Смех ставрид

Когда выдалось свободное время, он вытащил медяк и стал разглядывать его. Из какой страны привезла его эта грустная красавица? Монета была почти новой, блестящей, но отлили ее будто бы вручную. С одной стороны было что-то написано странными буквами, похожими на греческие. И стояла дата 1919. На другой стороне была изображена рыба с руками и ногами и шла надпись из двух непонятно что означающих слов. И как этот артефакт мог затеряться среди монет? А может, это талисман?

Марк опять спрятал монету в карман, надеясь вернуть её владелице, хотя, непонятно почему, но у него возникло огромное желание не расставаться с этим медным кругляшиком, так приятно теплевшим от пальцев.

Прошел день, два, и тут Марк понял, что продолжает думать об этой грустной красавице. Чем больше проходило дней, тем нестерпимей становилось его желание встретиться с ней вновь, и он все сильнее боялся, что никогда не увидит её. Целую неделю он засыпал с неизменной мыслью о ней, гадал, какое у неё имя, больше всего склоняясь к Ирис и Жасмин, потому что она была похожа на цветок: нежная, воздушная, манящая и трепетная в своих непонятных ему чувствах. Как жаль, что видел он её всего два раза и то ничтожно короткое время. Вспоминать было почти нечего.

Он вспоминал, с какой грустью и обидой она говорила о своем муже, который, как теперь чувствовал Марк, был негодяем, мучившим её, и который был виноват во всех её пролитых и непролитых слезах. Потому Марк даже перестал думать о том, чтобы встретиться с ним. Еще он вспоминал её одежду, атласное голубое платье, золотые маленькие серьги, туфельки и маленькую черную сумочку. Но воспоминания, как крошки, только царапали, сушили память и не давали насытиться, хотелось большего.

Каждое утро он надеялся: вот сегодня она точно появится, сегодня он увидит её, и пусть она не обратит на него внимания, но зато он не будет больше мучиться в этой пустоте, возникшей после её исчезновения.

Ему казалось, от невозможности получить желаемое, что он стал тихо сходить с ума: пытался нарисовать ее портрет – и это он, который в школе не мог нарисовать ни цилиндра, ни круга! – или слышал её голос, оборачивался, но её, конечно же, не было, он даже написал пару стихов – с избитой тоскливой рифмой: люблю, молю, горю.

Единственным подтверждением того, что она не была видением, была странная монетка. Он почти не выпускал ее из пальцев, словно это было кольцо всевластия, которое своим напоминанием мучило, дурманило и звало к прекрасной незнакомке. Он понял, что дошел до ручки, когда, глядя на монетку, вдруг увидел, как странная рыба начала двигаться по кругу.

Пора было кончать с этой навязчивой любовью к призраку.

Как-то вечером перед самым закрытием кафе Марк увидел, что около двери стоит Полина. Он, ожидавший все это время свою блистательную даму, вдруг заметил, какой серой мышкой была его девушка, что у нее грубые башмаки и старомодное платье, и прическа, которой вроде бы пытались придать более модный вид, сделав из него каре, но так и не смогли.

Марк подошел к Полине, пытаясь на ходу придумать отговорку, чтобы не идти с ней гулять, но, только он поприветствовал её, она сразу же, вздернув свой и так курносый носик, гордо сказала:

– Вообще-то, я теперь с Алексом.

– Да? – Марк опешил.

И хотя теперь она вроде бы не была ему нужна, Марк воспринял это как предательство – ее и Алекса. То-то Алекс попритих со своими подколками и теперь с каким-то виноватым видом ходит. Значит, вот в чем дело.

Взгляд Марка упал на маленькую незатейливую розочку-брошь, что Полина нацепила на уголок воротничка. И вдруг подумал, а ведь он сам похож на эту стеклянную брошку, которой место только на простом платьице, а не на богатой одежде, на которой она смотрелась бы нелепо, и ему не место рядом с красавицей из высшего общества, он должен встречаться с такими простыми девушками, как Полина.

Марк кивнул, соглашаясь со своими мыслями, но Полина, видимо, приняла это на свой счет, так как сказала:

– Хорошо, что ты не против.

Марк хотел было возразить, но увидел, как счастлива Полина. А когда к ней подскочил Алекс, сбросивший фартук и накинувший на плечи пиджак, особенная улыбка расцвела на ее лице. Марк с завистью подумал, что с ним Полина совсем не улыбалась и всегда была задумчива и молчалива, а тут – как радостно она принялась рассказывать Алексу о двух покупательницах, которые чуть не подрались сегодня в магазине, так как обе хотели купить последнее серебристое платье длиною до пола.

Когда Марк уже отчаялся увидеть свою прекрасную и грустную красавицу, вдруг в кафе вошла она. Она кинула на Марка взгляд и, тут же отвернувшись, направилась к тому же столику, что и в прошлый раз – он стоял на террасе у перил. Марк, не дожидаясь заказа, принес ей кофе, и она опять как-то странно посмотрела на него, будто хотела что-то сказать. Но не решилась и снова отвернулась, задумчиво вглядываясь в море, будто забыв о Марке. А он словно попал под ледяной водопад, и все потому, что в эти дни навоображал черте что, придумал, что страстно любит ее и сходит по ней с ума, хотя вот она, ужасная действительность – они незнакомые друг другу люди, наверняка она даже не помнит о том, что они разговаривали в прошлый раз.

Марк вздохнул. Её лицо было еще прекрасней, чем то, которое воскрешала его неверная память. А печаль голубых глаз еще больше тревожила, и ему хотелось отдать последнее, что у него было, чтобы утешить её.

Он отошел от её столика, так ничего особого и не сказав, лишь как-то залихватски отчеканив бравым голосом, что рад видеть её в их кафе. И тут же обругал себя последним идиотом, подумав, что уж лучше бы пожелал приятного кофепития.

Обслуживая других посетителей, он все время косился на неё, и однажды она тоже глянула на него и её губы дрогнули в подобии улыбки. Он чуть поднос не выронил из рук, а потом даже споткнулся, но она опять обратила свой взгляд к морю.

Спустя полчаса, не больше, она оставила монеты на столе и поднялась, чтобы уйти. Боясь, что она опять исчезнет и, может быть, уже никогда не вернется, он подскочил к ней. Она вопросительно посмотрела на него.

– Как вы? – решился спросить он.

– Не знаю. – Она и вправду была и растеряна, и будто бы даже напугана.

– Вы стали еще печальней. – Он с беспокойством вглядывался в бездну голубых глаз.

– Потому что все стало еще хуже. – И она вдруг так близко придвинулась, что они чуть не столкнулись носами, и зашептала: – Потому что я в плену, выхода нет, веревка затягивается на шее смертельным узлом, а эта злобная тварь… Хотя, – она опять отстранилась, – какое вам дело до всего этого? Оставайтесь на своем месте, я же останусь на своем.

Она направилась прочь из кафе, но теперь он не собирался отпускать её, как в прошлый раз. Тем более, услышав полный драматического пафоса крик души, он не смог бы оставить её наедине с её ужасами. И он поспешил за ней.

Он остановил её в дверях, слегка тронув за руку:

– Что с вами происходит? Скажите мне!

– Марк, – вдруг раздался позади голос хозяина кафе, – посетители ждут.

– Может, мы поговорим вечером? – с неловкостью сказал ей Марк.

– Мне не нужны разговоры, – хмуро сказал она и сделал шаг за порог.

Его опять окрикнул хозяин. Марк разрывался, не зная, что важней для него и, махнув рукой на кафе, кинулся вслед за девушкой, спустившейся с крыльца.

– Не боитесь потерять работу? – бросила она ему.

– Ради вас я готов на что угодно!

– Это просто слова.

– Только прикажите! Ради вас я пройду хоть семь кругов ада.

Она странно посмотрела на него и, немного подумав, сказала:

– Вернитесь в свое кафе и дайте оплеуху хозяину.

– Но…

– Я же говорю, одни слова, – презрительно сказала она.

– Нет, стойте.

Марк развернулся и бегом кинулся в кафе. Сердце его стучало как бешенное, он понимал, что это не просто ребячество, это безумие, но ничего не мог поделать, он хотел доказать ей, что для нее готов на все.