***надцать лет спустя

Совсем скоро она забыла об этой никому не нужной сдержанности, да и трудно помнить о всяких глупостях, когда от полноты ощущений становится плевать на любые условности. Зато жизненно важным казалось прижиматься так, чтобы почти до боли. Выгибаться и от каждого движения его рук, и от собственной невозможности ни на секунду оторваться от жадных губ. Если только для того, чтобы чувствовать их на своей шее. Или груди. Или вздрагивать от того, как он прикусывает кончики её пальцев, когда Лариса, будто слепая, лихорадочно гладила его лицо, заново наощупь знакомясь и запоминая каждую черту.

Впиваться ногтями в спину и сжимать зубы от ощущений, слишком сильных и острых, чтобы их можно было описать простыми словами. Да и анализировать их тоже совершенно не получалось, не то, что как-то сдерживать…

- Саш.

Голова была тяжелой, да и всё тело сводило от приятной сытой усталости. И вместо того, чтобы что-то говорить, хотелось прижаться ещё ближе, мурлыкать, чувствуя, как его пальцы поглаживают спину, и лежать так тихо-тихо. Возможно, немного подремать, чтобы потом с новой силой и вновь проснувшейся жаждой принимать почти бесстыдные в своей откровенности ласки. Но всё же вопрос был слишком важным, чтобы отодвинуть его на потом.

- Да?

- Мы не предохранялись.

Вообще для Ларисы это было делом немыслимым. И потому, что всегда следила за своим здоровьем, и потому что уважала партнера. Ну, и ещё потому что считала детей прекрасным подарком, но всё же лучше, чтобы подарок этот был запланированным. Поэтому, только сейчас сообразив, что про презерватив они и не подумали, мягко говоря, удивилась. В первую очередь, собственному спокойствию.

- Да, не предохранялись, - Чернышов перестал поглаживать её поясницу и повернулся, глядя Ларе в глаза. – Я здоров, могу справку принести.

- Я тоже здорова, но дело не в только этом… - Договаривать она не стала.

- Ты не хочешь детей?

- Хочу.

- Тогда не вижу проблемы.

Конечно, можно было бы возмутиться, что делать так, как получилось у них, это просто верх легкомысленности. Ну, вот кто пускает это дело на самотек, когда ни в отношениях, ни в проблемах пока ничего не ясно? Да и это его заявление про «выйдешь за меня замуж» тоже следовало обдумать. Ну, вот кто так делает, а?

Но возмущения почему-то не было. Наоборот, несмотря на всё это, в Ларисе крепла уверенность, что всё идет так, как и должно идти. Во всяком случае, между ней с Сашей.

В конце концов, Лара отговорилась сама для себя, что дни цикла нынче безопасные, и вероятность забеременеть минимальная, а дальше… Дальше будет видно. Поэтому, вместо того, чтобы поднять вопрос ребром и затеять дискуссию о существовании большой разницы между её желанием иметь детей в принципе, и тем, что они вот так входу забили на контрацепцию, Лариса выбрала более приятное – прижалась покрепче к Сашке и промолчала. Во всяком случае, пока.

Его пальцы скользнули на живот, проводя всё ниже, пока не наткнулись на что-то, нарушающее гладкость бархатистой кожи. Лара приглушенно хихикнула и, не открываясь от его плеча, пояснила:

- Щекотно.

- У тебя раньше не было этого шрама.

- Ага, - она с удовольствием зевнула, прикрывшись ладошкой. – Это от аппендицита.

И, не успел он как-то прокомментировать это, вдруг застыла. Потом тряхнула головой, отбрасывая за спину волосы, и резко села.

- Что такое? – ладонь с её живота Чернышов не убрал, потому хорошо почувствовал тот момент, когда расслабленные мышцы под его пальцами напряглись.

- Мне нужно в больницу. Прямо сейчас.

На него Лара не смотрела, поэтому ему пришлось тоже сесть, чтобы оказаться лицом к лицу:

- У тебя что-то болит?

- А? – Лариса ответила рассеянным взглядом. – Нет, ничего, но мне нужно срочно попасть в больницу на Морозова.

- Хочешь о чем-то спросить Алину?

Александру как раз очень не хотелось ни куда-то ехать, ни вообще покидать постель. Но судя по одновременно задумчивому и озадаченному выражению, Ларе что-то пришло в голову, а заставить её передумать не так уж просто.

- Нет, не к ней, мне нужно в хирургию, хочу посмотреть, как стоит мебель в платных палатах. - На это он даже не сразу нашелся, что сказать. Конечно, женская логика штука загадочная, но не до такой же степени! Похоже, он всё же как-то выдал недоумение по поводу этого желания, потому что Лариса придвинулась ближе и быстро заговорила. – Операцию по поводу аппендицита мне делали почти четыре года назад в этой больнице. Хирургия расположена в том же крыле, что и гинекология, только на два этаж ниже. По идее, расположение помещений и планировка должны быть одинаковыми.

- Извини, что туплю, но пока не понял, зачем тебе знать, как в хирургии стоит мебель.

- Сейчас объясню. Я тоже лежала в платной палате, первые двое суток мне помогала мама. Моя койка была рядом с окном, а это было в начале ноября, и оттуда довольно сильно дуло. Она предложила поменяться местами, но врач запретил. Там возле коек пациентов стоят ночники, которые из палаты отключить невозможно. По инструкции медсестра должна хотя бы раз за ночь обойти отделение, вдруг кому-то стало хуже. Чтобы не будить пациентов, в палаты она заходит редко, смотрит через стекло в двери. Нам не разрешили поменяться, потому что из коридора хорошо видно только одну койку.

Лариса замолчала, но не понять, о чем она, было довольно сложно.

- Хочешь сказать, что если медсестра ночью в палату не заходила, про то, что Михаил никуда отлучаться, просто придумала?

- Если свернуть вещи, положить их под одеяло, а под кровать поставить обувь… - она пожала обнаженными плечами. – Кто подумает, что там именно свернутые вещи, а не спящий человек? Тем более что Алину с вечера прокапали, а потом дали успокоительное, вряд ли дежурная медсестра постоянно приходила проверить состояние.

Как ни велико было искушение отложить прояснение этого момента на потом и завалить Лару на кровать, проверить, права она в предположениях или нет, следовало как можно скорее. Поэтому Чернышов хоть и с неохотой, но кивнул:

- Поехали.

Глава 27

«Джентльмен всегда делает вид, что верит даме, даже если он знает, что она говорит неправду»

х/ф «Унесенные ветром», 1939г.

Выехать вот прямо так сразу не получилось. Пока приняли душ, пока собрались, пока Лариса бегом погладила Сашину футболку, которую, раздеваясь, совершенно варварским способом смяли и закинули за стол…

Самое странное, что Лара абсолютно не чувствовала никакой неловкости в его присутствии. Не то, чтобы сама ситуация, когда находишься в одном помещении с мужчиной, с которым имела интимную близость, была внове, нет. Может, оттого, что это был именно Сашка. Человек, который знал её не намного хуже, чем она сама. Во всяком случае, когда-то. Тот, с кем она никогда не играла и не изображала кого-то другого. Ведь поневоле возникает искушение казаться чуть лучше, чуть красивее. Конечно, и демонстрировать исключительно темные стороны её не тянуло, но сам по себе факт, что ей удивительно комфортно с ним даже молчать, говорил о многом.

Но, как и знаменитая южанка, Лариса решила, что подумает об этом чуть позже. И не совсем ко времени – им нужно как можно скорее выяснить, была ли у Миши возможность незаметно покинуть отделение, и потому что настолько погружаться в собственные переживания было страшновато. Пусть она и догадывалась, к каким выводам придет, немного покопавшись в себе, но признаваться, что все эти годы продолжала любить своего первого мужчину, было немного боязно. Будто бы, пока не задумываешься, этого ничего и нет.

Точно так же было слишком волнительно думать о его словах по поводу брака и детей. Особенно в свете того, что Лара точно знала – Саша никогда не станет шутить с настолько серьезными вещами.

- Едем? – он приподнял бровь, заметив, что Лариса, уже обувшись, задумчиво смотрит в стену.