Страница 40 из 77
По кочкам мы, однако, ползать не стали. Отойдя в лес на пару километров (по пути петляли столько, что я не могла уже сказать, в каком направлении лагерь) Веслав присмотрел пару пеньков рядышком – и сюда местные наведываются! – сел сам и сделал приглашающий жест.
– Уже отдых? – удивилась я: знала алхимика и настроилась на то, что он разогнуться не даст до вечера. – А травы?
– Вчера набрал. Садись, есть разговор.
Стало быть, здесь мы только чтобы оказаться подальше от посторонних глаз и ушей, а точнее, от одной пары того и другого, и принадлежит эта пара Поводырю Дружины. Начало не внушает надежды на что-то доброе и светлое.
– Что еще?
И я тут же получила ответ в лоб:
– Дружине нужен целитель.
Я изобразила два вопросительных хлопка ресницами – получилось не так эффектно, как у Бо, но результата я достигла: алхимик взвился на ноги и принялся развивать мысль в обычном тоне:
– Ингредиенты у меня есть не всегда. Это раз. Я сам есть не всегда – чего в мире не бывает – два… Короче, ты сама это должна понимать, черт возьми, не девочка! И раз уж есть такой шанс…
– Э-э, а ты не забыл…
– Я не склеротик и не Бо! – рявкнул Веслав, который очень не любил, когда его перебивали. – Что ты потеряла способности – чушь, какую сгородить могут только дилетанты. Ты ими просто управлять не обучена, вот они у тебя спонтанно и проявляются. При сильном стрессе, например.
Я припомнила изломанное тело Эдмуса на песчаном покрытии арены и коротко кивнула. Насчет сильного стресса алхимик не преуменьшал.
– В общем, плохая новость – нужны долгие тренировки, а хорошая – учить тебя буду я.
Я немного подумала и мысленно поменяла новости местами. Все же не удержалась от вопроса:
– А как…
– …я тебя буду учить, если сам в магии стихий не смыслю ни черта? Да уж не на личном примере. Методом интенсивной самостоятельной работы. Ты, может, заметила, что я свой плащ оставил в лагере?
Глупый вопрос. Полез бы он в этом мешке с рукавами в чащу, как же.
Алхимик тем временем сунул руку в холщовую сумку и расчехлил короткий нож с тонким, опасно блестящим лезвием.
– Будешь резать себе пальцы и ждать, что я их заживлю? – я чувствовала, как по лицу расплывается глупейшая улыбка. – Весл, да ну… будет как с Бо. Несерьезно даже как-то…
Алхимик улыбнулся за компанию, показав зубы – и вот тут я стала серьезной. Не просто – а убийственно…
Я вдруг заметила, что, прохаживаясь по поляне, он отошел на довольно-таки большое расстояние, и первая мысль была: это чтобы я ему не смогла помешать.
– Веслав?
Он все еще улыбался, когда дернул вверх рукав на левой руке. Нож держал в правой, направляя прямо вдоль вены.
– Не воздушный пресс, конечно, – сказал он просто, – но тоже сгодится.
И совершил ножом резкое, размашистое, странно размеренное, как будто много раз это делал, движение.
И я не успела ему помешать: когда кровь брызнула из-под ножа, я была только на полпути, а когда подбежала, было уже поздно.
Мысли остались ясными, вот что было полезно, хотя первую я отбросила, как временно ненужную. Прибить Веслава я смогу и позднее, а сейчас…
– Кроветвор! Заживляющее…
– В плаще, – ответил алхимик, созерцая свою окровавленную руку с научным интересом. – Эк течет медленно, ну, я всегда был малокровный. Вот если бы еще немного вниз…
– Заткнись! – я обвела поляну, глазами отыскивая что-нибудь, что могло бы сойти за жгут или бинт. Ничего и близко нет, разве только…
Я выпрыгнула из своей куртки так, будто я солдат, и в казарме была дана команда «Отбой» после ночной тревоги.
Подбежала к Веславу, но тот только головой покачал и языком поцокал.
– Курткой? А потом что?
– Хватит выпендриваться, давай быстрее! – я попыталась набросить куртку на руку алхимика, но этот подлец преспокойно убрал руку за спину, глядя на меня при этом с несвойственным ему естественнонаучным любопытством. И ведь тянет время, а нужно – замотать и бегом, к лагерю, а там уж кроветвор, а сам лагерь… мамочки, а где сам лагерь-то?!
– Я б тебе карту дал, да у самого нет, - издевательски заявил Веслав. – Надумаешь сбегать за подмогой – я успею истечь кровью, у тебя нет тут какого-нибудь… единственно верного варианта?
– Какого варианта?! – я чудом не лишилась слов, но зато стала столбом, держа в протянутой руке куртку. – Весл, ты сдурел, я не могу, понимаешь, нет у меня этого, я не мо…
– Порыдай тогда над моим безжизненным телом, – попросил алхимик, прислонился спиной к ближайшему дереву и сполз на землю. – И закажи у местных мастеров табличку: «Помер из-за тупого «не могу».
Голова резко перестала быть ясной, и захотелось плакать. Вокруг все уже было в крови, у Веслава глаза закатывались, но этот упрямец, видно, не желал поверить в то, что для меня было ясно совершенно: что способности к целению правда меня оставили.
– Перестань реветь и сосредоточься, – холодный резкий голос словно раскаленным прутом хлестнул. – Заканчивай ломать комедию. Не хватало мне правда умереть, или третий закон Арки отменить успели?
Не успели, и эта нелепая смерть закроет мне, нет, всем нам, путь домой.
Закроет? Отсюда? Пусть домой?!
Дудки!
Кровь остановилась. Перед моими глазами медленно соединялись, сползались воедино разрушенные клетки и ткани. Длинный, опасный порез становился все уже и уже, уменьшался, поглощался здоровыми тканями. Теперь бы еще соединить края кожи – вот так – всё… В теле – опять противная слабость, ноет почему-то рука – а в случае с Эдмусом такого не было! – но процесс целения завершен.
Или же он просто застрял на серединке – об этом я подумала, когда посмотрела на руку алхимика.
Рубец не сросся. Он не внушал опасений с виду, не было даже малейшего воспаления, но это был шрам, и мне почему-то сразу показалось, что я могу хоть из самой себя выпрыгнуть – но рассосать его нет никакой возможности.
– Ну, надо же, – удивленно глядя на свою руку, заметил алхимик, – сподобилась… А то я думал, мне все-таки придется на четвереньках в лагерь ползти, а тебя следом волочь.
– Не до конца, – заметила я, кивая на его руку. Колени подогнулись, по счастью недалеко оказался спасительный пенек. И что теперь с курткой сделать? В крови же вся, а если Йехар увидит… Съязвила: – Может, в следующий раз попробуешь у меня стресс пострашнее вызвать? Например, чикнешь себя ножиком по горлу.
Веслав на несколько секунд задумался так серьезно, что мне стало совсем нехорошо. Потом заявил, что горло у него в программу занятий не входит, а потом мы с ним поменялись ролями, то есть, приводить меня в порядок принялся уже алхимик. Энергетический тоник он с собой захватил.
Пока я морщилась от приторного вкуса, Веслав нашел еще один повод подчеркнуть свою темную натуру: отвернувшись, сделал пару глотков из второй бутылочки, которую извлек из кармана. На мой вопросительный взгляд пояснил:
– Кроветвор.
Так он его взял?
Эмоции внутри меня утихли еще не скоро. Нет, понимаю, он мне не доверял. Допускаю, что молчал, потому что хотел создать именно стрессовую ситуацию. Но он хоть представляет, до какой степени меня перепугал?!
– А в карманах брюк – небось еще и заживляющее валяется? – я хотела верить, что это прозвучало ядовито, а не обиженно. – Или шрамы уберешь, когда в лагерь вернемся?
Веслав опустил рукав мастерки, а, опустив, – расправил со всей тщательностью.
– Это старые, – пояснил он, нетерпеливым кивком показывая, что нам пора в обратную дорогу. Я вызывающе осталась сидеть на месте: перед глазами еще летали взбесившиеся мошки. – Ты бы тут ничего сделать не смогла. Считаю до десяти, а потом возвращаюсь в лагерь или с тобой, или в гордом одиночестве, а ты можешь посидеть тут в позе сестрицы Аленушки – вдруг какой светлый козленочек да отыщет. Раз…
Я поднялась уже после счета «десять», когда алхимик развернулся и направился в чащу. Вопрос настойчиво вертелся на языке, и сжимать зубы дальше, чтобы его скрыть, не было никакой возможности.