Страница 7 из 16
*
— Ну, не знаю, — закусывает губу Алекс. — Мне это не кажется излишним. Если честно, — он замолкает на пару секунд, — это по-своему… важно. Осознавать, что я могу закрыть глаза и подумать: «Профессор, мне не помешал бы ваш совет…» — и быть услышанным. У меня нет дара телепатии, чтобы осуществить такое самому, и это именно та связь, о которой вы говорите, даёт мне такую возможность. Это много значит для меня.
*
И я сдаюсь. Позволяю этим связям развиваться и крепнуть, навсегда связывая меня с множеством таких дорогих мне людей. Тем более, что я уже не представляю себя без этого. Это чувство — первое, что я ощущаю, проснувшись, — напоминает мне, что у меня есть повод вставать и без устали работать весь день. И оно дарит мне чувство порядком забытого спокойствия.
====== Часть 3 ======
Первым действительно крепким орешком для меня становится Лоора. Причём отчасти я предвижу это, ещё когда понимаю, кого и откуда мне придётся забирать. Даже для меня, телепата, давно прошедшего этап бесконтрольных вспышек способностей и научившегося отключаться, когда это нужно, пара часов пребывания в доме для умалишённых — немалое испытание. Что говорить о совсем юной девочке-эмпате, без малейшего навыка экранирования, мешающей свои и чужие эмоции в одну ужасающую кучу и вынужденную провести там без малого четыре месяца.
Врачи считают её безнадёжной. Я же понимаю, что говорить хоть что-то о её состоянии можно будет только, когда мы увезём её подальше отсюда. Я не уверен. Но когда нас пускают к ней и, повинуясь моей воле, чужие эмоции в её голове стихают, и она поднимает на меня глаза — я понимаю, что надежда всё-таки есть. Совсем зыбкая — её сознание очень нестабильно и почти подавлено за эти месяцы, но она ещё хочет бороться.
Я мог бы просто внушить врачам отпустить её со мной, даже с бумагами бы проблем не возникло — у Лооры не было известно ни родителей, ни опекунов, ни даже настоящего имени, только то, которым она когда-то назвала себя сама. Но поскольку мне надо убедить не только их, но и её, я выбираю другой путь. Врачам я достаточно убедительно плету что-то об испытаниях нового лекарства, для которых Лоора подошла бы как нельзя лучше, телепатически только снижая их уровень критичности. Лооре же терпеливо и осторожно объясняю, отчасти словами, отчасти образами, что могу показать ей способ уйти отсюда, если она готова делать то, что я скажу.
Далее следует демонстрация «эффективности» лекарства. Лоора стоит перед врачами и медленно, неуверенно отвечает на их вопросы. Я не управляю ею, только подсказываю, когда она сбивается, держу блоки, заглушающие чужие эмоции, и поддерживаю осторожно её сознание, слишком слабое для таких испытаний и пытающееся то и дело ускользнуть от реальности. Но с каждой минутой она ощущает себя всё увереннее, и, когда мы выходим оттуда, я уже точно знаю, что приехал не зря. Но это ещё только начало.
Первую неделю я вынужден посвятить ей практически полностью. Особняк тоже не самое спокойное в эмоциональном плане место, хотя и получше психушки. Надеюсь. Но пустых уголков в нём ещё достаточно, и для начала мы с ней обосновываемся в одном из них. Из записей в её истории следует, что ей около тринадцати лет и что она не помнит ни родителей, ни своего полного имени, ни вообще большей части своей жизни. Это на момент поступления, далее её состояние стремительно ухудшалось по необъяснимым для врачей, но вполне понятным для меня причинам, и они вскоре потеряли возможность контакта с ней.
На мой взгляд, это не является неразрешимой проблемой, мне уже доводилось работать с повреждённой памятью. Собственно, первое, что я ей предлагаю, как только она становится способна воспринимать окружающий мир более-менее адекватно, — помочь восстановить воспоминания. И тут мне впервые приходится столкнуться с её весьма непростым характером. Лоора категорически против. Я не знаю, что и насколько она на самом деле помнит, но позволять копаться в этом она никому не намерена. Возможно, моё любопытство и имело бы шансы победить в борьбе с честностью, но выясняется ещё одна вещь. Хотя девочка практически не способна контролировать свой дар, а принадлежность улавливаемых эмоций может определить разве что по расстоянию от людей до себя и соответствующей этому «громкости», но телепатический контакт она тут же учится вычислять на раз, поскольку эмоции телепата, решившего покопаться у неё в голове, звучат для неё набатом, выдавая с потрохами. Так что мне приходится безоговорочно уступить её решению, если я хочу рассчитывать хоть на какое-то доверие.
Впрочем, против телепатических разговоров она не возражает, и в целом быстрее других учится общаться таким образом, предъявляя телепату именно то, что она хочет сказать, а не обрывки мыслей и образов, не оформленные в речь. Единственное, о чём я всегда забочусь перед этим — привести свои эмоции в порядок. Но это же относится и к обычному общению с ней и быстро входит в привычку.
Второй раз она поражает меня, когда к исходу второй недели появляется среди учеников. Видно, как тяжело ей это даётся, и её первые визиты в общие залы очень кратковременны, но и запираться в дальних комнатах, как я ожидал, она не намерена.
Я рассчитывал вначале дать ей восстановиться и только потом начинать постепенно работу над её способностями. Но она решает всё иначе, и я снова вынужден уступить. Мне нужно время, чтобы разобраться в тонкостях её дара; у каждого мутанта способности уникальны, даже если они объединены общим названием, и приёмы, помогавшие когда-то мне, могут оказаться совершенно бесполезны для неё.
Отчасти так и происходит. На внешние ментальные щиты она, по-видимому, не способна. Впрочем, остается вероятность, что это вопрос времени. В конце концов, я и сам освоил возможность блокировать чужое влияние до того, как оно на меня подействует, совсем недавно, окончательно разобравшись в этом фокусе, только когда он был продемонстрирован мне Эммой. У неё все-таки несравнимый с моим опыт; как жаль, что мне самому не у кого было поучиться.
С внутренними блоками всё ожидаемо лучше: по сути, они доступны и не телепатам, хотя разница будет немалой. Лоора осваивает их быстро, но, к сожалению, оказывается, что они способны отсечь лишь небольшую часть эмоционального спектра, в основном из наиболее сложных и высокоорганизованных эмоций. Более примитивные и грубые остаются проблемой, и основное решение, которое у нас пока есть — учиться отличать своё от чужого. Лоора пользовалась этим и раньше, сама найдя такой выход, и, постепенно освоившись, она наверняка смогла бы сладить со своим даром, не ухудши всё попадание в приют для душевнобольных. Там у неё шансов не было; это вообще чудо, что она оказалась способна настолько сохранить себя.
Лоора присоединяется к остальным ученикам уже через месяц. Её целеустремлённость впечатляет, а упрямство воистину безгранично. Но при этом она никогда не стремилась к абсолютному контролю. Я ожидал, что, освоившись с разделением эмоций, она будет применять его постоянно, когда находится среди людей, хотя это и требует определённых усилий и концентрации. Но нет, большую часть времени Лоора по-прежнему позволяет чужим эмоциям течь в её голову, мешаясь там с её собственными. Это делает её не лучшим собеседником. Да и в отличие от большинства людей, она не слишком сдерживает в себе весь этот коктейль, позволяя себе нередко выплёскиваться на окружающих. То есть, если в компании с ней оказывается человек, который на кого-то злится, но держит это при себе, то Лоора мало того, что подцепит себе эту злость и совершенно некритично примет за свою. Она ещё и обязательно её на кого-нибудь выплеснет, как правило, на совершенно невиновного. За ней быстро закрепляется репутация неуравновешенной и вспыльчивой особы, но это её не смущает. Мои осторожные попытки убедить, что это не слишком правильный подход, упираются всё в то же упрямство и мысль «Но это я. Такая, как есть. Хотите вы этого или нет». Мне остаётся только тихо радоваться, что способность проецировать свои эмоции на других не входит в её арсенал. По крайней мере, пока.