Страница 47 из 63
Беззубик задумался над её словами, пока Хезер сдерживалась, дабы не покрыть девушку благим матом. Дракон уже неоднократно убеждался в том, что Сущий шёл на определённые, порой весьма не приятные поступки не из лучших побуждений. И уж тем более не для того, чтобы навредить. Он понял — Неприкаянный поставил перед собой всего одну цель — защитить мир. Мир, в котором он жил, живёт и будет жить.
— Хезер! — окликал Беззубик названную сестру. — Она права. Те образы, что видят Неприкаянные — неотвратимо происходят наяву. Они заносят их в Синие фолианты. Не думаю, что у неё были причины лгать нам. Она всего-напросто утаила от нас часть информации.
— Ты хоть понимаешь, как теперь страдает Иккинг? Посмотри на него! — указала Хезер пальцем на несчастного юношу. Однажды чуть не потерять любимую, а тут… дважды её лишиться… Какой человеческий разум вообще был способен вытерпеть подобные издевательства судьбы?
Спустя некоторое время, они добрались до прямоугольного, широкого пьедестала, сделанного из чёрного мрамора. Его окружали десять шипов, создавая образ десятиконечной звезды. Аделина тихо подошла к Иккингу и Трёхкрылке. Синяя Фурия пребывала в напряжении. Ибо Иккинг с каждой секундой становился мрачнее, отчасти безумнее. Он глядел на возлюбленную, что держал на своих руках. Глаза были наполнены отчаянием, непониманием. Казалось, от всей этой истории его разум разрывался на сотни кусков. Аделина ощутила нотки нарастающего безумия в мыслях Иккинга. Чтобы он не сделал чего ненароком ужасного, она нежно дотронулась до его затылка. Закрыв глаза, девушка ощутила в его сердце, израненном разуме невыносимо тяжкий груз отчаяния и вины. Вины за то, что ему пришлось собственными руками убить возлюбленную. Другая мысль едва не заставляла его биться в конвульсиях: Ради чего я это сделал? Может, стоило наплевать на все эти пророчества и судьбы миров и позволить Астрид уничтожить то, что лишь разрушает… и без того уничтоженные миры? Людей, демонов, драконов… Могущество двухсотлетнего демона и недавнее перевоплощение в тёмного ангела позволило ей добраться до столь мрачных оттенков разума, что Аделина глубоко ужаснулась. И стереть все эти мысли, как ластиком написанное карандашом, не могла. Однако остановить распространение этих ужасных мыслей, разрушающих его изнутри — на это ей хватит могущества. Она глубоко вздохнула, и, заговорила. Ощущение возникло у их друзей, будто Аделина в этот момент разговаривала с подсознанием юноши:
— Иккинг. Ты слышишь меня? Узнаёшь мой голос? — спокойным, ласковым голосом говорила она.
— Аделина? — Иккинг также закрыл глаза, погрузившись в какие-то образы, что вызвала своим прикосновением Неприкаянная. Внешне Иккинг успокоился. Тело продолжало дышать, крепко держа в своих руках любимую.
— Да. Твою возлюбленную можно спасти. Я знаю как. Всё, что от тебя требуется — довериться мне, — не открывая глаз, Иккинг послушно положил Астрид на прямоугольный алтарь. Трёхкрылка незамедлительно пустила сноп фиолетовых искр. Всполохи зажглись фиалковым светом, едва освещая поверхность алтаря.
— Аделина! Я так устал от всего этого! Я больше не выдержу. Я… я схожу с ума… Никогда мне не было так трудно, — с неприкрытым страхом в сердце произнёс Иккинг.
— Иккинг. Чтобы преодолеть безумие, порождённое ужасом потери и осознанием поступка, необходимо совершить ещё один. Не менее отвратительный. Не менее ужасный. Но лишь он избавит тебя от боли и безумия, охвативших твой разум. Ты сможешь это сделать, если доверишься мне.
— О чём ты говоришь, Аделина? — казалось, в образах он испуганно взирал на Неприкаянную. Затем, на неподвижную Хофферсон.
— Ты должен проткнуть лезвием меча сердце Астрид, — юноша готов был залезть на небо, карабкаясь лишь руками и ногами, от новой волны ужаса. Он и так уже им убил возлюбленную. И теперь, Аделина хочет, чтобы сделал это снова… Разве это не было ещё большим безумием… сумасбродством…?
— Нет… НЕТ! — сознание его металось внутри тела, не способное найти укромный уголок от вторгнувшейся в него Аделины.
— Иккинг Хэддок. — мягким тоном продолжала Неприкаянная. — Сделав это — боль и безумие отпустят тебя. Раз и навсегда. Доверься мне, как раньше. Как в первый раз, когда мы бежали из застенок Салеоса. Поверь своей интуиции. Пусть она станет щитом от всех твоих страхов и безумия, сковавших твой уставший разум.
Являлись ли правдой слова Аделины или же нет, но Иккинг принял к сердцу её совет. Внезапно, она ощутила, как сомнения и ужасы пытаются взять верх над Иккингом. Однако юноша сумел сосредоточиться. Несмотря на то, что в действительности, он походил на бледного вампира — кровь его застывала в жилах от предложенного Аделиной. У юноши не было причин ей не доверять. Она много раз доказывала ему это. И сейчас было не время поддаваться сомнениям. Тем более, что Аделина обрела себя. Стала той, кем должна была стать — Неприкаянной.
Девушка улыбнулась. Ей удалось достигнуть искры сознания юноши, заставив его выйти из бездны страхов и отчаяния. Он открыл глаза. Аделина убрала руку. Он взглянул на неё, облегчённо вздохнув.
— Спасибо, — кивнул он с серьёзным взглядом. Взглядом, полным решимости. Интуиция заполнила каждую клеточку его тела. Страх и безумие отступили. Юноша взял из-за пояса клинок. Занеся его вертикально над грудью Хофферсон, Иккинг крепко сжал меч. Глаза всё ещё боялись сделать то, что советовала Аделина. Однако интуиция в решающую, судьбоносную секунду смела все сомнения. Юноша вонзил клинок в сердце Астрид. Без возгласов и воплей.
Теперь настало загадочным созданиям присоединиться к совершению ритуала. Своими щупальцами, они коснулись середины серебристого лезвия. Тёмная энергия стремительно потекла по нему прямо в сердце девушки. Не произнося ни звука, существа закрыли глаза, словно медитируя. Аделина понимала — так они концентрировали часть внутренней энергии в себе, отделяя её от остальной. Этот кусочек они усилием воли перенаправляли её по чёрным щупальцам, заставляя её перетекать в сердце юной Хофферсон.
Беззубику и Хезер сделалось не по себе. И хотя, они понимали — это — часть плана Аделины, но всё равно в их сердцах подобное действие вызывало отвращение и дрожь по всему телу.
Как только необходимая энергия пропитала тело Астрид, летающие глаза убрали щупальца. В момент, как последнее из щупалец легонько сошло с лезвия Меча, возникло белоснежное, мощное свечение от него, ослепившее ненадолго летающих глаз, драконов и смертных, включая Иккинга. Однако Аделина, укрыв глаза чёрными сгущениями, продолжала наблюдалть за происходящим.
Она увидела, как из основания серебристого клинка, словно неведомая жидкая субстанция принялась стекаться по нему, касаясь груди блондинки. Эта неведомая сила плавно переходила в тело, полностью соединяясь с ним и распределяя свою энергию по нему. Затем, даже её поразило дальнейшее. Аделина обратила внимание, как лезвие клинка столь же плавно покидало тело Астрид. Рана от клинка мгновенно затянулась, не оставляя после себя даже маленького рубца. Столь быстро возникшее свечение моментально угасло.
Когда Иккинг и остальные друзья вновь могли видеть, то заметили парящий над Хофферсон клинок. Он стремительно вернулся в руки… нет, не Иккинга. Меч Неприкаянных мягко лёг на ладони Аделины, по-прежнему сияя серебристыми бликами. Казалось, она сама не до конца понимала, что только что совершила.
— Вот о ком шло пророчество… — догадался Беззубик. — Ты — Третья, кто вооружился Мечом… — Аделина была шокирована. Вспомнив слова Сущего, она поняла, что пророчество говорило о ней!
— А две силы, это… Первый Нефилим и Иккинг… — задумалась Неприкаянная. — Повернут историю в русло новое, что означать будет печальный конец… «Миры спасены… разве нет?..» — про себя подумала она.
От размышлений её отвлекло увиденное ею. Иккинг также обомлел, когда услышал сдавленные стоны, будто от головной боли, издаваемые… Астрид. Юная девушка схватилась за голову, будто она у неё раскалывалась от невыносимой боли. Аккуратно присев, а затем встав с алтаря на почти не зримую под ногами землю, Астрид в первую очередь узрела того, кто вернул ей жизнь. Того, кто в очередной раз преодолел страх ради неё. Ради её спасения…