Страница 6 из 10
«Опасен майский укус гюрзы…»
Опасен майский укус гюрзы.Пустая фляга бренчит на ремне.Тяжела слепая поступь грозы.Электричество шелестит в тишине.Неделю ждал я товарняка.Всухомятку хлеба доел ломоть.Пал бы духом наверняка,Но попутчика мне послал Господь.Лет пятнадцать круглое он катил.Лет пятнадцать плоское он таскал.С пьяных глаз на этот разъезд угодил –Так вдвоем и ехали по пескам.Хорошо так ехать. Да на бедуНочью он ушел, прихватив мой френч,В товарняк порожний сел на ходу,Товарняк отправился на Ургенч.Этой ночью снилось мне всегоПонемногу: золото в устье ручья,Простое базарное волшебство –Слабая дудочка и змея.Лег я навзничь. Больше не мог уснуть.Много все-таки жизни досталось мне.“Темирбаев, платформы на пятый путь”, –Прокатилось и замерло в тишине.1979«Лунный налет – посмотри вокруг…»
Лунный налет – посмотри вокруг –Серый, в сантиметр толщиной,Валит зелень наземь. Азия вдругЭтикеткой чайной, переводнойКартинкою всплывает со днаБлюдца. Азия – это онаБережно провела наждакомСогласных по альвеолам моим.Трудно говорить на такомЯзыке-заике – и мы молчим.Монету выну из кошелька,На ладони подброшу и с высотыОброню в стремнину – играй века,Родниковый двойник кустарной звезды.Ах, примета грошовая, не кривиДушою. Навсегда из рукУходит снег Азии. Но в кровиШум вертикальных рек. ВокругПосмотри – и довольно. СоловьиИ розы. Серая известь луныЛожится на зелень. И тишиныВороной иноходец зацокал прочь.Здесь я падал в небо великой страныДевяносто и одну ночь.1979«Давным-давно забрели мы на праздник смерти…»
Давным-давно забрели мы на праздник смерти,Аквариум вещей скорби вовсю прижимая к себе.Сказочно-страшно стоять в похоронном концерте,Опрокинутою толпой отразиться в латунной трубе.В марте шестидесятого за гаражамиЖора вдалбливал нам сексологию и божбу.Аудитория млела. Внезапно над этажамиВстала нá дыбы музыка. Что-то несли в гробу.Эдаким князем Андреем близ АустерлицаПоднял я голову в прямоугольное небо двора.Черные птицы. Три облака. Серые лица.Выли старухи. Кудахтала детвора.Детство в марте. Союз воробья и вербы.Бедное мужество музыки. Старческий гам.Шапки долой. Очи долу. Лишь небо не знает ущерба.Старый шарманщик, насилуй осипший орган!1979«А вот и снег. Есть русские слова…»
А вот и снег. Есть русские словаС оскоминой младенческой глюкозы.Снег валит, тяжелеет голова,Хоть сырость разводи. Но эти слезыИных времен, где в занавеси дрожь,Бьет соловей, заря плывет по лужам,Будильник изнемог, и ты встаешь,Зеленым взрывом тополя разбужен.Я жил в одной стране. Там тишинаРавно проста в овраге, церкви, поле.И мне явилась истина одна:Трудна не боль – однообразье боли.Я жил в деревне месяц с небольшим.Прорехи стен латал клоками пакли.Вслух говорил, слегка переборщилС риторикой, как в правильном спектакле.Двустволка опереточной длины,Часы, кровать, единственная створкаТрюмо, в котором чуть искаженыКровать с шарами, ходики, двустволка.Законы жанра – поприще мое.Меня и в жар бросало, и знобило,Но драмы злополучное ружьеВисеть висит, но выстрелить забыло.Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой?Побудь со мной. Поговори со мной.Сегодня день светлее, чем вчерашний.Белым-бела вельветовая пашня.Покурим, незнакомый человек.Сегодня утром из дому я вышел,Увидел снег, опешил и услышалХорошие слова – а вот и снег.1978«Далеко от соленых степей саранчи…»
Матери
Далеко от соленых степей саранчи,В глухомани, где водятся серые волки,Вероятно, поныне стоят Баскачи –Шесть разрозненных изб огородами к Волге.Лето выдалось скверным на редкость. ДождиЗарядили. Баркасы на привязи мокли.Для чего эта малость видна посредиПрочей памяти, словно сквозь стекла бинокля?Десять лет погодя я подался в бичи,Карнавальную накипь оседлых сословий,И трудился в соленых степях саранчиУ законного финиша волжских верховий.Для чего мне на грубую память пришлоПасторальное детство в голубенькой майке?Сколько, Господи, разной воды утеклоС изначальной поры коммунальной Можайки!Значит, мы умираем и делу конец.Просто Волга впадает в Каспийское море.Всевозможные люди стоят у реки.Это Волга впадает в Каспийское море.Все, что с нами случилось, случится опять.Среди ночи глаза наудачу зажмурю –Мне исполнится год и тебе двадцать пять.Фейерверк сизарей растворится в лазури.Я найду тебя в комнате, зыбкой от слез,Где стоял КВН, недоносок прогресса,Где глядела на нас из-под ливня волосС репродукции старой святая Инесса.Я застану тебя за каким-то шитьем.Под косящим лучом засверкает иголка.Помнишь, нам довелось прозябать вчетверомВ деревушке с названьем татарского толка?КВНовой линзы волшебный кристаллСиневою нальется. Покажется Волга.“Ты и впрямь не устала? И я не устал.Ну, пошли понемногу, отсюда недолго”.1978