Страница 47 из 54
Создавалось впечатление, что Бритни и её новые друзья стали для Арахней-Охотниц невидимы. Церберы на них не рычали. Охотницы проезжали мимо них, как мимо деревьев. Даже тёмные арахны не обращали на них внимания. Бритни была свободна. Она могла вернуться к матери.
Зена пожертвовала всем для своих друзей, а ей просто повезло оказаться вместе с ними. Она была свободна.
Но она пока ещё не могла уйти.
— Бритни, надо идти, — шепнул ей Автолик. — Мы должны найти способ спасти Зену, а здесь нам этого не сделать.
— Сейчас…погодите, — ответила Бритни, глядя на Криса де Марко, парня, которого она знала как Золотистого.
Он на неё не смотрел.
Бритни сложила руки рупором и позвала:
— Золотистый!
— Бритни, — сказал Джоксер с очень серьёзным лицом. — Я знаю, что это трудно, но тебе придётся это оставить. Боюсь, что время нашего пропуска истечёт, а я лично не хочу, чтобы жертва Зены была напрасной. Нам надо рвать когти.
Бритни вглядывалась в Золотистого. Она не понимала до этого момента, что полюбила его по-своему — не так, как влюблённая девушка, а как близкая подруга.
Не такую ли боль причинила она своей матери?
И как залечить такую рану?
***
Крис де Марко держался к Шер спиной и плакал человеческими слезами. Он ещё оставался человеком, ещё был жив. Это он знал. Но знал и то, что это ненадолго.
Ничего на свете он так не хотел, как вернуться в мир с Шер…с Бритни. Крис скучал по отцу. Как он жалел, что сбежал из дому! Это было ребячеством. Конечно, они с отцом часто не могли понять друг друга. А мать — ладно, она просто злобная старая негодяйка. Но можно было попытаться дать отцу понять себя лучше. Попытаться поговорить с ним по-настоящему.
Теперь слишком поздно.
Папа никогда не простит ему того, что он сделал, что ездил с Дикими Арахнеями. Пока ещё он никого не лишил жизни, но стоял рядом, когда это делали другие. Он участвовал. Даже если отец скажет, что простил, Крис понимал, что вряд ли когда-нибудь он сам себя простит. Теперь ему место здесь. Он — один из них.
Если ему не придётся стать женихом Афины, он будет просто одним из Охотников Арахны. Они будут его семьёй.
Всё время, пока Бритни пыталась поймать его взгляд, поговорить с ним, он плакал. Потом слёзы высохли, хотя плакать он не перестал. Перед его лицом плавал клочок тёмного тумана, и Золотистый в него всмотрелся. Он, наверное, просто проплывал мимо, но Крис не мог не подумать: а не из него ли этот туман вышел? Не из его ли слёз?
Затрубил древний рог. Крис взвесил на руке меч и вложил его в ножны. Вскочив на коня, Золотистый был готов снова ехать на Охоту Арахны. Наконец-то он понял. Он уже умирает просто потому, что находится здесь. Просто потому, что хочет стать частью Охоты Арахны. Это его убивает.
И хоть трудно было это признать, но Золотистому здесь нравилось. Иногда мать била его и обзывала бледуном. Отец в разгаре их стычек называл его никуда не годным. Ничтожеством, ничем.
Теперь Золотистый стал чем-то.
Чем-то страшным.
***
Габриэль вытерла слёзы и пошла за Джоксером сквозь деревья. Несмотря на раненую руку, он не отставал от Автолика и Бритни Андерсон. Скоро они выйдут к дороге Семнадцать.
Она пыталась замедлить шаг, но каждый раз Автолик или Джоксер подгоняли её вперёд. Тогда она просто остановилась.
Джоксер это заметил.
— Давай, Габи! — сказал он нетерпеливо.
— Так нельзя, — ответила Габриэль. — Нельзя её так оставить.
Джоксер уставился на девушку. Автолик подошёл и положил ей руку на плечо.
— Конечно, нет, — мягко сказал он. — Мы никуда не пойдём без Зены.
— Но эта клятва! — возразила Габриэль. — Ты сказал…
— Я знаю, что сказал! — отрезал Автолик и мотнул головой, безмолвно извиняясь за эту вспышку. — Я только хочу выиграть время, чтобы мы могли найти способ нарушить эту клятву. Боюсь, нам придётся импровизировать.
— Импровизация — это хорошо, — одобрительно произнесла Габриэль.
— Друзья, здесь не место для остановки, — одобрительно сказал Джоксер. — Давайте увеличим расстояние между нами и большими ушами.
Габриэль наконец поняла. Могло оказаться, что тёмные арахны или какие-то другие твари в лесу за ними следят. Джоксер хотел отойти подальше.
— Согласен, Джоксер, — сказал Автолик. — Но не слишком далеко. Вряд ли у нас много времени до начала последней Охоты Арахней.
Они снова двинулись вперёд, и на душе у Габриэль стало чуть легче. Конечно, она понимала, что их шансы невелики и возможен любой исход. Но она знала, что если бы они ушли, даже не попытавшись спасти Зену, она никогда не смогла бы себе этого простить.
Вскоре они вышли на широкую тропу, ведущую на юг. Габриэль попыталась понять, где они, и решила, что тропа, вероятнее всего, выведет их на дорогу Семнадцать. Если бы они хотели туда выйти. Но они не хотят. Они остаются.
— Бритни, — тихо сказала Габриэль. — Мы здесь остановимся. А тебе, наверное, надо идти.
— Да, Бритни, — поддержал её Автолик. — Тебе и в самом деле надо идти.
Бритни не сдвинулась с места.
— Меня Зена тоже спасла.
Габриэль вспомнила мать Бритни и то, как она пыталась себя убить. Она боялась даже думать о том, что будет с её родителями, если она с Лилой пропадут, или что будет с родителями Джоксера. Но Зена была их другом, и она пришла к ним на выручку. Не только сегодня. Они обязаны вернуться. Бритни — нет.
Очевидно, они все думали одно и то же, но сказал это Джоксер:
— Твоя мать тебя ждёт, подруга. Давай отсюда.
Он прижимал повреждённую руку к животу, явно стараясь не дать никому заметить, насколько серьёзно он ранен.
Бритни оглядела их всех по очереди, Автолика последним. Наконец она произнесла ≪спасибо≫ и повернулась, чтобы уйти.
— Бритни! — окликнула её Габриэль. Та остановилась и оглянулась. — Если мы не вернёмся, попытайся объяснить нашим родителям, ладно? А моим скажи…
Голос её пресёкся и она прикусила губу, глаза её заблестели от слёз.
Но Бритни поняла. Кивнула.
— Я скажу, — ответила она и посмотрела на Джоксера. — За вас обоих.
Они смотрели ей вслед, пока та не свернула за поворот и не скрылась из глаз.
— Итак, — сказал Автолик и потёр подбородок, а затем пригладил усы, — давайте подумаем. Что нам известно?
— Что Зена дала клятву Гекате, и клятва эта нерушима, и что сейчас паучья мамаша собирается пригласить адвоката по брачным контрактам, — сказал Джоксер. — И не надо мне говорить, чтобы я не отпускал шуточек, потому что я буду это делать.
— Геката — повелительница ведьм, — сказал Автолик. — Может быть, здесь есть параллель с легендой о Хёрне-Охотнике. Но мы знаем, что наша Повелительница Охоты Арахней — женщина…
— А что там с Герой? Ей пришлось поклясться её глазом.
Автолик почесал макушку и опустил руку.
— Это общий ритуал — клясться какой-то частью тела. В некоторых культурах клянутся ляжкой. Согласно легенде древних времён, Гера потеряла глаз в поисках мудрости. Вероятно, это связано с суровостью клятвы.
— Послушай, всё это очень интересно, — сказал Джоксер, — но так мы никуда не придём. Как я понимаю, мы должны дойти обратно до поляны, проследить, куда они уйдут и подождать их на обратном пути. Если устроить засаду на Паучиху и завалить её, может, это обескуражит остальных и даст нам удрать.
— Не очень-то хороший план, — нерешительно сказала Габриэль.
— Это вообще не план, — фыркнул Автолик. — Особенно если вспомнить о собаках и тёмных арахнах. Из них многие убиты, но со многими ещё придётся иметь дело. Одни только арахны способны нас убить, если мы попытаемся удрать с Зеной.
— Значит, надо и арахней вывести из игры, — заявил Джоксер.
— И как ты предлагаешь это сделать? — поинтересовался Автолик.
Ответ он услышал не от Джоксера, а из густой тени деревьев рядом с тропой. Из тьмы вылетела мёртвая обезглавленная арахна и шлёпнулась на землю, перекрученная, как тряпичная кукла.