Страница 5 из 10
«Сегодня дважды в ночь я видел сон…»
Сегодня дважды в ночь я видел сон.Загадочный, по существу, одинИ тот же. Так цензура сновидений,Усердная, щадила мой покой.На местности условно городскойСтолкнулись две машины. ЛегковуюТотчас перевернуло. ГрузовикЛишь занесло немного. ЛобовоеСтекло его осыпалось на землю,Осколки же земли не достигали,И звона не случилось. ТишинаВообще определяла обстановку.Покорные реакции цепной,Автомобили, красные трамваи,Коверкая железо и людей,На площадь вылетали, как и прежде,Но площадь не рассталась с тишиной.Два битюга (они везли повозкуС молочными бидонами) порвалиТугую упряжь и скакали прочь.Меж тем из опрокинутых бидоновХлестало молоко, и желоба,Стальные желоба трамвайных рельсов,Полны его. Но кровь была черна.Оцепенев, я сам стоял поодальВ испарине кошмара. Стихло все.Вращаться продолжало колесоКакой-то опрокинутой “Победы”.Спиною к телеграфному столбуСидела женщина. Ее черты,Казалось, были сызмальства знакомыДуше моей. Но смертная печатьВидна уже была на лике женском.И тишина.Так в клубе деpевенскомКиномеханик вечно пьян. Динамик,Конечно, отказал. И в темнотеКромешной знай себе стрекочет старыйПроектор. В золотом его лучеПылинки пляшут. Действие без звука.Мой тяжкий сон, откуда эта мука?Мне чудится, что мы у тех временБез устали скитаемся на ощупь,Когда под звук трубы на ту же площадьПовалим валом с четырех сторон.Кто скажет заключительное словоПод сводами последнего Суда,Когда лиловым сумеркам БрюлловаНастанет срок разлиться навсегда?Нас смоет с полотняного экрана.Динамики продует медный вой.И лопнет высоко над головойПифагорейский воздух восьмигранный.1977«Грешный светлый твой лоб поцелую…»
Грешный светлый твой лоб поцелую,Тотчас хрипло окликну впустую,Постою, ворочусь домой.Вот и все. Отключу розеткуТелефона. Запью таблеткуЛюминала сырою водой.Спать пластом поверх одеяла.Медленно в изголовье всталаРама, полная звезд одних.Звезды ходят на цыпочках околоИзголовья, ломятся в стекла –Только спящему не до них.Потому что до сумерек надоВысоту навестить и прохладуЛьда, свободы, воды, камней.Звук реки – или Терек снежный,Или кран перекрыт небрежно.О, как холодно крови моей!Дальше, главное не отвлекаться.Засветло предстоит добратьсяДо шоссе на Владикавказ,Чтобы утром… Но все по порядку.Прежде быть на почте. ТридцаткуПолучить до закрытия касс.Чтобы первым экспрессом в ТбилисиЧерез нашатырные выси, –О, как лоб твой светлый горяч!Авлабар обойду, Окроканы…Что за чушь! Не закрыты краны –То ли смех воды, то ли плач –Не пойму. Не хватало плакать.Впереди московская слякоть.На будильнике пятый час.Ангел мой! Я тебя не неволю.Для того мне оставлено, что ли,Море Черное про запас!1978«Когда волнуется желтеющее пиво…»
Когда волнуется желтеющее пиво,Волнение его передается мне.Но шумом лебеды, полыни и крапивыСлух полон изнутри, и мысли в западне.Вот белое окно, кровать и стул Ван Гога.Открытая тетрадь: слова, слова, слова.Причин для торжества сравнительно немного.Категоричен быт и прост, как дважды два.О, искуситель-змей, аптечная гадюка,Ответь, пожалуйста, задачу разреши:Зачем доверил я обманчивому звукуСиллабику ума и тонику души?Мне б летчиком летать и китобоем плавать,А я по грудь в беде, обиде, лебеде,Знай, камешки мечу в загадочную заводь,Веду подсчет кругам на глянцевой воде.Того гляди сгребут, оденут в мешковину,Обреют наголо, палач расправит плеть.Уже не я – другой – взойдет на седловинуАйлара, чтобы вниз до одури смотреть.Храни меня, Господь, в родительской квартире,Пока не пробил час примерно наказать.Наперсница душа, мы лишнего хватили.Я снова позабыл, что я хотел сказать.1979«Здесь реки кричат, как больной под ножом…»
Здесь реки кричат, как больной под ножом,Но это сравнение ложь, потому чтоОни голосят на стократно чужомНаречии. Это тебе не Алушта.Здесь пара волов не тащила арбыС останками пасмурного Грибоеда.Суворовско-суриковские орлыНа задницах здесь не справляли победы.Я шел вверх по Ванчу. Дневная резняРеки с ледником выдыхалась. ЗарницаЦвела чайной розой. Ущелье меняВстречало недобрым молчаньем зверинца.Снега пламенели с зарей заодно.Нагорного неба неграмотный генийСам знал себе цену. И было смешноСушить эдельвейс в словаре ударений.Зазнайка-поэзия, спрячем тетрадь:Есть области мира, живые помимоПоэзии нашей, – и нам не понять,Не перевести хриплой речи Памира.1979