Bypass

Последние пять отличались от девяти предыдущих, первые тонкие и глубокие, а последние широкие и не столь изящные. Он сделал их уже своей новой рукой.

Легко коснувшись тонкого шрама, который глубокой полосой опоясывал предплечье, он горько усмехнулся - Ага круто.

Его пугала собственная отрешённость, он не паниковал и даже, как будто смирился с положением вещей. Словно не только сердце, но и всё тело покрылось ледяной коркой, и его уже ничего не трогало. Глубокая и гнетущая тишина давили на него, и создавалось впечатление, будто его прежде времени похоронили.

Ядовитые мысли жалили: Чем это не могила? Никого здесь нет. Ты один. Осталось только, что землёй присыпать. И всё, с тобой покончено.

Без костюма и паутины на Космическом голландце он чувствовал себя мухой, угодившей в паучью сеть, и да, он понимал всю иронию этого сравнения. Некогда любознательный и деятельный Паркер, теперь даже не предпринимал попыток покинуть свою тюремную камеру, просто лежал и пялился в потолок. Его угнетало даже не то, что его трагедия стала причиной уважительных взглядов Читаури 2.0, а то что никто из пришельцев не видел в его трагедии трагедию.

Но его пугало ещё одно, ощущение, что на него кто-то смотрит. Паркер надеялся, что это лишь бред измученного сознания, которое таким образом справлялось со стрессом.

Так и до шизофрении не далеко - нервно закусывая губу размышлял Питер, но не переставал оглядываться.

И вот снова, то мягкое, будто призрачное касание, что он периодически, вот уже последние три дня, ощущал. Питер всматривался до рези в глазах, но ничего не видел. ОН был совершенно один.

Но пугал его не сам взгляд, а то что с каждым днём, он, как будто становился ближе. И когда чутьё смазано, волной мурашек, пробежало по его спине, Паркер тут же выскочил из комнаты и понёсся прочь, подгоняемый животным страхом и ужасом. - Это было позади него.

***

Заточение заточением, но Питер Паркер был шестнадцатилетним подростком, что волей судьбы оказался заброшен так далеко от дома, что и не представлял насколько. И космос не мог не завораживать, притягивать и в равной степени пугать, но Питеру нравилось любоваться им.

Отсек, что он обнаружил ещё тогда, не нёс особой функции, это было всего лишь помещение с большим окном, у которого, к слову, тоже не было никакой функции, кроме как быть окном, и подростка это устраивало. Он часто сюда приходил, ещё до того, как потерял руку. И вот ноги сами привели его сюда.

Паук стремительно влетел в помещение и тут же замер, там был тот, кого меньше всего на свете Паркер хотел видеть. Злость вспыхнула в нём, как фейерверк. Но понимая, что его присутствие не осталось незамеченным, а отступать было бы глупо, да и не в его стиле, мальчишка вздёрнул нос и двинулся к окну. Он не собирался менять свои планы из-за присутствия какого-то межгалактического маньяка!

Он встал не близко и не далеко, а на приемлемом расстоянии, что бы не показалось, что он, Человек-паук, боится Таноса.

Присутствие титана раздражало сильно, а ещё сильнее злило. И что б хоть как то отвлечь себя от внезапных эмоций, мальчишка с преувеличенным вниманием уставился в окно.

Космический Голландец медленно двигался мимо планеты, так близко, что на поверхности можно было рассмотреть буйство стихии, там была самая настоящая буря.

— Значит там есть атмосфера — отметил любознательный мозг, завороженно наблюдая за колоссальным природным явлением, искоса продолжая следить за титаном. Но Танос, как и прежде, будто не замечал мальчишки.

Паркер не тешил себя иллюзиями об истинном отношении Таноса к собственной персоне, он был уверен, что тот забывает о нём, как только он выходит из комнаты. Это вполне устраивало подростка, если бы было иначе, он бы всерьёз забеспокоился.

Но сейчас сам Питер, никак не мог выкинуть из головы титана, злость, какой прежде он не испытывал, охватила его. Кулаки сжались помимо воли, он прикусил губу, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся наружу грубые слова, но с каждой секундой сдерживаться становилось всё сложнее. И Паркер так сильно стиснул кулак механической руки, что раздался громкий скрежет. Боковым зрением паучок увидел, как губы титана искривились в усмешке. Это стало последней каплей.

— Вы всегда получаете извращённое удовольствие причиняя боль другим? — едко выплюнул юноша.

Это было весьма опрометчиво, ведь что б испепелить мальчишку, Таносу потребовалось бы мгновение. Но об этом Паркер совершенно не думал, злость клокотала в нём, распаляя ненависть, бередя раны, и так просто промолчать, тем более проглотить ту боль, он не мог. А раз он не пленник, так ему не зачем следить за своим языком.

Но титан даже не обернулся в его сторону, продолжая созерцать просторы космоса. И такое пренебрежение было сродни удару, что распалило мальчишку ещё сильнее. И Паркер сделал то, что делают все страдающие дети - Привлекают внимание.

Паучок, что есть силы ударил механической рукой о стекло. Но ни с конечностью, ни со стеклом, ничего не произошло, и даже боли Питер не ощутил. Яростно дыша, парень не отрываясь смотрел на руку, та была по-прежнему исправна, от этого он разъярился ещё сильнее. Но следующего удара не последовало, хотя Питер и замахнулся. Танос ленивым движением перчатки, силовым полем оттолкнул парнишку от окна. Лишь благодаря реакции, Питер удержал равновесие, но это не помешало ему почувствовать себя ещё более униженным. А титан, так же лениво перевёл на него взгляд:

— Не отсутствие руки причиняет тебе боль, а мысль от её отсутствия.

Паркер почти задохнулся от возмущения. Какая к чёрту мысль? Боль была самая настоящая!

— Это была моя рука! — просипел подросток — Моя! Рука! А вы сидели на своём троне — акцентируя слово так, будто это что-то отвратительное, скривился Питер, а затем прорычал — и улыбались! Видимо сострадание в вас сгинуло вместе с вашей гнилой планеткой, не так ли?

Титан задумчиво наклонил голову и спокойно, будто и не о насилии шла речь, сказал — Я не видел нужды в пощаде, и нет смысла горевать по утраченному. Сейчас, ты не способен мыслить здраво, но как только это пройдёт, ты всё поймёшь.

— Нет, не пойму! — воскликнул Питер. А затем тут же скривившись, от насмешливого взгляда титана, зло просипел — Откуда в вас столько уверенности, что я хочу понять?

Танос растянул губы в страшной нечеловеческой улыбке, но так и не ответил.

Питер не знал, что именно хотел услышать. Он не был наивным дураком, и знал, что титан не только не будет оправдываться, и конечно же не станет извиняться. Он Вселенское Зло, отрубание конечностей и пытки, для него в порядке вещей! Но мальчишка мучился и хотел что-то, и сам даже не понимал что.

— Всё то, что вы делаете это бесчеловечно! — воскликнул Паркер.

— На то я и не человек — хмыкнул фиолетовый — В отличии от людей, я способен видеть цель и идти до конца. Я знаю цену победы, и я готов заплатить. И заплачу! Это и отличает меня от Мстителей, мальчик. В конце концов, я одержу победу, а они проиграют.

— Нет! Удел всех злодеев проигрыш! — воскликнул Питер, но тут же утратил былой запал, уж слишком по-детски прозвучала эта фраза. А титан расхохотался и хохотал так долго, что подросток помрачнел. Впервые в жизни, он подумал, что слепой веры в Мстителей и в Железного человека может быть недостаточно.

— Я не злодей. Я Освободитель, и мой долг очистить Вселенную - отсмеявшись, покровительственно ответил Танос.

Из всей вкрадчивой и неприятной, полной злого пафоса речи титана, Питера больше всего напугало то, что Танос не причислил его, Человека-паука, к героям Земли. И мальчишка с ещё большей, чем прежде ненавистью посмотрел на титана. Паркер пытался найти в себе ту часть, которой всегда так гордился, а именно бесстрашного героя внутри себя, но не находил. Он уже не был добрым соседом Человеком-пауком, а был кем-то другим.

— И кто возложил этот долг? Вы сами? - процедил сквозь зубы Питер, не что бы услышать ответ, а что бы что-то сказать.