Удержи мое сердце

Лали беспомощно оглянулась на друзей, и они тут же поспешили на выручку.

— Месье Леон, давайте я провожу вас в комнату и налью вам чашку чаю, — защебетала Бенедикт, и они все прошли в гостиную, где уже был накрыт стол и хлопотала Полин.

Едва увидев Лали, она всплеснула руками и бросилась обнимать её, целуя в щёки.

— Доченька моя, здравствуй! Как я рада видеть тебя! — и, оглядев девушку с ног до головы, взволнованно добавила, — как же ты похудела, девочка!

Она стала усаживать Лали за стол, подкладывая в её тарелку самые лакомые кусочки. Лали съела немного салата и отодвинула тарелку. Больше она не могла всунуть в себя ни кусочка. На все уговоры поесть лишь качала головой - нет. Она больше не могла. Лучше чаю.

Лали обожала родителей Себастьена, всегда таких мягких, приветливых. Леон звал её «стрекоза» за непоседливость и весёлый нрав. Всегда шутил с ней и по-отечески щипал за щёчку. А Полин прониклась к Лали материнской любовью и всегда говорила, что у будущей невестки золотое сердце и часто спрашивала, когда они поженятся.

Наконец все закончили обедать и, устроившись на диване в гостиной, приготовились слушать. Первым начал Леон:

— Значит так, Лали, то, что произошло между вами, мы с матерью не понимаем и не хотим принимать! Я имею в виду поступок Себастьена. Ему нет оправдания. Мы видели эту девицу — он посмел привести её к нам в дом. Я и Полин сразу же предупредили его, что не примем Алину, и для нас единственной девушкой сына всегда будешь ты! Для тебя двери нашего дома будут всегда открыты.

- Но, месье Леон, — пробормотала Лали. — Это - выбор Себастьена, он любит эту девушку, так что мне больше нет места в его жизни.

— Доченька, — накрыла горячей ладонью руку Лали Полин. — Я видела его глаза, когда у него была эта Алина и модель — Линда что ли? И я видела его, когда он был с тобой — они сияли, он не мог надышаться тобой, наговориться о тебе. Ты для него всегда была центром вселенной. А с этой Алиной Себастьен вёл себя странно — он не мог посмотреть нам в глаза — прямо и открыто. И вообще был как под гипнозом — вялый, безучастный, постоянно смотрел на неё, но взгляд был пустой. Я даже подумала, что он пьян или чем-то одурманен. Эта девушка ни на шаг его не отпускала, липла к нему, как жвачка, и бесконечно твердила: «любимый, милый», только всё произносилось так фальшиво, так неискренне, уж поверь мне — я-то разбираюсь!

— А о чем вы хотели поговорить? — осторожно спросила Бенедикт.

— Ах да! — спохватился Леон. — Дело в том, что вчера нам звонил поверенный моей тётки по отцовской линии, которая жила в Канаде. Его зовут Жиль Леруа, а родственницу — Кристина Дюваль. Так вот, месяц назад она скончалась при странных обстоятельствах. Несмотря на её девяносто два года, мадам Дюваль была довольно энергичной женщиной, она до последнего дня уверенно возглавляла свой бизнес. Была в курсе всех событий и вела довольно активную переписку с нами и с Себастьеном.

— Да, я помню, Себастьен часто отправлял открытки и письма в Канаду — встрепенулась Лали.

— Она очень любила нашего сына, — подтвердил Леон. — Дело в том, что у Кристины Дюваль не было детей, хотя она и была счастлива в браке, но, к сожалению, детей им судьба не подарила. И когда много лет назад Кристина прилетела в Париж и увидела Себастьена, она полюбила нашего мальчика, он всегда был приветлив и вежлив с ней. Они быстро нашли общий язык, несмотря на огромную разницу в возрасте.

Когда Себастьену было четырнадцать лет, Кристина пригласила нас к себе в Канаду и почти всё время посвятила ему. Он пропадал у неё на работе, возвращался домой поздно ночью, захлебываясь от восторга, рассказывал о своих впечатлениях.

— Кристина Дюваль всегда говорила, что мечтала о таком сыне как наш Себастьен, — улыбнулась Полин.

— Но почему вы сказали, что мадам Дюваль умерла при странных обстоятельствах? — спросила Лали.

— Потому что чуть больше месяца назад она прислала нам письмо, где ни словом не обмолвилась, что плохо себя чувствует, делилась планами на Рождество и прислала свою фотографию, — объяснил Леон.

— Но ей было много лет, и бедная старушка, дома, в одиночестве… Могло произойти всё, что угодно, — пожал плечами Жозе.

Полин покачала головой:

— Она была совсем не одинокой старушкой. У нее была сиделка — квалифицированная медсестра, был личный шофёр, который служил ей больше полувека, горничная, садовник. В доме всегда был кто-то, кто мог помочь мадам Дюваль. Ей тяжело было передвигаться, но в пределах дома она вполне могла ходить. Вся прислуга подтверждает, что ничего не предвещало трагедии, но, тем не менее, мадам Дюваль легла спать, а на другое утро не проснулась, и в этот же день исчезла медсестра, которая ухаживала за ней.

— Вы хотите сказать, что она что-то сделала с мадам Дюваль? — ахнула Бенедикт.

— Мы не знаем, — пожал плечами Леон, — но найти её не могут, и ещё… Полиция ищет Себастьена.

— Но почему?! — воскликнула Лали.

— Потому что мадам Дюваль оставила всё своё состояние нашему сыну, — вздохнула мадам Полин.

Молодые люди переглянулись:

— Ничего себе!

— Вы знаете, где сейчас находится Себ? — спросил Жозе.

— Да, — кивнула мама Себастьена, — но мы не хотели говорить об этом поверенному. Я уверена, что он тут же сообщит обо всём в полицию, и нашего мальчика заподозрят в причастности к смерти его родственницы. Поэтому мы и позвонили вам. Я дам его адрес, постарайтесь найти и предупредить его, я не хочу, чтобы моего мальчика упекли за решётку, — вдруг заплакала она.

— Но, почему вы сами не позвоните ему? — Спросила Лали, у которой лишь при одной мысли о встрече с Себастьеном холодело в груди.

— Потому что эта его Алина нашла квартиру где-то на окраине города, в которой нет телефона. Да она и адрес не разрешила давать нам. Себастьен лишь чудом передал нам его. — И Полин протянула Лали клочок бумаги, на которой рукой Себастьена был написан адрес.

Жозе всё это время размышлял, запустив руку в свои густые кудри. Наконец какая-то мысль пришла ему в голову, и он сказал:

— Мадам Полин, вы не могли бы дать нам последние письма и открытки, которые присылала мадам Дюваль? Может быть, там есть что-то, что может помочь нам понять, что же произошло?

— Конечно, — кивнула женщина, - я сейчас всё принесу.

Она вручила довольно увесистую пачку писем Лали, и когда девушка взяла их в руки, на пол выпала фотография Себастьена, которую она раньше не видела. Он сидел на подоконнике, в свете заходящего за горизонт солнца, и его прощальные лучи играли в каштановых волосах парня, а голубые глаза мерцали, как два светоча.

Лали долго смотрела на снимок, не замечая, как напряглись все присутствующие, потом подняла глаза на родителей Себастьена, спросила:

— Можно я возьму её?

— Конечно, дорогая, — нежно улыбнулась ей Полин, поцеловала в лоб и добавила: — Поезжай к нему, и, кто знает, может быть, он одумается и послушает своё сердце.

========== Глава 6 ==========

Ночью у Аделины не было сил даже задёрнуть занавески, и сейчас комнату заливал яркий солнечный свет. Горячие лучи играли в густых волосах девушки, ласково касались щёк, щекотали нос. Она недовольно поморщилась, закрыв лицо руками, но сон уже прошёл. Вставать категорически не хотелось, тем более никаких дел не было, но лежать целый день в постели тоже было неправильно. Поэтому Аделина села на кровати, подставив лицо ещё тёплому солнцу. Как хорошо, что не нужно было торопиться в ванную, чтобы успеть принять душ первой, потому что девочки, конечно, в это время на него не претендовали.

Она взглянула на часы и удивлённо вскинула брови — без четверти час! Надо же было столько спать! Аделина прошла в ванную, включила воду и отвернулась к зеркалу. Разглядывая своё отражение, задумалась, вспомнив прошлую ночь. Точнее, лишь об одном событии, которое не могло не затронуть в душе давно молчавшие струны. Она напрочь забыла и о Жюло, и о наглом незнакомце, и о неудавшемся похищении. Память упрямо возвращала её на тёмные улицы Парижа, по которым она шла, держа под руку Бруно. Аделина вспоминала и эту встречу, и их бурный роман, который, как ей уже казалось, случился в прошлой жизни.