Страница 10 из 13
— Берзэ посадила тебя сюда, ты в полной её власти, милый, — когда сосуд наполнился кровью, удовлетворённо прокомментировала Серен. — Захочет — ранит. Захочет — убьёт. Вот только за своё предательство ты не заслуживаешь лёгкой смерти.
— Пойдём, — поднявшись с колен, велела молодой женщине ведьма, по большей части предпочитавшая молчать.
— Обязательно загляну завтра. Расскажу о том, как умерла Александрин, — послала пленнику воздушный поцелуй герцогиня и, больше не оглядываясь, зашагала за своей наставницей.
Постепенно в подземелье вернулись тьма и тишина. Ещё долго Страж стоял на коленях, воскрешая в памяти каждую угрозу женщины, которую когда-то до безумия любил. А теперь это чувство превратилось в такую же слепую, жгучую ненависть, что сводила с ума.
Без него Ксандра завтра погибнет. На стороне Серен лесная ведьма и её древнее колдовство. Противостоять которому девушка не сможет.
Раз он не смог.
Прикрыв глаза, маг резко втянул сырой, холодный воздух, пробуждая в себе силу тёмных чародеев, его предков. Глубинная тьма, смешиваясь с кровью, потекла из ладоней, острыми щупальцами вонзилась в землю. С губ сорвались слова призыва.
Призыва существа, которых Страж ненавидел даже больше, чем Серен. С которыми сражался всю свою жизнь.
А теперь собирался стать с одним из них единым целым.
Глава 5
Карета ехала, уныло скрипя колёсами по пустынным улицам просыпающегося города. Приникнув лбом к стёганой обивке из мягкой кожи, я отрешённо смотрела в окно, на предрассветные сумерки, постепенно прогоняемые лучами восходящего солнца. Де Лален то ли спал, то ли делал вид, что спит, лишь бы не встречаться со мною взглядом. Я тоже старалась лишний раз на него не смотреть, опасаясь, что вот маг откроет глаза, и я прочту в них осуждение и обиду. Довольно с меня и тех упрёков, которых уже успела от него наслушаться, сразу после того как мы покинули подземелье Альнеи.
Касьена не интересовало ничего, кроме спасения брата. Судьба которого отныне стала мне безразлична. Остатки чувств, что рождали в душе тревогу за жизнь Морана, развеяло ветром правды, и теперь я напоминала самой себе ту самую вырезанную из камня статую, в которую совсем недавно мечтала превратиться.
Вернувшись домой, мы молча разошлись по разным комнатам. Шевалье заперся в кабинете Стража, прежде стрельнув в меня, точно ядовитой стрелой, уничтожающим взглядом. Я отправилась к себе в спальню. Пыталась уснуть, но мысли об отце, мэтре и о том, что стала собственностью убийцы, отпетого негодяя, не позволяли забыться.
Когда окончательно рассвело и город наполнился привычным шумом, явилась Мадлен с завтраком, на который я даже не взглянула. Обеспокоенная тем, что госпожа не положила в рот даже крошки от булочки, девушка, вздыхая, принялась готовить меня к поездке в королевский дворец.
В угоду её величеству для прогулки было выбрано платье из жемчужного шёлка, расшитого чёрными розами. Глубокий вырез и манжеты были оторочены тончайшим кружевом, таким же белоснежным, как и мой веер.
Пока Мадлен колдовала над причёской, я напряжённо размышляла. Как объяснить королеве, почему мне небезразлична судьба мэтра Леграна? Стоит ли рассказывать ей всё, не имея на руках доказательств? Только мои слова да свидетельство опального мага, обвинённого в самом страшном преступлении — призыве демонов.
Хотя… так внезапно проснувшаяся во мне сила — чем не доказательство? Достаточно только заглянуть в мои глаза, по сравнению с которыми изумруды казались блеклыми стекляшками. Тем более всему Вальхейму известно, как сильно Страж любил свою покойную жену, а значит, желание вернуть Серен к жизни не покажется королеве Алайетт абсурдной выдумкой.
По крайней мере, я на это очень рассчитывала.
С такими мыслями и надеждой, что сегодня мне посчастливится остаться с её величеством наедине, если не для откровенного разговора, так хотя бы для того, чтобы выпросить для себя аудиенцию, я отправилась во дворец.
В распахнутые ворота Анфальма въезжали кареты: чёрные, красные, белые, с позолоченными колёсами и сверкающими гербами, что были изображены на дверцах экипажей. Придворные радужными ручьями стекались к мраморному фонтану, возле которого совсем недавно произошло нападение одержимой на её величество королеву. И о котором, кажется, все уже благополучно позабыли. Как и о многих других трагедиях.
Наверняка слух об аресте господина Леграна успел разлететься по всей столице, и жители Навенны вздохнули с облегчением, опрометчиво решив, что на смену чёрной полосе пришла белая. Я же отказывалась верить, что сердобольный маг мог быть замешан в столь богопротивном деянии, как связь с демонами.
Лица расфуфыренных придворных светились улыбками и предвкушением чего-то весьма приятного, ожидаемого с большим нетерпением. А вскоре мне стала ясна причина утреннего ажиотажа.
Оказывается, не далее как вчера за ужином его величество Люстон XIV, утомлённый зноем и столичной суетой, обронил мимоходом, что в конце месяца намерен переехать в Оржентель — старинную резиденцию королей Вальхейма, соседствующую с Чармейским лесом. В былые времена о нём ходила дурная слава. То дети там пропадали, якобы похищаемые духами и лесными тварями. То ведьмы и колдуны, отрёкшиеся от Единой и посвятившие себя служению тёмному божеству — Морту, повелителю Мглы, пугали своими дикими шабашами жителей окрестных деревень. Не удивлюсь, если та безобразная старуха, с которой водила дружбу Серен, тоже обитает в Чармейском лесу.
Придворным не терпелось выяснить, кто же удостоится чести и получит приглашение последовать за их величествами в Оржентель. Дабы проводить время в удовольствиях и развлечениях.
И если каждый из здесь собравшихся с замиранием сердца ждал заветного письма, скреплённого королевской печатью, я втайне молила Единую, чтобы монаршая милость обошла меня стороной.
Моим надеждам на приватную беседу с государыней не суждено было сбыться. За те два часа, что длилась прогулка, у меня не было возможности даже приблизиться к её величеству. Пёстрым жужжащим роем облепили королеву фрейлины, словно она была медоносным цветком, и каждой хотелось урвать себе немного пыльцы, другими словами, выклянчить у государыни заветное приглашение.
От смеха, шума, несмолкающих возгласов у меня уже ломило виски. Голоса придворных сливались в оглушительную какофонию. Дневной свет ослеплял. Из-за жары, тугого корсажа было сложно дышать. Даже фонтаны, орошающие близлежащие газоны и клумбы прохладными брызгами, не спасали от полуденного зноя.
Чувствуя, что ещё немного, и свалюсь в обморок в ближайшие кусты, я на нетвёрдых ногах направилась к искрящейся на солнце громаде дворца, надеясь, что в прохладе его многочисленных залов и галерей мне станет лучше. К счастью, моего исчезновения никто не заметил, а потому не пытался меня задержать. Королевские бездельники были поглощены составлением планов на грядущую поездку и в мыслях уже выписывали для себя новые наряды, шляпы и драгоценности, желая затмить друг друга и перещеголять в роскоши.
Тихий голос — должно быть, внутренний — советовал поспешить. По лестнице, преодолевая ступень за ступенью, я поднялась на третий этаж, миновала вереницу комнат, не замедляя шага. Пока не оказалась перед дверями, расписанными позолотой.
Не было ни сил, ни желания противиться вкрадчивому шёпоту. Послушная очередному приказу, шагнула внутрь.
Тут же испытав острое желание повернуть обратно.
— Подойди, — небрежно бросила Опаль, и некая сила оттолкнула меня от створок, с которыми совершенно не хотелось расставаться.
— Адриен? — прошептала я пересохшими от волнения губами, заметив сидящего в дальнем углу Стража.
Не спеша поднявшись, де Грамон галантно поклонился, сверкнув белоснежной улыбкой. Опасной и хищной.
— Ближе, — поманила меня изящным пальчиком герцогиня и высунулась в распахнутое окно, обращаясь к магу: — Как думаешь, Адриен, разобьётся насмерть или только покалечится?