Горящий гражданин

Мандаринов поглядел по сторонам и зашёл со стороны торговых павильонов. Здесь строй иногда отрывается от их стены, есть шанс проскользнуть.

Теперь уже крайний салага свободной рукой развернул его лицом по ходу движения и толкнул в спину. Мандаринов уперся, рука со спины соскользнула, и он задел что-то на прилавке. Торговец огрызнулся на Мандаринова, увидев угрозу своим сувенирам.

Лохматый парень с криком «За свободу» после короткого разбега прыгнул, словно певец со сцены в толпу своих фанатов, и повис на закованных в пластик руках космонавтов. Те поставили его на ноги и передали подошедшей сзади паре омоновцев, которые тут же скрутили бедняге руки и отвели в автозак.

Мандаринов не стал повторять бессмысленный подвиг и отошёл ближе к центру площадки.

Двойная цепочка прошла коридор и, постепенно разрастаясь в ширину, оттеснила редкую толпу от павильонов ближе ко входу в метро. Омоновцы остановились, а мегафон умолк. Толпа оказалась зажатой на небольшом пятачке в форме треугольника.

Тут нет почти никакого движения. В воздухе разлито напряжение, лишь люди в штатском, шастающие с видеокамерами вокруг, не замечают сгустившейся атмосферы. Кто-то в кругу журналистов дает интервью. Через минуту несчастного тоже уводят в автозак.

Народ постепенно убывает. Часть потянулась в подземку, часть направилась к памятнику Марксу, кого-то повинтил омон.

Мандаринов покрутился ещё с полчаса в надежде встретить кого-то из знакомых. Никто не появился, и, разочарованный бездарной организацией, он отправился в сторону Арбата, чтобы вернуться к девяти вечера – на акцию нашистов и прочих бюджетных организаций. Сложно вспомнить более нелепое и безрезультатное действо.

Придя в кафе, по телефону выяснил, что всех, кто настойчиво пытался попасть к памятнику Жукову или на Манежную площадь, рассеяли и повязали. В момент разговора Надежда сидела в автозаке возле отделения, а Марк, побитый, двигался домой на такси.

Когда принесли заказ, Мандаринов понял, насколько голоден. Наевшись, он развалился в кресле и погрузился в неприятные мысли. В последнее время других и нет.

Сбросив наваждение, пошарил со смарта в новостях. Никакого ажиотажа по поводу событий в центре Москвы, редкие упоминания в блогах, чуть больше – в твиттере. При том, что количество сообщений об акции прокремлёвских молодёжных организаций способно вызвать приступ эпилепсии – будут праздновать победу «Единой России».

Что ж, посмотрим. Нужно прогуляться, проветрить мозг, пока остается время до вечернего балагана. Однако ноги всё равно вынесли к Кремлю. Подойдя, увидел, что Александровский сад и Манежка ещё блокированы, туда хода нет.

Придётся по Моховой.

Если днём площадь Революции была просто отделена металлическими ограждениями, то сейчас её оцепили двойным кольцом, а вдоль импровизированного забора расставили омон.

Мандаринов, поглядывая на тыльную часть крытой сцены на площади, прошёл вдоль кордона. Приблизился к рамкам металлодетекторов, которые стоят аккурат напротив выхода из метро и неподалеку от торговых павильонов. Здесь ещё пару часов назад торговец неистово отталкивал политических активистов от своего товара и едва бился в истерике. Через рамки пропустили без тщательного досмотра.

Второе кольцо ограждений размером поменьше. Народа внутри пока мало. По бокам сцены – два больших экрана, ещё один – над ней. Заиграла музыка, и на экранах в такт ей запрыгали абстрактные узоры.

Мандаринов нацелился попасть внутрь второго круга и прошёл через одну из рамок. К нему шагнул человек в форме и с металлодетектором.

– Пропуск, – сказал рядом стоящий юноша в синей безрукавке поверх куртки.

– Какой ещё пропуск? – ответил Мандаринов, подняв руки в стороны для проверки .

– Ваш организатор должен был дать бейджик с названием организации, именем и фамилией. Из какой организации?

– Ни из какой.

Через соседнюю рамку начали таскать пластиковые древка от флагов, какие-то плакаты.

– Без пропуска нельзя.

Мандаринов понял весь абсурд, но решил поиздеваться.

– А вы знаете, что недопущение человека на общественное мероприятие – это уголовное преступление? До трех лет лишения свободы. Статья сто сорок девятая.

Парень на рамке растерялся и что-то забубнил в рацию. Через пару минут подошла светловолосая девушка невысокого роста

– В чём дело? – прокуренным голосом спросила она.

– Вот, без пропуска, – извиняющимся тоном ответил парень в накидке.

– Без пропуска не пускать, – отрезала девушка. – Какие ещё нужны объяснения?

– Суду придётся объяснять, – вмешался Мандаринов.

– Пропуск есть? – спросила она.

– Нет. Вы не имеете права не пустить меня на общественное мероприятие, это уголовно наказуемо.

– Пропуска нет, значит, имею, – повторила свой аргумент девушка. – Не пускай его, – добавила она, обращаясь к парню.

– Ну, тогда я сам пройду, – заявил Мандаринов и пошёл сцене.

Тут же к нему подбежали два омоновца, которые до этого наблюдали за перепалкой, взяли под руки и повели за рамки. Он не стал сопротивляться.

Оставшись один, Мандаринов снова отправился к рамкам, но с другого бока, решив просто понаблюдать за происходящим внутри. Когда подошёл, далеко сзади раздались крики.

Мандаринов обернулся и увидел возле выхода из метро небольшую группу с чёрно-жёлто-белыми флагами, очевидно, националистов. К ним уже бежит строй космонавтов. В это время из метро появились ещё люди с чёрными балаклавами на лицах и красно-чёрными флагами – анархисты. Мандаринов пошёл в сторону стычки.

Становится интересно.

Космонавты добежали до группы с имперскими флагами и начали выдёргивать по одному. Нацики держатся друг за друга, сцепившись локтями, и что-то вопят. Обойдя потасовку, анархисты кинулись к рамкам первого кордона.

Сбоку выбежал ещё один строй космонавтов. Балаклавы завалили пару рамок и прорвались в пространство между кордонами. Мандаринов остановился в десятке метров от них.

Националистов разбили на кучки по два-три человека, и теперь омоновцы растаскивают их с такой силой, словно сиамских близнецов. Каждого активиста волокут в автобус.

Внезапно Мандаринов осознал, что космонавтов на площади, как тараканов в мусоропроводе. Чтобы пресечь прорыв в святая святых, они выстроились в цепочку перед вторыми рамками. И теперь наращивают её ширину.

Такая же цепочка возникла у первых рамок. К одному ряду добавился второй. Постепенно края цепей сблизились и замкнулись в кольцо вокруг анархистов, Мандаринова и прочих, кому не повезло оказаться внутри.

Балаклавы перестали метаться, собрались в плотный кулак и с криками рванули обратно к метро. Кто-то смог прорваться, но большинство повисло на руках, словно атакующие солдаты Первой Мировой на колючей проволоке. Их похватали и потащили в автозаки.

Остальные, оказавшись в окружении, наоборот, запаниковали и начали суетиться. Самые активные тут же разделяют участь анархов.

Мандаринов, более привычный к такой атмосфере, остался спокойно наблюдать. Сжимая кольцо, космонавты разорвали строй, чтобы обойти скамейку. Мандаринов воспользовался моментом, нырнул в брешь и отбежал на несколько метров. Никто из строя за ним не погнался, а остальным приказ не поступал.

Космонавты, разогнавшие националистов, образовали живой коридор несколько метров шириной, ведущий прямо ко входу в метро. Мандаринов спокойно пошёл по нему. До дверей оставалось меньше десятка метров, когда его схватили, жёстко заломили руки и повели совсем не в метро.

Пока волочили, краем глаза заметил подполковника, который тыкает пальцем в отдельных людей, идущих в метро. К ним тут же бросается пара омоновцев, скручивает, ведёт в автобус, а затем возвращается. Похоже, Мандаринова указующий перст тоже не минул.

За всю свою богатую протестную жизнь Мандаринов успел познакомиться с обоими типами автозаков: и автобусами, и грузовиками.

Обычно всех пакуют в автобусы с решётками на окнах. Грузовики с глухими стенами пригоняют, либо когда задержанных слишком много, либо в экстренных случаях. Военные «Уралы» практически невозможно перевернуть, хоть снаружи, хоть изнутри, а если что – ими гораздо удобнее прокладывать путь в беснующейся толпе.