Страница 8 из 101
– Не надо меня звать, я здесь! – сказал Винсент, выходя из восточного коридора.
Элис убежала на кухню за Риком. А тем временем молодой мужчина, проигнорировав приветствие начальства, подошел к бару и уселся на стул рядом с Куколкой, облокотившись спиной о барную стойку. Он, как всегда, достал сигареты и закурил, от чего все присутствующие поморщились – кроме него в пиццерии никто не курил.
Как только вернулась официантка с поваром, который сразу же поздоровался с менеджером, Дэвид обвел всех своих подчинённых строгим взглядом, поправил очки и произнес:
– Теперь, когда мы все собрались, приступим к делу…
Конец 3 главы.
Комментарий к Глава 3. Dolly Глава 3. Куколка
– прим. По американскому законодательству совершеннолетними считаются лица, достигшие 21 года.
====== Глава 4. Mechanical senses ======
«То, что ты чувствуешь так же важно как и то, что ты думаешь».
Некоторое время ранее. Сцена.
«Боже! Как эта девчонка меня бесит! Вот ещё водой облила…»
Куколка сидела на сцене, потирая только что ушибленную о ногу Фредди голову. Когда девушка падала, она опрокинула на себя ведро с водой, и теперь капли стекали с мокрой челки по подбородку, капая на грудь. Она умудрилась облиться так, что промокло только её лицо с волосами и верхняя часть рубашки. К счастью, вода была чистой, и было тепло, так что не пришлось идти переодеваться.
Успокоив взволнованную Элис, Куколка принялась собирать раскатившиеся при её падении щетки и средства для чистки. Она не замечала, как за ней пристально наблюдают кроваво-красные глаза…
Хоть сейчас и было время «сна» для аниматроников, Бонни не находился в сонном режиме из-за сильного раздражения. Правда, по его виду нельзя было сказать, что он испытывает какие-либо эмоции, да и вообще, не находится в сонном режиме. Он стоял, как обычно должен был стоять в это время суток – в механических руках красная гитара, голова немного опущена, глаза полуприкрыты. Но это была только видимость, внутри же кролик чуть ли не взрывался, как вулкан, от ярости.
Его злило буквально всё: дети, всё время приходящие в пиццерию и пачкающие его каждый день (он просто люто их ненавидел); сотрудники ресторана, которым постоянно «было чихать» на то, что творят эти мелкие паршивцы, особенно дневному охраннику, который вообще-то должен был следить за тем, чтобы аниматроников никто не трогал. Ещё Бонни бесило, что уже две недели подряд они не могли убить ночного сторожа! Но больше всего на свете в этот момент красноглазого механического зверя раздражала девушка, которая как раз начала его чистить. Потому что именно она была виновата в нынешних неудачах маскота…
Из-за неё остальные стали намного спокойнее и начали сопротивляться программе. Программе, которая заставляла их каждую ночь идти и убивать ночных охранников. Вообще-то они и раньше могли игнорировать её – уже пять лет как они смогли преодолеть все рамки, что их ограничивали. Их ИИ достиг того уровня развития, когда базовые программы управления больше не могли влиять на действия роботов. Но кроме кодов и программ, которые диктовали свои правила, у этих аниматроников было ещё кое-что… у них были души.
Именно души – души давно погибших детей. Но помимо них была и ещё одна особенность. По какой-то непонятной причине нахождение неупокоившихся маленьких духов в телах аниматроников способствовало зарождению в них новых душ – самих аниматроников. Таким образом, появилась новая форма жизни: механическое существо, которое было способно чувствовать и обладало высокоразвитым интелектом и разумом.
Самообучающийся искусственный интеллект и память детей позволили аниматроникам становиться с каждым годом всё «взрослее и взрослее». Именно поэтому они давно приняли решение, что будут делать вид, что во всем следуют заложенной в них программе. Но к убийствам живых роботов побуждало не только то, что их кто-то запрограммировал на это. Причин убивать было несколько.
Первая причина заключалась в душах детей, что жили в телах аниматроников. Они жаждали мести – когда-то давно этих детей убили в одном из самых первых ресторанов «Freddy Fazbear’s Pizza». Их тела так и не были найдены, а убийца не понес заслуженного наказания. Из-за этого духи не могли обрести покой, пока погубивший их монстр оставался жив. Но, к сожалению, в памяти малышей день их смерти сохранился смутно. Они не помнили ни имени, ни лица убийцы, они лишь знали, что он сотрудник пиццерии. Единственное, что навечно отпечаталось в их сознаниях, это был цвет убийцы. Он почему-то был цветным – фиолетовым…
Именно цвет заставил подумать аниматроников, что убийца был охранник. А всё потому, что в их базе данных было записано, что только у охранников пиццерии фиолетовая форма.
Второй же причиной для убийств было желание самих аниматроников. В них была заложена ещё при создании любовь к детям, забота о них и желание защищать. А то, что случилось с малышами, для душ которых их тела стали пристанищем, зародило в них желание убивать. В ком-то меньше, как например, в Чике. А в ком-то больше, как например, в Бонни.
Да, именно он был самым злобным среди аниматроников. Кто бы мог подумать, что кролики бывают такими кровожадными. Но именно он отличался особой жестокостью и желанием убивать. Из-за этого именно фиолетовый аниматроник и беспокоил по ночам охрану чаще остальных. И убивал он больше всех…
…Раньше, но сейчас он никак не мог добраться до этого Майка Шмидта. А его друзья, как только появилась эта девчонка, вообще потеряли всякий интерес к убийствам. «А из-за чего?! Только потому, что она относится к нам, как к живым?! Только потому, что нас чистят или, наконец, ремонтируют, как Фокси?!» Хотя, длинноухий робот должен был признать, что ему нравилось быть чистым. Да и ощущения, передаваемые от сенсоров в обшивке, были приятными, и даже очень. Но это ничего не меняло…
Бонни всё равно страстно желал крови, причинять боль, видеть смерть. И это были только его желания – душа «его» ребенка сейчас была спокойна и хотела совсем другого, как у остальных. Убивать желала его собственная сущность...
Как это восхитительно звучит! Ну же попроси меня тебя пощадить! Да, ещё… ещё… Тебя не спасёт эта жалкая дверь, ещё до наступления утра ты умрёшь, корчась в муках…
У-пс, не успел закрыть… Что ж, ты сам виноват! Улыбаюсь, как жаль, тебе этого не увидеть из-за этой маски… Но ничего ты и так боишься меня до чёртиков!
Путь до мастерской быстро кончился. О, смотри, а вот и твой уютный гробик! Нравится? Неужели нет?.. такого не будет ни у кого другого! Кто ещё может похвастаться гробом в виде мишки Фредди! Что, всё равно не рад?.. Но у тебя всё равно нет выбора… А-ха-ха-ха!
Ах, как прекрасно чувствовать их страх… их попытки сопротивляться мне так забавны! Мне нравится запихивать их в костюм, хотя с большей радостью я бы их порвал своими руками. Но всё равно меня охватывает ни с чем не сравнимый восторг, когда их тела калечат провода и балки… как трещат ломающиеся кости… как их истошные крики прерываются хрипящим бульканьем из-за пробитых лёгких… как под моими руками трескается их черепушка, входя в маску и превращая их жалкий мозг в кашицу… Ой, как мило, у Фредди теперь карие глаза, как у меня когда-то. Только у него они так смешно болтаются, свисая на нервах из глазниц. А если нажать на живот, то можно услышать квакающий звук, как у лягушки.
Людишки такие забавные! Ваши тела так легко ломаются… Жалкие, несовершенные создания…
Руки испачканы в крови. Её металлический сладковатый запах будоражит обонятельные сенсоры. Как жаль, что ночью работает только один охранник, до утра ещё далеко…
Люблю убивать…
А друзья кролика просто хотели наслаждаться жизнью, которая вновь стала приносить им радость. Для них появление Куколки стало надеждой на счастье. Вновь выступать на сцене и рассказывать детям пиратские истории казалось Фокси несбыточной мечтой. Но вот уже скоро она исполнится! Скоро старый лис будет снова веселить ребятишек. А Фредди был счастлив выучить новые детские песенки и тому, что с каждым днем детей, приходящих в пиццерию, становило всё больше и больше, как раньше. Чика тоже была в приподнятом настроении – ей восстановили голос и теперь он был снова похож на голос девушки, а не старика. А также в ближайшее время она сможет помогать разносить пиццу. Они были рады приносить счастье детям.