Страница 16 из 16
Смысл всего потока слов ускользает от меня, но одно я уловил. Хэнк использовал сыворотку, которая, как он обещал, могла поставить меня на ноги. Так ли это? Я резко поворачиваюсь и пытаюсь встать. Падаю сразу, Хэнк едва успевает меня подхватить.
— Нет-нет, не так быстро. Так не выйдет. Вы в кресле уже несколько лет, за это время мышцы… отвыкли от нагрузки, — я должен был и сам догадаться, чудес не бывает. — Понадобилось бы немало времени и занятий, не меньше пары месяцев, прежде чем можно было бы ходить как раньше.
Я сдаюсь и позволяю вернуть себя на кровать. Но уже просто чувствовать их не как что-то чужое, это так много.
— К тому же, — продолжает Хэнк, — в вашей крови сейчас такая смесь разных лекарств, что я вообще не советовал бы резко двигаться. Лучше было бы просто несколько часов поспать.
Да, наверное. Поспать несколько часов — это вообще лучшее, что можно придумать. Особенно сейчас, когда в голове царит такая лёгкость. Такая тишина, как за самым мощным ментальным щитом, только не требующим от меня ни малейших усилий. Я не хочу слышать мысли Хэнка, я не хочу чувствовать эмоции напуганных мной детей, я не хочу знать, чем кончилось всё с Шоном… Я хочу только спать.
Я просыпаюсь уже в темноте. Не знаю, сколько времени прошло, но я поспал бы ещё, только очень уж хочется пить. Я касаюсь виска, пытаясь дотянуться до Хэнка, узнать, спит ли он, сколько времени прошло, позвать, если он не занят… с лёгким смешком опускаю руку обратно. Сила привычки. Нащупываю за головой выключатель ночника. Стакан с водой стоит на столике, где я его и оставил, пустых склянок там больше нет. Только одна отливающая золотом ампула. «На всякий случай» — говорю я себе. Хэнк не знал, что на самом деле послужило причиной «приступа». Что это была не просто взбесившаяся сила телепатии. Он опасается повторения, но я знаю, что просто так его не будет. Не сейчас.
Он сказал, что действие длится где-то часов восемь, сейчас прошло около семи. Похоже, нет смысла пытаться заснуть. Я сажусь и пытаюсь подтянуть к себе ноги. Не с первой попытки и всё-таки не без помощи рук, но это выходит. Непривычные, почти забытые ощущения. Провожу пальцами по икре, сжимаю, потом, закусив губу, разминаю мышцы, пытаясь добиться ответа. Нервы работают, работают, чёрт возьми, заставляя мышцы реагировать, но… слишком слабо. Не то что стоять, даже просто поднять ногу я не смогу, она не удержит свой вес. Хэнк гений, но не волшебник.
Эксперименты отвлекают меня, и только когда в комнату тихо проскальзывает Хэнк, я понимаю, что уже почти время.
— Хочешь удостовериться, что всё в порядке? — спрашиваю я. — Не волнуйся, я не думаю, что это повторится.
— Надеюсь, но дело не только в этом. Я ещё не знаю, как будет заканчиваться действие сыворотки.
— В каком смысле? Ты сам пользуешься ей и всё в порядке.
— Да, но… наши силы всё-таки очень разные. И в моём случае, это связано с изменением формы… и тоже переносится весьма непросто. К тому же затрагивает и разум: когда просыпается Зверь, не по моей воле, а после действия сыворотки, мне бывает непросто его контролировать. Какое-то время. Поэтому я предпочитаю не оказываться в это время в людных местах, даже если это школа. А как поведёт себя ваша сила, ещё сложно предсказать, но вполне возможно, что она тоже может на какое-то время выйти из-под контроля.
— Тогда тебе тем более не стоит здесь оставаться, — нервно ворчу я, обдумывая услышанное. Не лучшая новость.
— Ха, — не менее нервно отзывается Хэнк. — Предлагаете залезть в самолёт и рвануть куда-нибудь на другой конец материка?
Он прав, моя сила дотянется куда дальше, чем его бушующий зверь. Очень плохие новости. Но он вроде сказал, что это ненадолго.
Несколько минут проходят в молчании, но раньше, чем я решаюсь снова заговорить, внизу спины вспыхивает раскалённая точка, заставляя дёрнуться и зашипеть сквозь зубы. Боль начинает расползаться, пульсируя, но я только машу рукой Хэнку. Этого тоже следовало ожидать. Некстати всплывают далёкие воспоминания о Кубе. Впрочем, ладно, тогда всё было куда хуже.
— Это только спина, — выдавливаю я на выдохе. — Чёрт! Может, у тебя найдётся здесь обезболивающее?
— Я боюсь… Оно ещё должно действовать. Я бы не стал добавлять, если только…
Я обрываю его ещё одним взмахом руки. Значит, это сквозь обезболивающее. Отлично.
Но через минуту-другую, не больше, боль начинает постепенно отпускать, позволяя вдохнуть глубже. Не так всё плохо — успеваю усмехнуться про себя, но словно ожидая этой мысли, решает напомнить о себе моя сила. И сразу доказать, что всё ещё хуже.
Я учился сдерживать её много лет. Я строил для неё границы, возводил стены, с помощью её же самой. А когда эта сила исчезла, подавленная сывороткой, исчезли и они все. И сейчас я остался с ней один на один без малейшей привычной защиты.
Вначале я начинаю чувствовать Хэнка. Он, конечно, не понимает, что его волнение сейчас вряд ли позволит мне почувствовать себя лучше. Потом ребят, тихо сидящих в зале. Никто не спит, все подавлены, даже Элис осталась, не поехала домой. Переживает. К сожалению, от этого тоже не легче. Но этим всё не кончается. До ближайшего городка несколько миль, но мне нужна всего минута, чтобы признать — я могу чувствовать его. А ещё через пару, что я могу чувствовать их всех. Тысячи голосов, сливающихся в невыносимый гул, заставляющий меня запрокинуть голову и скомкать простыни в пальцах. Я говорил, что мне было плохо в толпе? Ха… Кажется, тогда мне было ещё хорошо. Но это же должно скоро кончиться? Сила, словно вода, растекается всё дальше, накрывая один за другим отдельные домики в окрестных полях. Я пытаюсь убедить себя, что это совсем как с Церебро, только… Только это совсем не как с Церебро. Я не скольжу над ними, я слышу каждый из них, и среди них столько… А что будет, когда я дотянусь до одного из больших городов? Они не так далеко. А она… похоже, не собирается… останавливаться…
— Останови это, Хэнк… пожалуйста. Выключи её…
Его руки дрожат, когда он вытаскивает иглу из вены и зажимает её. Хотя голоса стихли, позволив мне расслабить сведённые мышцы, я все равно не могу заставить себя открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Но он не настаивает. Едва слышно скрипит дверь.
— Спокойной ночи, профессор.