Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 14



Ил. 4. Неизвестный художник. «Обезглавливание Иоанна Крестителя». Середина XV в.

Ил. 5. Неизвестный художник. «Обезглавливание Иоанна Крестителя». Ок. 1520–1525 гг.

Ил. 6. Андреа Соларио. «Саломея с головой Иоанна Крестителя». XVI в.

На панели из английского алебастра, относящейся к концу XIV века и хранящейся в музее Манде (Пюи-де-Дом), палач вручает Саломее блюдо с головой Иоанна сразу после казни. Этот сюжет не оставил равнодушными таких художников, как Рогир ван дер Вейден, Ганс Мемлинг, Андреа дель Сарто, Бернардино Луини и др. (ил. 6).

В сценах казни Иоанн Креститель часто изображается на тюремном дворе стоящим на коленях перед палачом, который держит в руках меч. Часто руки Иоанна связаны за спиной, иногда он изображен с завязанными глазами. Иногда за казнью наблюдают Ирод и Иродиада.

Изображения, на которых палач преподносит Саломее блюдо с головой святого, с течением веков постепенно обретают новые коннотации. В XV веке Рогир ван дер Вейден вносит первое важное изменение: Саломея и палач отворачиваются от головы на блюде. Барбара Г. Лэйн, специалист по творчеству ван дер Вейдена, считает, что этот жест символизирует их грешную природу, поскольку созерцание головы Иоанна – возможная отсылка к просфоре на дискосе[50]. Другие ученые полагают, что тот факт, что Саломея отворачивается от ужасного зрелища, свидетельствует о ее неспособности или нежелании видеть уродство смерти и гнусность своего преступления[51].

Художников Возрождения Саломея интересовала больше, чем Иоанн; они писали ее поясные портреты, соблюдая классические пропорции идеальной женской красоты. Постепенно эти портреты утратили всякое религиозное измерение, хотя Саломея на них по-прежнему изображалась держащей блюдо с отсеченной головой Крестителя. Катрин Камбулив пишет:

Грандиозная новация <…> – завоевание Саломеей независимости на поясных портретах <…> дочь Иродиады обретает черты юной невинной красавицы. <…> Саломея <…> становится красавицей, позволяющей художникам испытать свое мастерство[52].

Схожую мысль высказывает Мирей Доттин-Орсини:

Этот сюжет дает интересный живописный контраст между юностью и смертью, красотой и ужасом. Изображенная как Мадонна во славе, она держит блюдо с покровительственной грацией Марии, держащей младенца Иисуса. <…> Красота Саломеи заставляет нас забыть о святости Иоанна[53].

XVI век, таким образом, наделяет Саломею новой чертой, внося контраст между ее невинной красотой и жестокостью совершенного ею поступка. Эта черта достигнет максимального выражения в искусстве XIX века, где Саломея превратится в femme fatale.

Меняется и образ палача. В самых ранних произведениях он изображается в полный рост. Со временем его облик становится все более отталкивающим. Показательный пример – палач Рогира ван дер Вейдена, написанный так, что лицом он похож на современные художнику изображения Иуды. Другая интересная перемена, связанная с палачом, – почти полное его исчезновение из пространства картины. В конце концов единственным указанием на присутствие палача остается его рука, подающая голову Иоанна Саломее, которая держит блюдо и с отвращением отворачивается. Яркий пример в этом роде – картина Бернардино Луини, выставленная в Лувре. На ней мы видим лишь руку палача как напоминание о его присутствии и участии в казни святого.

C. Третья тема в страстях Иоанна Крестителя – Саломея, показывающая голову Иоанна Крестителя Ироду и Иродиаде. В этой сцене Саломея часто показана вручающей блюдо с головой Иоанна Крестителя либо Ироду и Иродиаде в пиршественном зале, либо только матери, без посторонних глаз. Принимая блюдо, Ирод и Иродиада зачастую, хотя и не всегда, изображаются закрывающими от ужаса глаза.

Самые ранние сцены вручения наедине можно увидеть на мозаиках Флорентийского баптистерия[54] и на его южных воротах. Та же образность присутствует на картине Джотто на эту тему (1320) (ил. 7, с. 60) и в сценах вручения, созданных после этого художника, например у Лоренцо Монако или Филиппо Липпи (1464). Иногда Саломея изображается преклонившей колено перед Иродиадой в момент вручения блюда с головой, как это можно видеть на южных воротах баптистерия.

В некоторых случаях Иродиада пронзает голову или язык Иоанна Крестителя ножом или шпилькой для волос, что в прошлые времена ассоциировалось с принесением в жертву агнца. Один из примеров – произведение ван дер Вейдена. Разновидность этой третьей темы – собственно голова на блюде – была популярна в конце Средних веков. В своих истоках интерпретация головы на блюде отсылала к ассоциации с просфорой на дискосе – это отмечают Лэйн и де Вос, обсуждая символику «Алтаря Иоанна Крестителя» ван дер Вейдена.

Итак, как мы видели, история cтрастей Иоанна Крестителя была популярной частью религиозной иконографии. Как и следовало бы ожидать, со временем способ изображения Саломеи эволюционировал. Сначала ее танец и сам ее образ были поставлены на службу церкви и ее взгляду на роль женщины в обществе, но постепенно она превратилась в воплощение новой концепции женской красоты, что соответствовало мировоззрению возрожденного классицизма позднего Средневековья и Ренессанса. Появившись как часть истории Иоанна, она постепенно стала почти «независимой» женщиной, изображаемой исключительно ради приписываемой ей красоты. Если в самом начале ее образ сводился к подчеркиванию страданий Иоанна и указанию на ее порочно-женское участие в казни святого, то со временем они поменялись ролями; изображения головы Иоанна как будто существовали лишь для того, чтобы оттенить уродство смерти красотой жизни, воплощенной в Саломее и Саломеей.

Глава 3



Прекрасная Саломея в живописи и скульптуре Возрождения

Позднее Средневековье и Раннее Возрождение поражают творческой изобретательностью художников, равно как и разработкой новых, все более натуралистичных форм художественного выражения. Хотя изображения истории Иоанна Крестителя и связанного с ней танца Саломеи являются лишь одним из множества примеров творческих исканий, интересно все же проследить, как разные художники экспериментировали и раскрывали себя в изображении страстей Иоанна. Более того, появление этого сюжета в разных видах изобразительного искусства – таких как рисунок, мозаика, скульптура – позволяет сравнить их между собой.

Три особенно ярких примера дошли до нас из эпохи Возрождения. Два – из региона центральной Италии, из Тосканы: «Пир Ирода» Донателло (ок. 1425), что в Сиенском баптистерии, и фреска «Пир Ирода» Филиппо Липпи из его цикла 1452–1465 годов «Жизнь святого Иоанна Крестителя», что в Каппелле-Маджоре собора Святого Стефана в Прато. Третий пример – из Северной Европы: «Алтарь Иоанна Крестителя» Рогира ван дер Вейдена, датируемый примерно 1455–1460 годами. Все три произведения вносят вклад в многообразие трактовок мифа о Саломее и укладываются в три темы изображения Иоанновых страстей.

Хотя и оригинальные по стилю и интерпретации, названные картины и скульптурный ансамбль не избежали влияния более ранних произведений. Два таких заметных прецедента относятся к Флоренции, святым заступником которой почитается Иоанн Креститель. Речь идет, во-первых, о фресках Джотто в часовне Перуцци при церкви Санта-Кроче с изображением жизни и мученичества покровителя города (ил. 7) и, во-вторых, о бронзовых дверях городского баптистерия работы Андреа Пизано (ил. 10, с. 66). Джотто и Пизано следуют традиции изображения мучений Иоанна в окружении других персонажей и в хронологическом соответствии сюжету повествования, при этом их произведения наделены психологической тонкостью и эмоциональной живостью, чего нет в творениях их предшественников. Джотто заимствует кое-какие моменты потолочной мозаики Флорентийского баптистерия (ил. 8, 9), но свойственное ему построение пространства, а также психологические и театральные компоненты изображения полностью оригинальны. Несомненно, что эти новации послужат исходным материалом для воплощения сюжета о Саломее в более поздних произведениях, например в работах Донателло, Филиппо Липпи и ван дер Вейдена. В случае с Андреа Пизано – ранним последователем Джотто и первым художником, о котором известно, что он создал образы Крестителя и Саломеи в бронзе, – эмоциональный элемент на удивление реален, что, несомненно, повлияло на рельеф Донателло и фреску Липпи.

50

См.: De Voss D. Rogier Van Der Weyden: The Complete Works. N. Y.: Harry N. Abrams, 2000.

51

См.: Salome dans les collections françaises. Saint-Denis: Musée d’art et d’histoire, 1988.

52

Salome dans les collections françaises. P. 21.

53

Ibid. P. 14.

54

Мозаики баптистерия были задуманы и выполнены в XIII в.: в 1271 г. было заключено соглашение между администрацией Флоренции и гильдией Арте ди Калимала, оплатившей работы по их созданию; в 1281 г., судя по сохранившимся данным, были привлечены и другие источники финансирования; наконец, в одном документе 1325 г. упоминаются новые денежные вложения, предназначенные для завершения части мозаики под сводом. Шестой (и последний) ярус сверху, самый дальний от лантерны, представляет собой пятнадцать сюжетов об Иоанне Крестителе, святом покровителе города, которому и посвящен баптистерий.

Сегмент 12d, что в юго-восточной части, содержит изображение танца Саломеи. Эта сцена, как считается, была создана примерно в 1290–1295 годах. Имя автора неизвестно, но, учитывая, что по стилю этот сегмент похож на предыдущие («Иоанн посылает двух учеников своих к Спасителю» и «Ученики Иоанна наблюдают чудеса Христовы»), можно предположить, что все они выполнены одним и тем же художником. Наиболее заметная особенность этих сегментов – динамичное движение фигур, что создает эмоциональное волнение, а также передает движение Саломеи в танце, который происходит в сцене пиршества у Ирода.