Как три мушкетëра

Потом кто-то определенно со злостью воскликнул:

– Бог ты мой!

Мазур повернулся в ту сторону. Да уж, для злости были причины. От автострады, порой переваливаясь на неровностях, но довольно быстро прямехонько к ним ехала белая «Волга», и очень быстро Мазур разглядел знакомый номер. Что характерно, он не почувствовал ни злости, ни раздражения, только, врубив профессиональные рефлексы, полумал: интересно, как эта шпана ухитрилась нас выследить? И тут же подыскал подходящую версию: кто-то из них мог отираться на лодочной станции, видел, как они брали лодку. От станции до этого места море на всем протяжении великолепно просматривается с автострады. Означает это, что за ними умышленно следили, или все получилось случайно? До чего липучие, гады. Пожалуй, все же придется легонько отполировать морду лица – а своим пистолетиком, Жора, даже если он настоящий, пугай забулдыг у пивного ларька, тут тебе не там...

Он воткнул нож в песок, обтерев его от рыбьей крови, сунул в ножны и вразвалочку двинулся к остальным. Машина, развернувшись – боком, остановилась метрах в десяти от них, и оттуда, лыбясь, полезли знакомые все лица, которых век бы не видеть. Жора не без некоей дурной вальяжности выступал впереди своего воинства, черными кудрями и вообще физиономией напоминавший цыгана, с белозубой улыбочкой и теми же «рыжими» дикарскими украшениями, что на нем были в прошлый раз. А вот наколок ни одной, машинально отметил Мазур, – но, надо отдать ему должное, импозантен, стервец, девкам должен нравиться. Воинство попроще, ряшки деревенских хулиганов – но золотишком себя тоже увешали, как, прости господи, какая-нибудь продавщица из мясного отдела... Четверо остановились в паре метров от костра. Троица, как ей и положено, держалась на полшага за атаманом, а Жора, картинно распростерши руки, словно собрался заключить всех в объятия, воскликнул:

– Вот совпадение! Думаю, что за люди на нашем месте, а это вы и есть! Удачная рыбалочка?

– Не жалуемся, – сухо сказал Лаврик.

– Верочка! – сияя белоснежной улыбкой, с дурным пафосом возгласил Жора. – Вы ли это? Я ж говорил, что в бикини вы в сто раз ослепительнее! Что ж вы меня таким ледяным взглядом жгете? Я ж замерзну, как тот снеговик... Вы над моим вчерашним предложением хорошо подумали?

Вадим уставился на него крайне мрачно, держа наперевес «ворошилку» для мидий – длинный железный прут, к которому был аккуратно приварен железный же квадратик. Ежели таким да по кудрявой головушке – грустно гуманоиду будет, подумал Мазур, а и Вадиму придется невесело – эти скоты держатся умело, ни единого матерного слова, никаких угроз, так что получится, что это Вадим первым умышленно ушибил мирного гражданина тяжелым предметом... И под одобрительным взглядом Лаврика плавно переместился на шаг правее, так, чтобы в случае чего вмиг и безболезненно нейтрализовать кипевшего от злости Вадима. Что до Лаврика – он невозмутимо уселся на песок по-турецки и, как дите малое, забавлялся гарпунным ружьем (заряженным, между прочим, мощная пружина взведена), словно бы невзначай наводя его то на одного, то на другого незваного гостя. Трое чуть попятились, погрустнев лицами – хорошо представляли, как смачно прилетит на столь малом расстоянии жутко зазубренным гарпуном.

Мазур отметил, что на сей раз пистолета за поясом у Жоры не видно – хотя он мог его сунуть и за спину. Что до Жоры, он сохранял полнейшее хладнокровие, даже когда гарпун оказывался нацелен прямо ему в брюхо. Сказал только:

– Товарищ доцент, вы б с этой штукой не баловали, а то она острая, еще поцарапаете кого, а это ж статья уголовного кодекса... Великолепное ружжо, кстати, первый раз такое вижу. Где купили?

– На Мадагаскаре, – сухо ответил Лаврик чистую правду.

– Везет же людям! – картинно вздохнул Жора. – Мадагаскары, Антарктиды там всякие... А мы сидим тут, деревня деревней... Верочка, так вы подумали? Ну ладно, ладно, видоизменяю свое предложение. Не будет у нас речи ни о каких кинофильмах, коли уж вас карьера кинозвезды не прельщает... А как насчет фотоснимочков в красивых позах и без дурацких купальников? Есть у меня тут один мастер объектива, у него пленка цветная, импортная. Вы не беспокойтесь, мы ж не шпана какая, чтобы потом или в поездах торговать, как эти глухонемые, которые и не глухонемые вовсе. Просто есть тут у нас один солидный дядечка, коллекционер. Кто спичечные коробки собирает, кто, говорят, даже окурки, а он – фотоальбомчики таких вот красавиц голеньких. У него – как в сейфе, ни одна живая душа не увидит.

– А он на них не дрочит потом? – с ледяным взглядом осведомилась Вера.

– Ну кто ж его знает, Верочка... – развел руками Жора. – Я у него за спиной не стоял. А если да, так что? Дрочка пока еще в уголовном кодексе не прописана. – Он поднял указательный палец с массивным и аляповатым золотым перстнем. – И обратите особое внимание! Человек такой, что не нужны ему как раз эти самые... ну, вы, может, и такое слово знаете, только я его при даме вслух говорить не буду... Ему как раз нужно, чтобы у него в альбомчиках были исключительно приличные женщины. Чтобы даже и мужу не изменяли... Вы ведь не изменяете, правда? У вас глаза такие... не только красивые, но и честные. Нет, точно, в самый раз для очередного альбома.

Точно уловив момент, Мазур якобы невзначай и легонько тронул двумя пальцами запястье Вадима, и у того сами собой разжались пальцы, и «ворошилка» упала в песок. Никто ничего ни не понял – кроме своих, конечно.

Лаврик так и сидел по-турецки, с безучастным лицом, повернув свою стрелялку в сторону стоявших. Ни один мускул у него на лице не дрогнул...

ШШШУУУХ!

Гарпун метнулся молниеносно и неожиданно. Лаврик сидел в той же позе, отрешенный, словно индийский йог – а гарпун торчал из правого заднего колеса «Волги», повыше ступицы.

Четверка ошарашенно таращилась на это неожиданное конструктивное дополнение. Встав на ноги, Лаврик преспокойно произнес:

– Надо же, какой я сегодня неуклюжий, все из рук валится...

Преспокойно прошел к машине, ухватил гарпун, выдернул. Тут же послышался тихий свист, покрышка стала сдуваться на глазах. Возвращаясь, Лаврик на ходу зарядил ружье и взвел пружину. Невозмутимо спросил:

– Претензии у кого-нибудь есть, господа-товарищи? Я нечаянно, хоть обыщите...

– Да ты... – рявкнул Сема и грозно шагнул к нему. Вернее, попытался – Жора перехватил его за локоть и командным тоном распорядился:

– Значит, так: все в темпе вальса меняют колесо! Ну?

Похоже, командирскую должность в этой банде он занимал по праву – кулаки моментально разжались, троица скорым шагом направилась к машине. Сам Жора улыбнулся Лаврику прямо-таки лучезарно:

– Да какие там претензии, товарищ доцент? По себе знаю, все иногда из рук так и валится... У меня вон давеча, не поверите, бутылка водяры из рук выпала, у трезвого, хорошо хоть, подхватить успел, а то жить бы потом не смог от такого прокола... Заклеят мастера, чего там... Кстати, у нас там коньячок в машине. Может, за коньячком и обсудим наши планы?

– Благодарствуйте, – сказал Лаврик. – Своего девать некуда.

– Ну, в таком случае... – Жора направился прямо к Вере и в лучших традициях восемнадцатого века плюхнулся перед ней на колено. Остальные так и возились у машины, явно не собираясь вмешиваться. Приложил руку к сердцу, блеснул великолепными зубами. – Извиняйте, красавица, если что не так, мы тут люди не воспитанные, прямиком из народа вышли, да назад как-то и не зашли... Хамили, может, да исключительно по причине усердия: хозяин человек упрямый... Компенсацию маленькую за все хамство можно – он вытащил из кармана красно-коричневую пачку десяток и, ловко сорвав бандероль большим пальнем, рассыпал у ног Веры.

Десятки разлетелись кучкой, Мазур подумал, что проделано все элегантно – запечатанную пачку она бы еще отбросила ногой, а с разбросанными купюрами проделывать же самое – получится где-то даже и смешно.

– Заберите, – отрезала Вера.

Жора развел руками: