Страница 44 из 54
Афина кивнула.
— Сначала они были такие хорошие. Были моими друзьями. Но на самом деле они ими никогда не были. И нашли меня случайно. Это ведьмы и колдуны…и ещё хуже. Во мне есть сила, которая позволяет мне жить, но я не могу её использовать. А когда я была с ними, она усиливала ту магию, что использовали они.
— Вроде магической аккумуляторной батареи, — пробормотал заинтересованный Автолик. Он никогда ни о чём таком не слышал, но это казалось очень правдоподобным. — Поскольку вас построили как гомункулуса, вы в определённом смысле сосуд? Очевидно, вы за много лет странствий с Охотой Арахней накопили магию. Конечно, это только теория, но в ней есть определённый смысл.
Джоксер рявкнул:
— Нельзя ли держаться повестки дня?
— Да, прошу прощения, — произнёс Автолик и оглянулся на Афину, лицо которой выражало боль и сожаление. — Извините? Если я что-то не так сказал…
Он не стал договаривать. Автолик был бестактен, и сам это знал.
— Гомункулус? — тихо переспросила Афина. — Я не знала, что для меня есть определение. А есть ещё такие, как я?
В глазах девочки была надежда, и Автолик не посмел её обмануть.
— Не знаю, — ответил он. — Я не знаю, каким образом вы появились. У вас есть душа или своего рода дух, но нет родителей из человеческого рода, по крайней мере, в смысле естественной биологии.
— Я тоже этого не знаю, — призналась Афина, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Моя первая мать…отдала часть себя, что-то из своей жизни. Как говорит моя вторая мать, что-то из своих снов. Она добавила свои сны, смешала их и потом вложила в меня.
— Твоя первая мать — Люси Хановер? — мягко спросила Габриэль.
— Я её никогда не видела, — ответила Афина.
— Она была Воительницей, как Зена, — объяснила Габриэль.
— Ты всем расскажи, Габи, — зло произнёс Джоксер, кивнув на Бритни.
— Можете не обращать на меня внимания, — сказала Бритни. — Я только хочу отсюда смыться. И ещё хотела бы забрать с собой Золотистого. В смысле Криса. Криса де Марко. Он теперь скачет с ними.
Афина вздохнула.
— Золотистому предназначено быть моим мужем. Так повелела вторая мать. Когда мы вернёмся в Тартар, будет свадьба. И когда-нибудь он станет Царём Охоты Арахней. Мать никогда его не отпустит. И никогда не даст свободу никому из вас. Такого просто не делается, — грустно сказала она.
— Тогда мы сами освободимся, — ответил Джоксер.
Автолик внимательно смотрел на Принцессу Охоты Арахней. Видел улыбку, которая мелькнула на углах её губ.
— Ничто не доставит мне больше удовольствия, — сказала Афина.
С этими словами она повернулась и зашагала прочь, оставив их обмениваться идеями насчёт бегства, ни одна из которых не была реальной. Лагерь был хаосом, но в этом хаосе бродили десятки зверей, пауков и людей, чьим единственным талантом, единственной целью и единственной радостью были охота и убийство.
≪Безумие≫, — подумал Автолик. Примитивное сочетание каприза и кровожадности. Невдалеке паслись лошади, выдыхая огонь. Лаяли собаки. Испускали боевой клич Охотницы Арахны. Трещали костры. Безумно хохотали и шипели тёмные арахны и метались взад-вперёд по поляне.
И всё же он не сдастся. Они найдут выход.
***
Грязную и длинноволосую охотницу-арахну звали Лара. Урча, она вампирскими клыками отрывала куски полусырого мяса от кабаньей ноги. Затрубил рог. Начинается последняя Охота Арахней в этих местах, хотя это не совсем Охота Арахны. Это месть, которую надо свершить. Убийство ради определённой цели. Новизна, которой раньше не было. И ей было интересно.
Она сидела у огня, наслаждаясь жирным мясом, отдирала его от костей. Это приносило почти такое же удовольствие, как сама Охота Арахны. Её отвлёк звук, донёсшийся из леса, — треск ветки. Лара перестала жевать, насторожилась.
Вонючая тёмная арахна вырвала у неё из рук кабанью ногу и удрала в сторону деревьев.≪Ах ты паразитка! ≫ — подумала Лара. Отвлечь и спереть еду. Они всё время такие штуки проделывают.
Лара приказала мерзкой тёмной паучихе остановиться и вернуть её обед, но та скрылась за деревьями, где к ней присоединились двое других. Испустив боевой клич, Лара сорвала с пояса топор и, размахивая, бросилась за ними. Они очень проворно двигались и потому быстро скрылись.
Лара недовольно вздохнула и повернула обратно к поляне. В темноте её глаза горели красным огнём, и она напомнила себе, что на самом деле в еде не нуждается. Несколько сот лет назад она умерла — в человеческом смысле этого слова. Еда — часть ритуала, часть Арахней-Охотниц. Но именно эту часть она любила больше всего. И терпеть не могла оставаться без обеда.
Ещё одна ветка хрустнула справа. Лара подняла топор, думая, что это возвращаются арахны. Что-то пошевелилось сзади. Лара обернулась и получила удар дубиной, от которого треснул череп. Дубина опускалась ей на голову вновь и вновь, но Лара всё пыталась поднять свой боевой топор. Лесная Арахна обещала ей, что она, присоединившись к Арахнам-Охотницам, будет охотиться вечно.
Дубина превратилась в копьё, острый конец ударил ей в грудь, и чистая, маслянистая, клубящаяся тьма выступила густым туманом, как кровь на воде.
Никогда больше не будет охотиться Лара.
***
Зена взвесила топор на руке, мрачно сама себе кивнула, потом вытащила у Охотницы кинжал. Или у того, что осталось от Охотницы. Тело съёжилось, став сухой оболочкой. Вышедший из неё туман исчез в деревьях и слился там с шевелящейся и почти живой застывшей тьмой, как сливаются капельки ртути.
— Да, это противно, — сказала сама себе Зена.
Через несколько мгновений она стояла у края поляны за большим деревом, оглядывая местность и решая, каков будет её первый ход. Слишком много Охотниц. Слишком много тёмных арахней. Слишком много собак. И даже большие лошади казались опасными. Она увидела Лесную Арахнею. Она подъехала на своём коне к пареньку намного моложе Зены, которого вполне можно было принять за обычного человека, если не считать одежды. Неподалёку Афина гладила гриву огненноглазого вороного жеребца. Кажется, она ему что-то шептала. Как и тот парень, Афина была теперь одета в одежду Охотниц — в кожу и железо. Но без той элегантности, которую подразумевают эти слова. Одежда выглядела самодельной, грубо скроенной и плохо сшитой.
≪Снова в рабстве, — подумала Зена. — Бедняжка≫.
Потом она увидела клетку. Сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что Автолик, Габриэль и Джоксер живы. Но это только первый шаг — самый лёгкий. Гораздо труднее было не дать им погибнуть. Зена осторожно стала обходить поляну, держась между деревьями, чтобы её не заметили.
Что-то хрустнуло у неё под ногой. Зена посмотрела вниз и скривилась, увидев раздавленное тело тёмной арахны. После секундного колебания она нагнулась и размазала выступившую из неё жижу по своей одежде и лицу, чтобы перебить свой запах. Сморщила прямой нос — вонь, как от струи скунса, даже хуже.
Она обошла лошадей, пасущихся у края поляны, — некоторые из них стали храпеть и бить копытом. Зена задержала дыхание и застыла за деревом.
Всё тихо.
Тогда она вышла из своего укрытия и побежала.
Залаяла одна из собак, но Зене уже ничего не оставалось, как бежать вперёд. Если просто стоять на открытом месте, её заметят. Но она удалялась, псина успокоилась, и опасный момент миновал. Она добежала до кустов и посчитала до ста, а потом сделала рывок к клетке, подобравшись к ней сзади.
— Зена! — воскликнула Габриэль хриплым шёпотом.
Они все были здесь, и с ними ещё девушка, которую Зена не знала. Ух ты! Бледное лицо, белые волосы…ей на долю секунды показалось, что это Спайк — вампир, который не раз пытался убить их всех. Потому она поняла, что это человек. И очень напуганный.
У Габриэль на грязном лице следы от слёз. У Джоксера большой синяк на лбу. Автолик явно испытал огромное облегчение. Все они были избиты и окровавлены, но в целом невредимы. Она взглянула на незнакомую девушку, не зная, что можно при ней говорить. И тут же поняла, что вопрос дурацкий.