Страница 28 из 63
Чем больше ребята углублялись во мрак, тем более яркими переливами серебра сиял клинок. Бело-серые, почти лунного цвета волны скользили от золотого эфеса по лезвию до его кончика. Затем, часть сияний устремлялась обратно. Чем выше они поднимались — тем учащённее, словно биение сердца при нарастающем волнении, усиливалась скорость сияний, скользящих по лезвию. Меч внезапно завибрировал в руке Иккинга. В отличие от ничего не подозревающих спутников, он ощущал присутствие вокруг себя других созданий. Иккинг шепнул друзьям, чтобы они остановились. Все начали пристально вслушиваться в окружающие звуки. Происходящее казалось всем непонятным наваждением. Но клинок упрямо продолжал вибрировать в руке юного Хэддока. Донести мысль до друзей решила Хезер:
— Странно. — произнесла она, внимательно оглядываясь. — Я не слышу ни одной Ночной Фурии. И лететь так трудно. — тяжело дыша, говорила кшатрия. — Словно поднимаешься на Эверест, как начинающий альпинист.
— Беззубик, ты их чувствуешь? — также пристально осматриваясь вокруг, тихо спросил юноша.
— Да. — кивнул дракон. — Они повсюду… Скрываются внутри облаков дыма. — неожиданно, Беззубик непроизвольно навострил сначала правое ухо. Затем левое. Потом оба. — Слышу хлопанье их крыльев. Но, почему-то драконы не ревут. Не атакуют нас. — после этих слов, вдруг серебристые сияния стали нарастать. Лезвие засветилось лунным светом, и с каждой секундой, мощь излучений нарастала в своей силе. Все четверо стали щуриться из-за сияний клинка. — Почему он так ярко сияет? — зажмурился Беззубик.
— Я не знаю. — сам находясь в недоумении, произнёс Иккинг, устремляя взор куда-нибудь в сторону от клинка, чтобы не ослепнуть. — Наверное, он тоже чувствует их приближение. Или… — не успел он договорить, как Дара усилила мощь огненного кольца, которым окружила ребят во время взлёта, дабы избежать случайных атак со стороны сородичей Беззубика. Неожиданно, сквозь огненный треск, все разом услышали взмахи десятков крыльев.
— Они приближаются! — прохрипела Дара. Все нервно задёргались. Но обороняться не представлялось возможности. Дневной свет, исходящий из лезвия клинка, слепил им глаза. Однако охваченные Белой Хворью драконы так же не издавали рёва. Взмахи слившихся с туманом крыльев учащались и становились громче, заглушая шум огненного защитного кольца. Дара прикрыла рукой глаза и заметила, как покрытые белыми, ветряными, вздувшимися волдырями по всему телу драконы, чьи очи сияли пугающим белым светом, медленно приближались к клинку, словно бабочки, заворожённые сиянием лампы.
— Меч будто приманивает их! — указала пальцем Хезер на Ночных Фурий, что находились всего в нескольких метрах от Иккинга, в чьей руке клинок уже сменил цвета сияния. На те цвета, которыми «пылали» кошачьи глаза заражённых Ночных Фурий.
— Что происходит? — нервно задёргался дракон. Иккинг коснулся влажной от напряжения ладонью затылка дракона, говоря полушёпотом:
— Беззубик, спокойно. Не паникуй. Хезер права — Меч Неприкаянных привлекает их своим сиянием. Думаю, оно не позволяет им ни увидеть, ни услышать нас.
В смертельной близости от ребят к Мечу подобрались четыре Ночных Фурии. Пребывая под гипнотическим влиянием древнего оружия, драконы лишь слабо урчали, устремляя свой взор лишь на клинок. Иккинг вытянул руку вверх, направляя остриё Меча вверх, держа его над своей головой.
— Дара, Хезер! — полушёпотом окликал их смертный. — Никаких резких движений! И, тем более, никаких атак!
Хезер боялась даже шелохнуться. Мимо неё пролетали больные драконы. Один за другим устремлялись к лезвию. Даже дыхание на небольшие мгновения прерывалось. Дара чувствовала себя посмелее. Увереннее. Она молчаливо наблюдала за неторопливо проносящимися мимо неё чёрными драконами. Обе отчётливо услышали наказ Иккинга.
— Летят они к клинку, а что дальше? — тихо спрашивал Беззубик, ощущая всеми чешуйками нарастающее беспокойство. Никто не скажет, было это лишь совпадением… или же Сущий знал, что парень сообразит, что в нужную секунду предстоит сделать. Внезапно Иккинг громко заговорил, когда около двух десятков умиротворённых Ночных Фурий уже парили вокруг него с Беззубиком:
— Вы находились в плену длительное время! В плену мрака, что утаил вас от ваших братьев и сестёр! В объятиях болезни, что сковала ваш разум и волю! Именем Принцессы Ада, Дэтомоны, дочери Лилит… — клинок ещё сильнее слепил четвёрке глаза. Прикрытие руками и лапами уже не позволяло взирать на происходящее. — … Именем Ночной Фурии, Беззубика, сына Трёхкрылки… — казалось, лезвие сейчас треснет от напора скрытой в нём энергии, излучающей белоснежное сияние. — Я освобождаю вас от проклятия! От болезни! От безумия!
Меч словно ожидал повеления своего владельца. Он воспринял это, как сигнал к действию. Неожиданно, клинок в руках юноши нетерпеливо завибрировал. Он едва не выскользнул из крепко сжимавших его пальцев шатена. Вобрав окончательную мощь, Меч высвободил из себя светящийся белоснежный шар. Из него во все стороны последовали длинные, прорезающие непроглядный мрак лучи. Их энергия просачивалась в плоть драконов, наполняя их силой двух душ. Никто из поражённых драконов не сопротивлялся, не устремлялся обратно в черноту. Спокойно маша крыльями, Ночные Фурии безмолвно повисли в воздухе на несколько минут, показавшихся ребятам целой вечностью.
Как только белоснежный шар, парящий над кончиком лезвия Меча, по-прежнему направленного остриём вверх, уменьшился до крохотного сгустка, размером с указательный палец. Каждая из них ощутила ласковые потоки тепла, наполненные жизнью… эмоциями, коими они когда-то владели… Пронеслись воспоминания в головах поражённых драконов. Различные: о доме, друзьях… О Последней Войне… обо всём… Как вдруг Иккинг, несмотря на всё такие же слепящие глаза лучи, узрел, что на чешуйках одной из Фурий волдыри стали лопаться. Из них стекала по чешуйкам дракона, в самую пропасть, густая, молочного цвета слизь. Один за другим здоровенные пузыри, вызванные Белой Хворью, исчезали с его тела. Внезапно, белые зрачки дракона вернули свои привычные краски: солнечно-золотистые. Он резко задышал, жадно поглощая кислород вокруг себя… Дракон мотнул головой вверх и грозно завопил. Никто из ребят не дрогнул. Затем последовало освобождение других Ночных Фурий от Белой Хвори. Постепенно, одна за другой, согретая белоснежными лучами, стремительно пробуждалась от многолетнего сна.
Издав оглушительные вопли, Ночные Фурии стали оглядываться. Все, как одна, пустили звуковую волну из своих пастей. Некоторым, кто находился неподалёку от огненного кольца Дары, это не потребовалось. Как только последняя Ночная Фурия исцелилась от Белой Хвори с помощью энергии двух душ, белоснежный шар растаял в клубах густого мрака. Симметричное лезвие Меча вновь стало переливаться серебристыми, мерцающими бликами. Иккинг опустил клинок, не вынимая его из правой руки. Другой рукой он покрепче взялся за гребень на спине Беззубика.
Увидев возле себя крылатых девушек, Ночные Фурии всполошились. Большинство мгновенно оскалилось, принимая команду их освободителей за врагов. Сузив глаза и угрожающе зарычав, они приготовились к молниеносной атаке. Одни собирались поразить суккубу и кшатрию зарядами плазмы, другие — вцепиться с ними в ближнем бою. Как, неожиданно для драконов, один единственный их сородич, на спине которого сидел молодой юнец, прикрыл девушек собой, издав ответный рёв, содержащий неподдельное возмущение, сопряжённое с оттенками гнева и ярости. Ярость, которая обрушится на любого из драконов, кто посмеет бросить им вызов. Так он по-драконьи дал понять собратьям (и сосёстрам), что если они против крылатых дев у него за спиной — значит, против него. И, хотя девушки сами были не промах, обе про себя улыбнулись. К тому же, сражаться с драконами они не собирались, но это не означало, что отбиваться от них не станут.
— Почему ты закрываешь собою наших врагов?! — подлетел фиалкоглазый дракон, по своим размерам который был чуть больше Беззубика и остальных Ночных Фурий. Столь же гордый, чёрный, как густое покрывало ночи, сородич, окидывал девушек злобным взглядом, словно доберман, стерегущий территорию.