Страница 9 из 15
Юбилейные торжества нашли отражение и в литературе. Представим подстрочный перевод одного типичного стихотворения из этой серии:
Вакиф Джалял (1887–1921) – поэт средней руки, довольно активно публиковавшийся в татарской прессе начала ХХ в. Выбранные им эпитеты и метафоры такие же «среднестатистические», т. е. часто встречающиеся в стихах по этому поводу и у других авторов. Типична и используемая в подобных произведениях лексика: праздник престола, праздник (туй) Родины, дружба народов и всеобщее благоденствие, царящее в России, благодарность за это в адрес Государя-императора и т. д.[67]. Тема развертывается по принципу эмоциональной градации, когда каждый пассаж усиливается повтором в той же высокой тональности восхищения.
Были и такие факты: во время опроса населения с целью выяснить отношения татарских читателей к русской литературе, некий пермский купец писал буквально следующее: «Лучшее литературное произведение – это “Боже, царя храни!”. Оно должно вдохнуть в нас дух патриотизма и благоволения перед сановниками»[68]. То есть существовала и такая «ультра»-монархическая прослойка в татарском обществе.
Однако татары не были и не могли быть придворными поэтами. Народ, до середины XVI века имевший собственную государственность, опиравшуюся на многовековые политические, экономические и культурные традиции, правящую династию и общественную элиту, с момента включения в 1552 г. Казанского ханства в состав Русского государства стал на своей территории подавляемым этносом. Из памяти народа постепенно стирались средневековая утопия об идеальном правителе и модель идеального государства, которые зиждились на понимании справедливости, на одинаковом отношении властителя и к знатным, и к простым людям, основанном на логике: «волк с овцой ходят на водопой одной тропой». Данная утопия нашла отражение еще в произведениях «Кутадгу билиг» («Наука о счастье») Йусуфа Хас Хаджиба Баласагуни, «Кыйсса-и Йусуф» («Сказание о Йусуфе») поэта Волжской Булгарии Кул Али, поэта Казанского ханства Мухаммадьяра и др.[69]. (Если обратиться к истории, то можно констатировать: восхваление правителя – устойчивая традиция в средневековых литературах мусульманского Востока, в орбите которых находилась и тюрко-татарская литература. Достаточно назвать выдающийся памятник персидской литературы «Шахнаме» («Книгу царей») великого Фирдоуси).
В многонациональной Российской империи, где этническая и конфессиональная разнородность национального состава «преодолевалась» путем христианизации и русификации, татары-мусульмане определенно получили статус «инородцев». Они стали подданными совершенно чужого и далекого Рус патшасы – Государя, который, будучи главой светской власти, одновременно являлся и фактическим главой церкви. Откровенное нарушение прав мусульман, нагнетание антиисламских настроений не могли не вызывать социальной напряженности в Волго-Уральском регионе, рост недовольства и активное сопротивление со стороны мусульман, готовое перерасти в открытое вооруженное выступление. Первым таким крупным движением стало татаро-башкирское восстание под руководством муллы Батырши (Габдуллы Галиева), вспыхнувшее в Приуралье в 1755 г. После подавления восстания и пленения Батырши он с горечью писал императрице Елизавете Петровне: «Если падишах не одинаково обращает взор милости на своих рабов, если он, презрительно относясь к своим подданным, потому что последние не стоят с ним в одной вере, чинит притеснения их вере и мирским делам, то любой, хоть мало разумеющий, поймет, каковы могут быть (тут) последствия»[70].
С того момента, как Батырша призывал императрицу к справедливому правлению и был казнен за это, до юбилея Дома Романовых, когда татарские авторы уже писали верноподданнические вирши царю, прошло всего-то чуть более полутора веков, а тон и настроение этих памятников поменялись на прямо противоположные.
Попробуем ответить на вопросы: насколько были искренни те поэты, которые с воодушевлением воспевали в 1913 г. «праздник Отчизны»? Почему эти стихи, если даже были написаны такими известными в то время поэтами, как Вакиф Джалял, серьезно не воспринимались татарскими литературоведами, тогда как стихотворение Г. Тукая «Великий юбилей и связанные с ним чаяния народа» не было удостоено внимания? В ком: в русском царе или в османском султане-халифе – искали и находили защиту татары, составляющие чуть ли не самую активную и передовую часть мусульманского сообщества Российской империи того времени? В поисках ответов на эти вопросы невозможно обойтись без историко-политических экскурсов, в связи с чем существует опасность отойти от литературоведческого анализа и удариться в публицистические дебаты. Поэтому, выделяя лишь поэтические произведения, мы сознательно оставляем за рамками нашего исследования все статьи и заметки, опубликованные в татарских газетах и журналах по случаю юбилея Романовых, в которых поднимались социально-политические и национальные проблемы.
Доказательством того, что татары уже к началу XIX века воспринимали себя настоящими гражданами, подданными Российского государства, может служить следующий факт. Татарский поэт Абельманиха Каргалы (1782 – после 1833), пребывавший в составе бухарского посольства в Османской империи в стихотворении «Саяхатнаме» («Путевые записки») представляет себя читателю как подданный Московского государства:
Подобные «анкетно-паспортные данные» можно встретить и в татарской паломнической литературе – хаджнаме, которые свидетельствуют о том, что с начала XIX в. российские мусульмане активно стали выезжать за границу с целью поклонения религиозным святыням, т. е. совершать хадж. В то же время нельзя сказать, что только те татары, которые в торговых, служебных, религиозных или просветительских целях находились за пределами Российской империи, вынуждены были признавать официальный факт российского подданства. Политика правительства по отношению к инородцам за этот период действительно существенно изменилась: был принят Указ о свободе совести 1773 года, было создано Духовное управление мусульман, произведены экономические реформы и т. д. Основная часть мусульман постепенно осознала тот факт, что времена Казанского, Астраханского, Крымского ханств больше не вернутся, поэтому, находясь в составе Российской империи, мусульмане должны интегрироваться в русское общество и жить по его законам. К тому же исламское учение позволяло это и даже к этому призывало: согласно ему, верующим следует подчиняться прежде всего Аллаху, после него – власть имущим. Считалось, что мусульманин, являющийся подданным немусульманского государства, такой же правоверный, как и тот, который является гражданином мусульманского государства.
66
Җәлал Вакыйф. Юбилей шәрәфенә. Ватан бәйрәме // Йолдыз. 1913. № 947. 21 февраль. Здесь и далее: при отсутствии указания имени переводчика переводы текстов с татарского и турецкого языков выполнены автором книги.
67
К примеру, см. стихотворение: Юбилей мөнәсәбәте илә// ж. Акмулла. 1913, № 23. С. 1.
68
Амирханов Р. Татарская дореволюционная пресса в контексте «Восток – Запад». С. 110.
69
См.: Миннегулов Х. Проблемы властелина и государственности в литературе Золотой Орды //Золотоордынское обозрение. 2016 № 1. С. 158–181.
70
По кн.: Исхаков Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья (последняя треть XVIII – начало ХХ в.). Казань, 2011. С. 25.