Страница 10 из 20
– «Жди. Твое служение подходит к концу. Он придет». Но, похоже, боги посмеялись надо мной. Ты всего лишь случайный гость. А из твоего рассказа следует, что другие за тобой не придут…
Тоска, звучащая в словах Хранителя Очага, передалась и мне. Щемящее чувство, возникшее где-то в солнечном сплетении, сжало сердце, и я засобирался домой.
– Ну, мне пора, – сказал я. – Приятно было познакомиться и поболтать. Ты классный мужик, и я при случае навещу тебя с выпивкой. Где тут выход домой, на Землю?
– Выход? – прищурился дед. – На другом конце пещеры Харутугшава.
Мое окаменевшее сердце выпало из груди и разбилось о внутренности
– Как? – замер я. – А другого, что, нет?
– Нет. Не предусмотрено. В конце обряда юноша должен принести жертву Харутугшаву, чтобы он пропустил его назад, – с ехидцей улыбнулся старик.
Я присвистнул:
– А если я, скажем, не захочу рыскать по полигону и, тем более, видеться с этим пресловутым демоном? Если я просто-напросто никуда не уйду отсюда? Что тогда?
– Боги рассказали мне одну притчу, – взялся за бороду дед. – У них было что-то, что обладало силой: вещь, испускающая жгучий свет. И еще было что-то, прозрачное, как воздух, но твердое. Бог при мне направил свой свет на это, и луч прошел насквозь, не причинив никакого вреда. Потом он испачкал его. На нем появилось маленькое пятнышко грязи. Когда луч попал на пятнышко, – старик развел руками в стороны, – все разлетелось вдребезги. Это я веду к тому, что если за ночь ты не очистишься, и твой дух не доведет тебя до цели вовремя, то твоё временное тело сожжёт первый луч солнца, который на тебя попадет. Рассвет погубит тебя, если к этому времени ты не покинешь пещеру.
– Замечательно, – сплюнул я. – Лучше некуда.
Я поглядел на солнце. Треть дня еще была в запасе. Плюс ночь. Боже, меньше суток, бах – и конец! Это в том случае, если испытание я не пройду. А помирать мне не очень-то хотелось, пусть и в галлюцинациях. В памяти хорошо отпечаталась боль, нанесенная ритуальным кинжалом Варьи. Представляю, каково будет издыхать!
– Предупреждать надо! – рыкнул я на старика. – Не мог, что ли, сразу сказать? Старый пень!
– А зачем? – вздохнул он. – Ты все равно не продержишься и до полуночи. Я не хотел тебя волновать…
– Не хотел волно… Ой, кошмар! Варья, ты должен как-то это остановить. Я не хочу оставить здесь свои вторые кости. В конце концов, я же случайно здесь, я абсолютно не готов!
Я бегал вокруг костра и яростно жестикулировал, время от времени хватаясь за голову. Хранитель Очага смиренно сидел, потупив взгляд:
– Я бы рад, да помочь ничем не могу…
– Ну, придумай что-нибудь, дед! Отведи меня к Харутугшаву и скажи, пусть пропустит без жертвы. Я ему потом в десять раз больше дам. Пожалуйста, дед!
Варья упрямо покачал головой:
– Не имею права. Да и не выпустит он тебя просто так. Кто я ему родственник, чтобы он меня послушал?
– Проклятие! Ну, Саня, ну, спасибо за угощеньице! Тьху, черт!..
Очевидно, железа, вырабатывающая адреналин, пошла вразнос, так как вместо страха мною начала овладевать холодная решимость, обильно сдобренная яростью. Холодно не было, но волосы на спине встопорщились. Ноздри мои раздулись и с шумом втянули воздух, а крепко сжатые губы и ходящие желваки придавали мне, наверное, весьма свирепый вид.
– Похоже, что выбора у меня нет, – проворчал я. – Валяй, инструктируй. Не будем зря терять время, его и так в обрез.
Варья подскочил, как ужаленный:
– Мои уши не обманывают меня? Ты всерьез решил пройти испытание?
– А что делать? Уж больно жить охота. А сидя тут я лишаюсь даже надежды.
– Пойдем скорей, – сказал Варья. – Я снабжу тебя всем необходимым.
Мы спустились по склону холма и прошагали немного вдоль ручья, пока не остановились возле строения, сооруженного рядом с источником.
Варья скрылся внутри. Я нервно прохаживался рядом, ожидая, что будет дальше. Вскоре он появился, облаченный в украшенный всякой всячиной меховой балахон и головной убор, изготовленный из черепа неизвестного животного. В руках он держал охапку предметов, характерных для эпохи начала человеческой истории.
– Оденься, – скомандовал он и сунул мне добротную теплую и прочную накидку из шкур. Она была немного велика, а потому бесформенно обвисла на мне, но ночью можно было ожидать прохлады, поэтому я согласен был скорее на такой наряд, чем на отсутствие всякого.
– Хоть какое-нибудь оружие знакомо тебе? – спросил Варья, раскладывая копья и дубины, пока я одевался.
– Видел в кино, да толку мало. Впрочем, с топором как-нибудь управлюсь, как и с ножиком. Ну, а дубиной, по-моему, любой дурак может пользоваться.
– Лук?
– При случае стрельну, но меткости не гарантирую.
Лук и пучок стрел оказались пристроены к моему одеянию. После дед выбрал из кучи две дубинки, одну увесистую, другую поменьше. Когда я взял большую в руки, она под действием силы тяжести тут же уткнулась в почву, так как удерживать ее я мог, только напрягая все силы.
Варья крякнул с досады и всучил мне вторую.
– Детская, – сказал он.
Потом я подвязался кожаным ремнем, закрепил за ним два ножа, топор и короткий дротик, которым сразу едва не выколол себе глаз. Пришлось переместить его за спину. Варья, снаряжая меня, суетился вокруг, словно боксерский тренер над своим подопечным в перерывах между раундами.
– А обуви нет? – спросил я, переминаясь босыми ступнями.
– Я сам босой, – отпарировал старик. – Не бойся, не отвалятся твои ноги.
Он оглядел меня, и казалось, остался удовлетворен.
– Хватит, – сказал он. – Лишнее будет только мешать.
Я хотел было выяснить, что он подразумевает под лишним, но Варья не дал мне заговорить:
– Страх придаст тебе силы, – сказал он, похлопав меня по спине. – Главное – береги рассудок и не впадай в панику. Это верная гибель. Терять тебе нечего, так что в любой ситуации не отступай и стремись только к победе. Используй для ее достижения все, что сможешь употребить. Это не Земля, и второго раза не будет.
Я кивнул, мотая советы на ус, а он тем временем потащил меня обратно к Очагу, продолжая инструктаж:
– Все, кого ты встретишь – магические существа. Они по-своему вечны, но тебе достаточно провести или прикончить их однажды, чтобы они тебе больше не досаждали. Слабости есть у всех, и ты должен уяснить, что их вполне можно одолеть. С чем бы ни столкнулся – никому и ничему не доверяй и всего опасайся. Помни: любая мелочь, которую ты недооценишь, может стать для тебя последней. Главное – не позволяй собой управлять. Верь в себя. Испытание для того и задумано, чтобы используя все, что в тебе есть, достичь полного совершенства и свободы, в общем, переродиться.
– Понятно. Кстати, а когда все это кончится?
Во мне, как ни странно, оказалось столько самоуверенности, что я даже надеялся на благополучный исход предстоящей затеи. Это мне понравилось.
– Когда ты выберешься из пещеры демона, – сказал старик. – Но помни: не успеешь до рассвета – считай себя покойником.
И Варья сделал жест, означающий стопроцентное прекращение жизнедеятельности.
– Недурно, – одобрил я.
Солнце, наверное, чем-то зацепилось за небо, так как его перемещения по небосклону не было заметно. Мы подошли так вплотную к Огню, что пламя почти лизало мне ступни.
– Боги сказали мне, – произнес Хранитель Священного Огня, – что человек – это такое живое существо, которое есть то, чем оно может и хочет стать, а потому он – самое великое создание Творца. Боги ценили нас больше, чем себя. Но не всякий достает из себя все, что в нем заложено. Сначала нужно открыть в себе все глаза. Испытание помогает сделать это. Мы как будто спим наполовину, из-за всего, что в нас осталось от мирового змея Вритры. Всяческая гадость, от которой нужно избавиться. Уж не знаю, как это происходит, но за эту ночь ты точно узнаешь о себе все: и свои слабости, и свои возможности. Ты поймешь, на что способно твое тело, где пределы силы и выносливости. Испытаешь свое мужество: сможешь ли ты побороть страх. Ты также выяснишь, можешь ли доверять своему чутью, способен ли ты любить и ради чего ты можешь собой пожертвовать. Измеришь свою честность, но вместе с тем изведаешь, как велика в тебе ревность, коварство, мстительность и злоба. Тебе откроется мера прощения, заложенная внутри, и то, сможешь ли ты найти смысл там, где и надежда умерла. Ты проснешься по-настоящему. Или нет. В ночь испытания каждый выбирает, стоит ли ему жить дальше. Сам.