Страница 9 из 13
Далее империи сменялись, царства рушились и возрождались вновь. Индуистский Гоа процветал, хотя современного названия у нашей местности ещё не существовало. Строились города, на побережье – порты. Налаживались связи и торговля с восточным побережьем Африки, Аравийским полуостровом, островом Ланка. Так исторически сложилось, что главным Богом и покровителем являлся великий и бескомпромиссный Шива, соответственно, в почёте были члены его семьи и окружение, описанное в эпосах. С тех пор утекло много воды в богатом реками Гоа, однако божественные привязанности в наше время тоже возродились после многих веков главенства сначала ислама, а затем и христианства. Всё возвращается на круги своя.
Сначала под ярким солнцем полуострова Индостан начинает себе отвоёвывать место молодая религия, пришедшая с запада, с просторов Аравийского полуострова. Дели стала столицей султаната. Потом, в начале четырнадцатого века, мусульмане завоевали территории царства, в которое входил и Гоа. На эти годы приходится самый расцвет науки, искусства, градостроительства не только в наших пенатах, но и по всей территории Индии. Молодые муслимские правители считали себя прогрессивными деятелями и рьяно брались за дело. Они отстроили на реке Мандови город, назвали его Ила, который ныне более известен под именем Старый Гоа. Здесь бойко развивался экспорт-импорт, начали культивировать специи и фрукты, появились невиданные доселе арабские скакуны. Кстати, за все те годы, что я нахожусь в Гоа, я не видел ни одной лошади, слонов хватает, есть один облезлый верблюд, но вот с лошадьми напряжёнка, видимо, их забрали с собой сумевшие спастись от христиан мусульмане, а португальским католикам не привита любовь к этим милым копытным. Ислам в то время, скорее всего, был более терпимой и плюралистической религией, чем та, во что её пытаются трансформировать сейчас. Индуизм с ним вполне уживался и даже был в приятельских отношениях. И управление областью проводилось на паритетных началах, ну, или что-то вроде того.
Во второй половине пятнадцатого века государство Бахманидов, провинцией которого был Гоа, достигло наивысшего расцвета и могущества. И тут, как водится, не обошлось без нашего брата. Брата того звали Афоней, фамилию он носил вполне русскую – Никитин, а по профессии и бывшему роду занятий подвизался купцом в Тверской губернии или уезде, или области, не знаю, как тогда называли на Руси сии административные единицы. Это был наш первый соотечественник, положивший начало российскому дауншифтингу. Чем мы с вами можем сейчас по праву гордиться. История умалчивает, поэтому я не могу с уверенностью утверждать, добрался он до Гоа или нет. Скорее нет, ибо в противном случае он мог затеряться в эйфории, и мы о нём ничего бы не услышали в дальнейшем. Но совсем недалеко от границы нашего штата, в Махараштре, ему поставили памятник как незаурядному гражданину иностранной державы, посетившему эти края. Как это принято у дауншифтеров, он написал книгу, в которой живописал все свои индийские похождения. Интернета тогда ещё не существовало, посему после трёх лет тусовки, он решил отправиться на родину, чтобы лично передать в издательство рукопись, которая вышла в свет под названием «Хождение за три моря».
К концу пятнадцатого века царство Бахманидов стало загибаться, области решили взять «столько суверенитета, сколько смогли унести», и оно развалилось на несколько частей. Гоа приобрёл своеобразную автономию. Правление взял на себя Юсуф Адиль Шах, личность в истории одиозная. Первым делом он отгрохал себе дворец на месте, где в будущем появился город Панаджи, который сейчас является столицей штата, а в его дворце расположились государственные органы власти. Шах нашёл новый путь пополнения своей казны, благо порт, расположенный в устье реки, на которой стоит дворец, стал перевалочным пунктом для паломников в Мекку, с которых он и стал собирать паломнические взносы.
Тут на восток обратили своё внимание европейцы. И первыми подсуетились португальцы. Сначала некий Диаш, которому мы обязаны происхождением названия самой южной точки Африки (Мыс Доброй Надежды), ломанулся сюда. Вышло это, как обычно, по недоразумению. А в 1497 году Васко Да Гама решил повторить его авантюру, прошёл по тому же маршруту, но заблудился и его отнесло к арабам. Там он разжился местным «Сусаниным», но тот не смог отвертеться, как его последователь с поляками и таки привел корабли Васьки в Индию. Высадилась его братва на территории нынешней Кералы (самый южный штат Индии). И поняли они, что тут есть чем разжиться и чем поживиться. В то время не было учреждено международного антимонопольного комитета, всю торговлю специями, шёлком и прочей экзотикой из юго-восточной Азии захапали себе арабы, а португальцы никак не могли поделить мировые водные пространства с другой «владычицей морей» – Англией. Любители портвейна приободрились такой удаче и сообразили, что настал их звёздный час. У них созрел план – стать в этой области пищевой промышленности магнатами. Что на какой-то исторический период они и воплотили в жизнь. Сразу после успешного вояжа Васко, свою экспедицию в Индию снарядил другой патриот креплёного напитка Педро Альвареш Кобраль. Правда, он переборщил с количеством загруженного на корабли портвейна, иначе как можно объяснить, что эскадра его промахнулась мимо полуострова Индостан, и команда пришла в себя лишь в Бразилии. С досады выдув все оставшиеся бочки, они отправили одну каравеллу домой в качестве «гонца», чтобы та привезла, чем догнаться и опохмелиться. Забили с ней стрелку в Индии, куда отправилась основная часть компании. История умалчивает, но план, скорее всего, сработал, эскадра добралась до индийской земли, и португальцы основали первое поселение. Произошло это на территории всё того же штата Керала, теперь там располагается крупный город Кочин. Чтобы окупить поездку, они сложили на корабли всё, что плохо лежало у местного населения и отчалили восвояси. Когда в Лиссабоне Альвареш «подбил бабки», то чуть не заработал цирроз печени от восторга, в котором находился, обмывая наживу. Такого навара он себе и представить не мог.
Вот так, с огоньком и энтузизизьмом, и началось освоение европейцами западного побережья Индии. Они принялись шнырять вдоль берега и больше всего им глянулись наши места. Здесь и бухт хватало, и береговая линия была очень удобна для мореходства, и прибрать находилось чего. Однако проблема заключалась в том, что здесь уже существовала вторая столица султаната Биджапура город Ила, главным шахом которой был Юсуф Адиль. Португальцы решили, что для них и их богоугодного дела такая безделица вовсе не проблема, и они быстро устранили её, захватив крепость. Однако недолго им пришлось отмечать победу, ибо Шах возгневался и показал захватчикам истинную исламскую кузькину мать. Да так, что бравый кабальеро-конкистадор по фамилии Альбукерки еле ноги унес и сумел спастись от смерти лишь благодаря гуманности тогдашних незлопамятных мусульман. Кстати, в наше время потомок того кабальеро, имеющий эту самую фамилию, является почётным консулом России в Гоа. Затаивший же злобную обиду Альбукерки вернулся в Гоа через полгода и поступил так, как это было принято у средневековых европейцев, то есть подло. Он нашёл предателя, который по совместительству, в свободное от основной работы мелкого правителя время, подрабатывал пиратом или просто разбойником (историки разошлись во мнении), и с его помощью захватил крепость. Описывать, что же происходило в следующие пару дней нет смысла, книжка эта может попасться детям. Скажу лишь, что за первую ночь португальцы вырезали шесть тысяч мусульман, по большей части женщин и детей, так как гарнизон, состоявший из наёмников, разбежался, и мужчин в городе было немного.
Вот и началась новая история Гоа, а с ним и всей Индии. Арабские и индийские купцы не были вояками, это были люди торговые и у них имелся свой абсолютно мирный кодекс поведения. Торговля и сосуществование нескольких вероисповеданий регулировались этическими и моральными канонами и законами. Поэтому столкнувшись с диким, не вписывающимся в восточную философию поведением, как бы сейчас сказали, «отморозков» из дремучей и вонючей средневековой Европы, индийцы на несколько десятилетий лишились жизненных ориентиров и воли. Что, в конце концов, и послужило причиной длительной колонизации их страны, и не только португальцами. Флот их был исключительно торговый, не предназначенный для нападений и грабежей. Завоеватели, наоборот, почувствовав своё могущество и безнаказанность, потеряли все остатки совести. В течение нескольких десятилетий они навели ужас на жителей огромной территории земного шара, от Мыса Доброй Надежды до Японии. На море творился полный беспредел. Грабежи, пиратство, истребление мирных жителей и набеги на береговые поселения. Португальцы стали хозяйничать в Индийском и частью Тихом, океанах, а центром этой колониальной империи стал Гоа. Он, на пару с Лиссабоном, приобрёл репутацию крупнейшего мирового рынка работорговли. В Индии даже существовала поговорка: «Благо, что португальцев не много, как тигров в джунглях, иначе они бы истребили весь род человеческий».