Страница 3 из 13
И говорила только со мной. Рон и Гарри словно переставали существовать для нее. Мне ни с кем и никогда не было так хорошо и спокойно, как рядом с ней. Я внезапно забывал о своей нескладности, о слабом владении магией. Она будто наделяла меня неведомой мне доселе уверенностью в собственных силах. Я просыпался счастливым, но сразу же осознавал: я, как и прежде, одинок. И всей душой ненавидел пробуждения.
Наверное, именно тогда я и понял, что влюблен.
Частенько я писал ей письма. Рассказывал о своей скучной, безрадостной жизни, о погруженных в себя родителях, о бабушке, о том, как я устал наблюдать на ее лице выражение разочарования и слышать бесконечное: «Ты совершенно не похож на отца…» Можно подумать, я когда-нибудь забывал об этом! Разумеется, я не отправил ей ни единого послания…
========== Глава 2 ==========
Глава 2
В честь Турнира Трех Волшебников в Хогвартсе объявили Святочный бал. В замке было полно хорошеньких француженок из Шармбатона, но я абсолютно не обращал на них внимания. Как, впрочем, и они на меня. Все мои мысли были поглощены лишь тем, как пригласить на бал Гермиону. Но тщетно! Оказалось, что проще получить «Превосходно» у Снейпа, чем застать ее одну.
Иногда я считал, что обитатели Хогвартса и его гости дружно сошли с ума. Хотя до дня святого Валентина оставалось больше полутора месяцев, вокруг с головокружительной быстротой образовывались парочки. Бедняги профессора сбились с ног, восстанавливая пошатнувшуюся дисциплину. В нишах за доспехами тут и там раздавались звуки поцелуев. Обычно, наткнувшись на не слишком тщательно маскирующихся влюбленных, я старался как можно скорее проскочить мимо. Меня это все совсем не касалось! Но Гермиона и Виктор Крам и не думали прятаться. Они стояли у окна в галерее верхнего этажа, и Крам держал ее руку в своей. А потом притянул к себе и коротко поцеловал в губы. Я прижался к стене в самом начале коридора, будучи незамеченным ими, не в силах сбежать оттуда или просто отвести взгляд. Мои ноги точно приросли к полу. Я весь дрожал от ревности и стыда, мечтая провалиться сквозь землю. Я не понимал, что со мной происходит, ведь я не имел на нее никаких прав! Она даже не была моей подругой! Она могла целоваться с кем угодно, но я все равно сгорал от ревности и жаждал убить этого самонадеянного выскочку из Дурмстранга. Я уже наполовину вытащил волшебную палочку, прекрасно осознавая, что этот старшекурсник сейчас размажет меня по стенке парой заклятий, как вдруг услышал смех, а вслед за ним прозвучало:
– Ты невероятный наглец, Виктор, но я пойду с тобой на бал!
Моя рука, сжимавшая рукоять палочки, безвольно опустилась. Гермиона сделала свой выбор, а я снова остался за бортом.
***
Темный Лорд вернулся! Я помню, как Гарри появился перед трибунами с телом Седрика Диггори на руках. Все предвкушали феерическое завершение Турнира Трех Волшебников и в какой-то мере получили его. Действительно, что может быть грандиознее возрождения самого страшного волшебника современности?!
Турнир закончился. Ученики, испуганные и расстроенные гибелью студента Хогвартса и жуткими слухами о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, разъехались по домам. А дальше… В «Ежедневном пророке» началась настоящая вакханалия. Бабушка имела привычку зачитывать за завтраком статьи из этой, постепенно ставшей мне ненавистной, газетенки. Создавалось такое впечатление, что журналисты по чьему-то распоряжению специально поливали грязью Дамблдора. Его величали чуть ли не «старым маразматиком, сеющим среди волшебников напрасную и вредоносную панику».
– Нет, это уже ни на что не похоже! – возмутилась как-то бабушка, в гневе бросив газету на пол и испепелив ее Инсендио. – Ты только послушай, Невилл! Они осмелились сместить Дамблдора с поста верховного чародея Визенгамота. Завтра же откажусь от подписки на этот гадкий, лицемерный листок!
– Так ты действительно веришь, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, как говорят Дамблдор и Гарри Поттер? – робко спросил я ее.
– Я целиком и полностью доверяю мнению Альбуса, – торжественно провозгласила бабушка. – Полагаю, и Гарри Поттер не стал бы лгать лишь для того, чтобы, как тут написано, «повыделываться перед магическим сообществом». Лично мне этот мальчик показался честным и правдивым. А вот наш Министр, кажется, окончательно спятил от страха! Еще бы! Тринадцать лет все считали Волдеморта, – при звуках этого имени я вздрогнул, – умершим, и вот на тебе! Немудрено, что Фадж так перепугался. Он никогда не отличался особенной смелостью. Запомни, Невилл, – она строго посмотрела на меня, – твоя задача – оказать Гарри Поттеру максимальную поддержку в этом году. Неизвестно, что придумает Министерство, чтобы очернить в глазах общественности этого мальчика.
– Но как же я смогу поддержать его, бабушка? – удивился я. – Мы с Гарри почти не общаемся, хотя и ночуем в одной спальне.
– Будет достаточно и того, что ты объявишь во всеуслышание о нашей позиции в отношении возвращения Волдеморта и трусости Министерства…
***
Впрочем, вскоре мне представился шанс не только поддержать Гарри на словах, но и самолично поучаствовать в созданном им отряде сопротивления режиму нашего профессора по ЗОТИ (а по совместительству – Генеральному инспектору Хогвартса) или просто «жабе» – Долорес Амбридж. Внешне все выглядело так, словно группа студентов, недовольных методикой нового преподавателя, в корне исключавшей обучение какой-либо защите от Темных сил, решили регулярно собираться вместе, чтобы попрактиковаться в этой самой защите. На деле таким образом мы протестовали против политики Министерства, согласно которой «никакой темный волшебник нам не угрожает, а директор Дамблдор и Гарри Поттер – всего лишь лжецы, жадные до славы».
Возможно, если бы в число организаторов Отряда Дамблдора – так мы окрестили наши «внеклассные занятия» – не входила Гермиона Грейнджер, я бы так и не осмелился присоединиться к ним. Не из страха быть пойманным «мадам инспектором» (и, разумеется, тут же отчисленным из Хогвартса за нарушение Декрета об образовании № 24 (1)), а из страха показаться смешным и жалким на самих собраниях. Мои познания в Защитных заклинаниях были чудовищно малы. Палочкой я владел почти так же плохо, как наш завхоз Филч, являвшийся сквибом. А если прибавить сюда мою катастрофическую неуклюжесть… В общем, картина складывалась удручающая, да и самоубийственная, ведь на занятиях ОД изучались весьма сложные, а порой и просто опасные чары.
Но Гермиона решительно вступила в ОД. А мое место было возле Гермионы. И знаете что? Постепенно у меня начало получаться. То ли Гарри действительно умел все очень доходчиво объяснять, то ли мне не хотелось выглядеть нелепым в глазах девушки, в которую я был влюблен, но факт оставался фактом: ближе к Рождеству я уже не казался бестолковым неповоротливым увальнем, не представлявшим, что делать с волшебной палочкой… Однако иногда я все-таки пропускал летевшие в меня заклятия, но это происходило в основном, когда я отвлекался, чтобы посмотреть, как Гермиона заправляет за ухо непослушный локон или подает руку Рону, сбитому с ног ее же чарами.
После рождественских каникул случилось событие, в разы усилившее мою мотивацию: под самым носом у нашего всеведущего Министерства произошел массовый побег из Азкабана. В числе прочих Пожирателей смерти, покинувших стены ужасающей волшебной тюрьмы, были Лестрейнджи – те самые, которые пытками довели моих родителей до сумасшествия. Теперь я почти не оглядывался на Гермиону. Я с остервенением отрабатывал заклятие за заклятием, неизменно воскрешая в памяти ненавистное лицо Беллатрисы Лестрейндж.
Если бы я знал, какие «практические занятия» нам предстоят, несомненно, я бы старался еще больше, ведь в Министерстве магии от наших умений буквально зависела жизнь каждого из нас. Наверное, мы могли бы по праву гордиться собой. Мы, горстка школьников, в течение долгого времени до появления членов Ордена Феникса противостояли целой группе Пожирателей смерти. Правда, я, как всегда, «отличился», вдребезги разбив пророчество, касающееся Гарри и Того-Кого-Нельзя-Называть, и сломав палочку, принадлежавшую ранее моему отцу. Но все это, надо полагать, были пустяки по сравнению с потерей самого Гарри: у него на глазах погиб его крестный – Сириус Блэк. И убила его по страшной иронии судьбы именно Беллатриса Лестрейндж. Не подумайте, что нам удалось покинуть поле боя без единой царапины. Когда я с содроганием вспоминал те трагические события, я вообще не понимал, каким образом мы не погибли все до одного. Наверное, тут сработало неимоверное везение Гарри, которое распространилось на всех нас. Рон и Гермиона пострадали сильнее остальных и какое-то время после нашего возвращения в Хогвартс провели в больничном крыле. Нет нужды рассказывать, как я волновался за нее и вместе с тем радовался, что у меня появился законный повод, чтобы немного побыть с ней.