Чужие пути

— Итак милочка, откуда вы? — рассматривая Тамилу в истинном облике, спросила женщина.

Ведьма немного поколдовала с цветом волос, чтобы он сильно не выделялся, вместо бордового поменяла на черный. Глаза прежние, наряд качественный, но не помпезный. А ровно такой, на который смогла бы заработать себе лекарь.

— Из деревни На горе.

— Д-деревни? Должно быть вы имели ввиду что жили загородом, у вас там особняк?

— Был дом, я жила вместе с бабушкой, но год назад она умерла.

— Вот как? Соболезную, — хотя в выпученных глаза Селиции не было и капли сочувствия.

Во время женского разговора, женщина попросила сына покинуть их и Микель неохотно, но сделал это ожидая худшего.

— Я слышала, что вы спасли жизнь моему сыну.

— Все верно, как и он мою.

— Даже так? То есть между вами нет никаких обязательств, долгов? Быть может незапланированная беременность? Или вы хотите потребовать у него денег за нарушение вашей невинности?

Тамила напряглась, подобных вопросов она не ожидала, надеясь, что мать Микеля порядочная аристократка, но судя по всему, Тамила слишком плохо знает таких людей.

— Между нами есть серьезное, взаимное чувство. Называется любовь.

— Дорогуша, ну какая в вашем возрасте любовь. К тому же серьезность? Сколько вам лет? Не больше двадцати я, полагаю.

— Верно, мне двадцать. В каком, по вашему мнению, возрасте девушка может говорить о любви и серьезности? Насколько мне известно, вы вышли замуж за отца Микеля в восемнадцать лет.

— Пф! И что? Образованная барышня с богатым приданым, хорошей наследственностью, титулом — это не мало. А какие в вас есть достоинства что вы рассчитываете женить на себе моего любимого и единственного сына? С чего вы взяли что достойны его?

Тамила проигнорировала то, что женщина видимо умышленно не ответила на вопрос.

— Я ни на что не рассчитываю — это наше общее с ним решение. Решать, кто и чего достоин, дозволено только королю или богам.

— Какие крамольные речи. Я выше вас по положению и только из любви к сыну терплю эту беседу. Вы — грубая и неотесанная деревенщина, вот вам на дорожку и возвращайтесь в ту дыру из которой вылезли, свинарка, — с этими словами она бросила на стол тяжелый кошель с золотом. — Вы не достойны и мизинца моего сына, я уже нашла ему подходящую невесту и скоро они сыграют свадьбу. Вы не сможете сделать моего сына счастливым. У вас за душой ничего нет, как по-вашему люди в приличном обществе будут смотреть на Микеля Вестара? Никак, потому что вы спутаете ему все планы. Подите прочь, у меня от вас разболелась голова, — она наморщила лоб и откинулась в кресло.

Тамила спокойно встала с жесткого стула и не кланяясь вышла из комнаты, а затем и покинула дом Вестаров отправившись к отцу.

Через несколько минут, в комнату заглянул Микель и очень удивился, не застав Тамилу, затем его взгляд привлек лежащий кошель с рассыпанным золотом и мать впервые увидела кроваво-желтые глаза оборотня. Перепугавшись сына до смерти.

— Я прощал тебе все колкости, глупости, но ты перешла границу. Забудь, что у тебя есть сын, — процедил он, когда мать кинулась к нему, а вместо этого столкнулась с дверью и забарабанила в нее крича дурным голосом.

— Открой! Это для твоего блага, я все для тебя сделаю, но не прощу эту деревенскую девку, свинарка! Она одурманила тебя, приворожила, вот увидишь! Та девушка, которую я тебе присмотрела — прекрасна, ты будешь с ней счастлив…

Но женские крики уже не долетали до его слуха, не в силах сдерживать гнев, он обернулся волком и побежал в сторону дома крестного отца, туда — куда его вел запах Тамилы.

Но ее нигде не было и только спустя время, когда Давен вошел в свой кабинет, застав там трясущегося от волнения Микеля. Ведьмак усадил его в кресло и напоил успокоительным.

— Она появилась за несколько минут до твоего прихода, взяла сумку, заранее собранные вещи и велела телепортировать.

— Куда? Почему ты отпустил ее? — заорал Микель вскакивая с кресла, но на его плечо опустилась тяжелая рука ведьмака. Изумрудные глаза недобро блеснули.

— Я слышал все, что наговорила ей твоя мать, потом мы телепортировались сюда. Тамила ничего не просила тебе передать, но ты видно плохо знаешь ее, раз подумал, что для нее имеет значение знакомство с твоей матерью и все эти аристократические, человеческие условности. Она — свободная, лесная ведьма, — на запястье Давена щелкнули камушки. Такой же браслет был и у нее. Она собственноручно собрала его для отца.

— Сажи, прошу тебя, куда она отправилась? — взмолился Микель.

— Не скажу. Сам узнаешь, если она тебе так важна. И реши, что для тебя важнее, этот мир или ваш с ней совместный, где не будет места балам, помпезности, куче лишнего народа. Будешь ты, она и природа.

Микель со стоном опустил лицо на ладони и глубоко задышал.

— Я готов оставить ковен ведьмаков, если ты об этом, — посмотрел на крестного золотыми глазами.

— Это не тебе решать, а вам обоим. Если… найдешь ее, — и ушел, оставив его наедине с собственной волчьей тоской по единственной, которая нужна ему.

— Тамила… — прошептал имя любимой, смотря как в камине резво горит огонек. — Куда ты ушла? Куда…

Три месяца спустя.

За окном медленно падал снег. Он укрыл собой весь замок лорда Масикавелия. Но если снаружи стоял холод, то внутри было тепло и уютно. Свечи горели, в каминах полыхало пламя, в гостиной на первом этаже в кресле разместилась Аорелия.

Женщина довольно улыбалась, на ее коленях лежала пара готовых носочков из голубой нити, сейчас она вязала розовые. Потому что не знал, кто же появится на свет этой весной.

Порадует она мужа сыном или дочуркой, а может обоими… за последнее время женщина сильно похорошела, а новоиспеченный супруг тем более. Проклятье было снято, но Масик так и не избавился от звериной сущности медведя, которую теперь с легкостью контролировал и мог оборачиваться защитником своей семьи тогда, когда захочет.

Благодать, которую Тамила когда-то послала на замок и его обитателей никуда не исчезла.

Мотя и Тодя тоже ждали прибавления и скоро они станут счастливыми родителями маленького домовичка.

Тамила с теплом наблюдала за Аорелией, та периодически поглаживала округлившийся животик. Ее волосы были заплетены в простую косу, она сидела в домашнем платье без корсета, свободная и прекрасная.

Масикавелий вернулся с вечерней пробежки, запустив в дом небольшой сквозняк. Тодя отряхнул большого медведя пушистым веником и предложил большое полотенце.

— Ну что хозяин, не скоро еще тепло к нам придет?

— Да какое там, метет так что ни черта не видно. Дорогая, как вы тут без меня? Как наш будущий малыш? — мужчина вошел в гостиную и поцеловав любимую супругу в щеку, погладил ее живот.

— Прекрасно, ты рядом. Тамила опытный лекарь, что мне может грозить. А если завтра перестанет так мести, то можно прогуляться, слепить снеговика. Мотя, у нас ведь осталась морковка?

— А как же госпожа, для такого дела всегда найдется, — Мотя располнела, но по ней сложно было понять, что она беременна. Она и до этого была широка в талии.

— Я вас оставлю, что-то не выспалась, спокойно ночи, — попрощалась Тамила и прихватив книгу с изображением растений удалилась к себе в комнату. Она снова жила в башне, но благодаря магии и домовикам, они утеплили все верхние этажи и чердак.

— Ох и горемычная, сердечко не на месте, — тяжело вздохнула Мотя, подливая Аорелии чай с молоком и подкладывая пышную булочку.

— И не говори, как вернулась к нам — на ней лица нет. Ходит, разговаривает, а улыбка совсем неживая, что же у них там произошло? — спросила женщина, отвлекшись от вязания. Один неверный взмах спицами и все придется расплетать.

— Оставьте ее. Не хочет делится — значит ее не пришло время, — проговорил Масикавелий.

— Мудро сказано хозяин. И ты Мотя, не вздумай травить девочку своими вопросами, — пригрозил супруге Тодя, подкидывая поленья в камин.