нотарий! — воскликнул сын префекта. — Ну что ж, прекрасная мысль. После выступления в Латеранском соборе он начинает все больше входить в моду. Его принимают теперь в лучших домах. С ним советуется епископ.
— Бывший трактирщик слишком задрал нос, — вмешался в разговор Франческо Савелли, приятель Джанни. — Неплохо будет сбить с него спесь. Пусть-ка он заменит нам шута.
— Кажется, отец Колы был прежде вашим ленником? — спросила сидевшая рядом девица в нарядном платье.
— Мы и сейчас могли бы быть их синьорами. Только новые дурацкие законы дали им право жить в городе независимо.
— А что это болтают о его происхождении? Будто он внебрачный сын покойного Генриха Седьмого, — спросил Микелле ди Вико.
— Вряд ли император когда-нибудь заглядывал в их таверну, — презрительно скривил губы Франческо Савеллн. — Такие слухи распускают его почитатели из черни.
— Во всяком случае, держит он себя как настоящий принц, — засмеялся Джанни. — Мне пришлось полчаса упрашивать его прийти сюда на вечер.
— По-моему, он просто сумасшедший, — уверенно произнесла юная дама с пышной прической в виде высокой двухэтажной башни. — Его речи и пророчества потому и действуют на всех. Здесь привыкли к юродивым.
— А мне Кола нравится, — обмахиваясь веером, заметила ее подруга. — Он ни на кого не похож.
— Ты всегда отличалась странным вкусом, — осторожно покачала головой обладательница башни.