Страница 41 из 54
Джоксер надеялся выиграть ещё несколько.
— Придержи язык, холоп! — фыркнула на него Лесная Арахна, чуть наклоняясь и сверкая пылающими чёрными глазами. — А то я поджарю его себе на обед…
— Ага, с перцем и с хорошим стаканом вина, — сказал Джоксер. Его голос ему самому показался голосом помешанного.
Отлично. Может, арахна подумает, что он совсем спятил и пожалеет его. Может быть, но очень вряд ли.
Арахна тяжело спрыгнула на землю. Она была огромной — выше семи футов роста, это не считая паучьих ушей. Вокруг глаз, на одном из немногих мест, где не было чешуи, кожа была мохнатой и чёрной, как нефть с красными вкраплениями, как сыпь на коже.
— Что знаете вы о Люси Хановер? — ещё раз вопросила Лесная Арахна. — Говорите, или умрёте.
Джоксер тяжело сглотнул слюну, не зная на что решиться, но тут же взял себя в руки.
— Давай, убивай нас! — сказал он и…шагнул к Лесной Арахне.
— Джоксер! — прошипел Автолик.
Габриэль глядела на него огромными от ужаса зелёными глазами. Её тихих всхлипываний он не слышал за стуком собственного сердца, но знал, что она плачет.
Лесная Арахна махнула мечом в его сторону. Из ноздрей человека-паука полыхнуло пламя, и клинок взвился в воздух.
— Ты нас всё равно убьёшь! — торопливо произнёс Джоксер. — Так какая разница? У нас есть кое-что для тебя от Люси Хановер. Если хочешь это услышать, отпусти нас.
Меч задрожал в воздухе. Лесная Арахна зарычала.
— Люси Хановер мертва уже сто лет!
— Я знаю много мёртвых людей, — отмёл этот довод Джоксер. — Ты что, никогда с мёртвыми не говорила?
Автолик и Габриэль смотрели на него, как на психа. Джоксер пожал плечами, всё ещё надменно ухмыляясь. Вроде помогает.
— Если ваши слова будут мне приятны, я сохраню вам жизнь, — сказала Лесная Арахна.
— Сомневаюсь, Артемидочка. — Джоксер покачал головой, но потом напомнил сам себе, что пережимать не надо. — Что бы ни значила для тебя честь, нам нужно твоё честное слово. Обещай, что ты нас отпустишь. Но сначала ты отпустишь моих друзей, а потом я передам тебе послание.
Лесная Арахна захохотала, и Джоксер понял, что всё-таки пережал. Запросил слишком много и тем самым выдал, что блефует.
— Ладно, — сказал он, лихорадочно соображая, чем можно отвлечь Повелительницу Охотниц. — Кажется, ты не хочешь её вернуть.
Артемида-Охотница перестала смеяться. Это была реакция, на которую Джоксер надеялся, но он заметил ещё что-то, чего никак не ожидал, — Лесная Арахна хотела вернуть Люси Хановер, но не потому, что она от неё сбежала. Было очевидно, что она по ней тоскует.
Огромная арахна смотрела на Джоксера в упор. Тишина накрывала поляну толстым одеялом. И вдруг она взорвалась громким хихиканьем и шипением голосов. Лесная Арахна обернулась, посмотрела в ту сторону, откуда доносились голоса, и вдруг выпрямилась и стала ещё выше, если такое было возможно.
— Ага, — сказала она. — Вернули Афину. Пусть решает она.
— Слава Богам, — шепнул Джоксер, позволяя себе на мгновение расслабиться.
— Но почему Афина?.. — начал Автолик, но тут же сообразил, что выдаёт собственную неосведомлённость и зажал себе рот рукой.
Поздно. Наставник успел привлечь внимание Лесной Арахны. Она оглядела всю группу, прищурилась и засмеялась.
— Вы ничего не знали, — проворчала она. — Но я расскажу вам, потому что мне приятно говорить о моей дочери.
Она оглядела их всех по очереди.
— Хотя Воительница никогда не могла бы родить её естественным путём, она дала ей часть своей сущности, своей души, того, что делало её человеком, и потому была рождена Афина.
Они смотрели, как Афина стряхнула с себя тёмных мелких пауков и, упрямо глядя в землю, без всякого страха подошла к Лесной Арахне.
— В любом смысле, который стоит брать в расчёт, — спокойно произнесла Арахнея, — Люси Хановер — мать Афины.
Печальная девушка остановилась перед Лесной Арахной. Она поглядела на Габриэль, Джоксера и Автолика, кивнула им, что узнала, и коротко глянула на Лесную Арахнею перед тем, как снова уставиться в землю.
— Если ты снова сбежишь, я тебя убью, — сурово предупредила её Лесная Арахна.
Афина ответила твёрдым взглядом.
— Да, моя мать.
***
Гекуба скучала без Джуны Карсон. Все остальные лица в ночных шоу были для неё на одно противное лицо. Джуна была вроде подруги семьи. Когда она смеялась, ты понимала, что она смеётся по-настоящему. А теперь на телевидении ничего подобного нет, особенно на ночном. Ненавидя похабщину, она всё же купила кабельное телевидение, чтобы было что смотреть, если ночью не можешь заснуть. Любила повторение ≪Шоу Люси Лоулесс≫. Эта Люси Лоулесс всегда ей нравилась и временами смешила её.
— Гекуба?
Она повернула кресло и увидела, что муж вошёл в комнату, протирая заспанные глаза и натягивая мужской халат.
— Габриэль и Лила не пришли?
— Ещё нет, — ответила она. — Разве они не говорили, что сегодня будут проверять тетради вместе с Зеной у неё дома?
— Так они сказали, — подтвердил мистер Геродот, хмыкнул и сел на подлокотник кресла. — Не то, чтобы я не верю им, Гекуба. Они хорошие девочки. Но вот Лила, эти кресты недавно…и после тех неприятностей с этой девушкой, Зеной, я волнуюсь. Раньше они нам всё рассказывали.
Гекуба потрепала мужа по руке.
— Они хорошие девочки, дорогой мой, — сказала она. — Просто они выросли. Они уже очень взрослые. Когда Габриэль устроится на новую работу в колледже, мы уже не будем контролировать каждый их шаг. Они будут выбирать сами.
Муж вздохнул.
— Может быть, мы последнее время были с ними слишком суровы. Старшая Лила, музыкантша… — Он бросил взгляд на жену. — Может, они просто бунтуют?
Она помолчала, посмотрела в глаза своего мужа.
— С Лилой я действительно повела себя сурово. Матерям так полагается.
— Да, — снова вздохнул он. — Жалко, что дети так быстро выросли.
Она кивнула.
— Мне тоже не хватает того времени, когда они были маленькими и так от нас зависели. Их взгляды, когда они встречали меня с работы. Но дети вырастают. И глаза у них перестают быть такими ясными. И они задаются вопросом, действительно ли мама с папой умнее всех в мире.
— Знаю, — ответил он. — Я знаю, что это происходит, и чувствовал, как это происходит, с самого первого дня, когда они родились. Я давно уже готовлю себя к тому, что Габриэль и Лила нас покинут. Но иногда мне кажется, что они нас уже покинули, а я ещё к этому не готов.
— Не готов к тому, что они выросли? — спросила Гекуба, сочувственно склонив голову.
— Наверное, так, — произнёс муж, беспомощно улыбаясь.
— Мне тоже кажется, что я к этому не готова, — созналась Гекуба и улыбнулась широко. — Я тоже волнуюсь, что их нет так поздно — на то мы и родители. И они скоро от нас съедут — на то они и взрослые. И знаешь что? Мне это тоже будет нравиться, потому что даже этого мне потом будет не хватать.
Мистер Геродот рассмеялся:
— Знаешь что, Гекуба? Из тебя вышла бы хорошая рабби.
— Что правда, то правда.
Он снова рассмеялся, потом сел к ней в кресло, и они, обнявшись, стали смотреть ≪Шоу Люси Лоулесс≫ и думать о временах, когда жизнь была проще.
***
Нападение арахней оторвало Ториса от Лилы и Зены. Лила, сменив свой облик, была не менее свирепа и быстра, чем тёмные арахны, — она их крушила и гнала прочь. Насчёт неё Торис не особенно волновался. Но Зена…
Он напомнил себе, что она — Воительница, и что она не хотела бы, чтобы он потерял след Арахней-Охотниц. Очень вероятно, что она тоже не сойдёт с этого следа и вскоре они где-то встретятся. По крайней мере, в этом он себя убеждал.
Торис стоял по пояс в крапиве и вдыхал странный запах, который слишком напоминал могилу. Это место было…меченое, как называли это в Голуэе. Оно было неправильное. Что-то накрыло его покрывалом тёмной магии, что-то пришло сюда и овладело им.
— Зена! — позвал он. — Лила!
Молчание.
Он медленно стал пробираться вперёд, отыскивая тропу, отбрасывая отвлекающее ощущение следящих за ним хищных глаз. Он подумал: не сама ли тьма смотрит на него, клубясь над головой между ветвями?